Анатолий Тарасов - Горбунов Александр Аркадьевич - Страница 5

Об этой ситуации Тарасов подробно поведал в трехчасовом телевизионном фильме «Хоккей Анатолия Тарасова», изящно сделанном Эмилем Мухиным и Геннадием Орловым. В вышедшей в 2015 году в Москве книге «Родоначальники и новички» эта же история преподносится Тарасовым в несколько ином виде:

«В Скандинавии гастролировал канадский любительский хоккейный клуб, и мне предложили собираться в дорогу, чтобы посмотреть его выступления. Радостный, окрыленный, я тут же сообщил по телефону эту чудесную новость Михаилу Давидовичу Товаровскому. Он попросил меня приехать к нему домой. Встретил удивительно холодно. “Так, куда это вы, молодой человек, собрались?” — спросил он меня в своей обычной ироничной манере. Я объяснил, что есть возможность увидеть на хоккейной площадке и шведов, и финнов, а главное — канадцев, о которых ходят легенды. “Вам не следует никуда ехать!” — огорошил меня мой наставник. “Почему?” — недоумевал я. “Вы не созрели смотреть зарубежный хоккей, — отвечал Товаровский. — Ведь если вы увидите иностранцев, сами уже ничего придумывать не будете — так человек устроен. А надо выдумывать, создавать свое. Когда твердо встанете на собственный путь — тогда и ездите, смотрите!”».

При всех видимых различиях (Олимпийские игры и турне канадского любительского клуба, Санкт-Мориц и Скандинавия) суть одна: Товаровский настоятельно рекомендовал Тарасову воздержаться от просмотра матчей и тренировок с участием канадских хоккеистов и неминуемого копирования увиденного. Товаровский призывал молодого специалиста «выдумывать, создавать свое». Для Тарасова, и без того вставшего в те годы на путь постоянного созидания, аргументированный совет мастера стал дополнительным мощным толчком в деле, которому он посвятил жизнь, — строительства своего хоккея, причем не только хоккея сиюминутного, сегодняшнего, но и — грядущего. Не предсказанного во время гадания на кофейной гуще, не основанного на теоретическом прогнозе, а вылущенного из контуров тренировок и игр — предвиденного.

«Добро» на просмотр канадцев Товаровский дал Тарасову в 1951 году. Заокеанская любительская команда играла в Швеции и Финляндии. Тарасов от канадцев не отрывал глаз, наблюдал за ними на тренировках, в матчах, в быту. «Мне казалось, — вспоминал он, — что я сумею подметить что-то необычное, очень важное для себя. Но мне не повезло. На тренировках тренер лишь изредка давал о себе знать — то свистком, то короткой недовольной репликой или гримасой. По ходу матча он, кажется, только и делал, что открывал “калитку”, контролируя смену игроков. И практически после каждой игры его, в стельку пьяного, хоккеисты уводили под руки в номер отеля».

Разница в возрасте — Товаровский старше Тарасова на 15 лет — не помешала двум гигантам подружиться. Татьяна Тарасова, отвечая на мой вопрос о друзьях отца, первым назвала Михаила Давидовича. Владимир Акопян, рассказывая о своем знакомстве с профессором Товаровским в квартире Тарасова ранней осенью 1968 года, за несколько месяцев до кончины выдающегося педагога (злокачественная форма заболевания крови унесла его жизнь 6 января 1969 года), отмечал, что Михаил Давидович «производил впечатление рафинированного, но жесткого интеллигента. В нем сразу чувствовались “профессорский” стиль общения, назидательная, хотя и сдержанная манера разговаривать».

Владимир Акопян помог уладить вопрос с неотложной госпитализацией Товаровского в гематологическое отделение госпиталя имени Бурденко. А незадолго до этого профессор вернулся из Голландии, где знакомился с работой тренеров в местных футбольных клубах. В 1968 году у «Аякса» и близко не было еще ни одного европейского титула. Сборная Голландии из турнира в турнир не проходила квалификационные раунды чемпионатов мира и Европы. Определение «тотальный футбол» покоилось тогда «на дне чернильниц». А Товаровский, по свидетельству Акопяна, на кухне тарасовской квартиры рассказывал: «Голландский футбол обязательно достигнет мировых высот, так как имеет фантастическую учебно-тренировочную базу. В стране несметное число футбольных полей высшего качества, которое не снилось даже нашим лучшим стадионам. Учебный процесс организован безукоризненно. Я видел немало очень талантливой молодежи. В недалеком будущем их национальная команда может стать чемпионом мира!»

Тарасов показал тогда Акопяну черно-белую фотографию Товаровского, подаренную ему профессором 20 лет назад. На оборотной стороне было написано:

«Анатолий! Поздравляю с успехом. Однако помните, что первый успех, особенно в нашем трудном деле, иногда “кружит” голову. Это очень опасно. Сумейте быть свободным от этого. Скромность, честность, упорство и культура в работе, твердая непримиримость ко всему тому, что тянет наш спорт вниз, — вот о чем хочется Вам напомнить в день, приятный для Вас и, по вполне понятным причинам, для меня. М. Товаровский. 22.09.46».

Это было поздравление с выходом футбольной команды ВВС в группу «А».

А тогда, в 1938-м, когда Тарасов попросил разрешения одновременно и учиться, и тренировать, Товаровский, подумав, посмотрел внимательно на ученика и твердо сказал:

«Я не только не возражаю, но и приветствую вашу идею. У вас много свободного времени, вот и потратьте его на практические занятия. У вас нет командного голоса, да и вообще много чего нет. Идите, работайте!»

И Тарасов стал без отрыва от учебы три-четыре раза в неделю ездить в Загорск и тренировать рабочую команду. Девятнадцатилетний тренер свято следовал совету Товаровского — «каждый день, на каждое занятие приходить с новыми упражнениями, с новым тренерским материалом», старался использовать в работе и кое-что из институтского опыта. Уже тогда он пришел к выводу о необходимости придумывать что-то новое, свое. С девятнадцати лет Тарасов стал заносить в специальную картотеку подсмотренные им или же придуманные самим упражнения и циклы упражнений, направленные на достижение тех или иных тренировочных целей. К повседневной работе с картотекой, занятию рутинному, но крайне необходимому, Тарасова приучил Товаровский, сам обладавший богатейшим досье тренировочных упражнений любой направленности.

Товаровский и педагогов в школу тренеров подбирал соответствовавших высокому уровню фактически созданного им учебного заведения. «У нас были высококвалифицированные педагоги, заинтересованные в том, чтобы мы приобретали глубокие знания. Да и сами мы были, очевидно, подходившим для этого материалом», — писал Тарасов. Вспоминал он и о том, какой дружной была их группа. Несмотря на то что вместе учились люди «разного возраста, с разными характерами и вкусами», всех их объединяло одно — фанатичная преданность спорту.

Скорость, сопровождавшая тогдашнюю жизнь Тарасова, поражает! 1 августа 1939 года утром двадцатилетний молодой человек сдал в школе тренеров последний экзамен — по химии, стал дипломированным специалистом. Днем