Цыганские сказания (СИ) - Мазикина Лилит Михайловна - Страница 19

• Предыдущая
• 19/67
• Следующая

Я послушно описываю. Упоминание обезболивающих меня приободряет.

— Замечательно, — констатирует врач. Не иначе, как именно мне достался садист. — А теперь откройте потихоньку глазки.

— Я пробовала. Мне больно.

— Ну-ну-ну! Это мне взрослая, замужняя дама говорит! Рожать — вот это будет больно. А мы с вами просто откроем глазки, чтобы посмотреть зрачочки. Ну-ка?

Я делаю нечеловеческое усилие. Глаза, лишившись защиты век, немедленно переполняются слезами. Лицо врача расплывается огромным розовым блином.

— Вот и умничка, вот и молодец, замечательные у нас зрачочки! Можно закрывать глазки.

— Что со мной? Почему я в лазарете?

— А вы не помните?

— Нет.

— Ну-ну-ну. Соберитесь и скажите дяде доктору: что вспоминается, как самое последнее?

— Ну, э... принц.

— Так-так-так. Что принц?

— Спать уложила. А потом... потом с мужем мы шли в раздевалку...

— Ну-ну-ну!

— Всё.

— Не так уж и плохо... если вы вспомнили именно нужный день. С мужем о чём вы говорили?

— Что у него были занятия в тире.

— Замечательно. По крайней мере, вы потеряли не больше часа.

— А что было в тот час?

— Вы уронили на себя дверцу шкафчика в раздевалке. Прямо на голову.

— Как?!

— Ну, если верить вашему мужу, дёрнули за ручку слишком ожесточённо. После ссоры с подопечной.

— Это она! — я даже сажусь, возбуждённая своим озарением, и тут же корчусь от вспышек боли. — М-м-м...

— Поспокойней, поспокойней. Сестра, подготовьте обезболивающее.

— Да, господин полковник.

— Мой муж... Где он? — я стискиваю ладонями голову, потому что иначе, мне кажется, она разлетится на куски, как брошенный в стену арбуз. — Позовите моего мужа!

— Конечно, госпожа гвардии голова. Только не напрягайтесь. Расслабьтесь, а то колоть неудобно, — это медсестра.

— Ефрейтор Джурич, вызовите сюда капитана Коваржа. Немедленно, вы слышите?

— Мы всё слышим, госпожа гвардии голова. Успокойтесь, — это врач.

— Речь идёт о вопросе безопасности!

— Да, госпожа гвардии голова. Лягте вот так, так лучше, — сестра разминает меня на кровати, как фигурку из мокрой глины на гончарном столе. — Вы сами видите, что так удобней. Расслабьтесь. Надо закончить тесты, и сразу после этого я приведу господина капитана.

— Госпожа гвардии голова! — взывает ко мне голос врача. — Небольшой тестик остался. Улыбнитесь, пожалуйста.

— Вы издеваетесь?

— Ну, скажите «сыр», только рот максимально растягивайте в стороны. Ну-ну-ну!

— Сы-ы-ы-ыр, мать вашу...

— Поспокойней, госпожа Хорват, здесь незамужняя барышня. А теперь высуньте язык, как можно дальше.

— Кхххххх...

— Вот и замечательно.

Я выполняю ещё несколько идиотичных указаний прежде, чем доктор успокаивается и отсылает сестру за Кристо.

— У вас, моя милая, небольшое сотрясеньице мозга, — поясняет мне врач, как будто я ещё не догадалась. — Такое бывает, когда на голову падают деревянные предметы. Мы вас тут несколько дней продержим в тишине и покое, покормим лекарствами, и встанете свеженькая и бодренькая.

— Где вы были, доктор, когда я гвазданулась о чугунную лестницу в усадьбе одного моего чудесного родственника, — боль потихоньку отходит, и мизантропия понемногу уменьшается до размеров одобряемой обществом лёгкой меланхолии. В палате, оказывается, горит только одно бра, а плафоны на потолке всего лишь тускло белеют. Несколько минут назад я могла бы поклясться, что комната залита светом.

— Это у вас от лестницы шрамик, да?

— Угу.

— Вот вы какая у нас опытная. Лестницу пережили — и шкаф переживёте. Главное, не падать духом, да, моя милая?

— Вы галицианин? — я, наконец, осознаю, что врач говорит с достаточно сильным славянским акцентом.

— Да, госпожа гвардии голова.

— Тогда какого чёрта мы говорим по-немецки?

— Наверное, потому что мы в Венгрии, госпожа гвардии голова. Что, полегче у госпожи головы с головой?

— Да, спасибо.

Кристо, как всегда, заходит без стука.

— Ну, вот и господин капитан. Я вас оставлю, но прошу не забывать, что комната находится под наблюдением и потому радоваться друг другу слишком бурно не надо, — схватывается врач. — Моё почтение.

Его старомодно-белый халат плохо скрывает пристёгнутую под мышкой кобуру.

Кристо подтаскивает к кровати стул, на котором прежде сидела медсестра, и садится на него верхом. Он так редко делает — только когда я отлёживаюсь после болезни. Как будто от этой ребяческой позы серьёзность ситуации хоть чуть-чуть уменьшится.

Ой, ну ладно, Лиляна, ты просто в очередной раз получила по башке.

— Ты как? У тебя на лбу здоровенный синяк — выглядит страшно.

— Кристо, — я стараюсь говорить настолько тихо, насколько возможно. Надеюсь, микрофоны не монтированы возле самой постели. — Кристо, ты понял, что произошло?

— Я был с тобой рядом. Ты дёрнула за ручку шкафчика, и дверца отломилась. Упала тебе на голову, — Кристо машинально тоже переходит на шёпот. — А что?

— Не-е-ет, она не так отломилась. У неё была повреждена верхняя петля. Потому что я не дёргала. Я за ручку едва взялась. Если бы ты смотрел в мою сторону, ты бы это увидел. Кое-кто нарочно повредил верхнюю петлю в дверце именно моего шкафчика. Пользуясь тем, что в раздевалке нет видеонаблюдения, только прослушка.

— Если ты так думаешь, почему ты рассказываешь об этом мне, а не Тоту?

— Потому что это сделала твоя сестра.

— Лиляна, тебе сейчас хочется найти виноватого... или тебе кажется, что ты точно нашла.

— Кристо, это сделала она. Девчонка повредила петлю.

— Ты это видела сама?

— Когда мы пришли в раздевалку, никого, кроме неё, там не было. Даже если она была одна там только пять минут, ей бы хватило времени. Вместо отвёртки можно использовать пилочку для ногтей, так все девушки делают.

— Лиляна, послушай...

— Нет, ты послушай. Она меня ненавидит, потому что думает, что я убила её мать. Раньше она только подкалывала меня, но могла пойти на глупость побольше. Она одержима местью. Первое, что она мне сказала — что намерена отомстить.

— Лиляна, ты послушай. Ринка живёт у нас днём и ночью. Если бы она действительно захотела отомстить, она бы уже запросто подсыпала тебе толчёного стекла в чай. Но она просто подросток, а подростки любят производить впечатление и пугать тех, кто им не нравится. Или кого они сами боятся.

— Кристо...

Взгляд моего мужа становится настолько лазерно-голубым, что я осекаюсь на полуслове.

— Из-за того, что она — дочь Люции, её задержали сразу же. Тот, наверное, только и ждал такого момента. И её, и ту дверцу проверили тысячу раз. Никто не трогал петлю, Лиляна, шурупы вылетели так, словно кто-то сильно дёрнул за ручку. Они просто вылетели, и всё. Ринка прошла все тесты. Она зашла действительно за пять минут до нас, но на звукозаписи не слышно ничего, что можно истолковать как выворачивание шурупов, и её отпечатки пальцев только на её шкафчике. Лиляна, посмотри на меня. Ты дёрнула дверь, потому что разозлилась на девочку, это правда. Уверен, её саму напугал такой эффект. Но она ничего не подстраивала специально. Лиляна, это просто подросток, она не хитроумный злодей. Максимум, что она может сделать — насыпать соли тебе в кофе.

— Кристо, нет, ты не понимаешь...

— Лиляна, если ты так боишься, я могу пойти и сказать ей правду. И тогда она будет ненавидеть меня, а не тебя.

— Ты с ума сошёл! Ты вообще чуть ли не единственный, кому она доверяет. Она совсем свихнётся! Её собственный брат — убийца её матери!

— Только поэтому я и молчал. Я не трус, Лиляна, мне просто жалко девочку. Но если ты считаешь, что она намерена тебя убить...

— Нет. Нет-нет-нет. Ты прав. Она мне солила кофе и делала пакости...

— Ты могла мне сказать?

— … да не в этом дело. Она просто всё делала так по-детски. Нет, я, наверное, действительно не рассчитала. И ещё у меня в голове гудит и мысли путаются, вот я и... придумываю чёрт знает что.

• Предыдущая
• 19/67
• Следующая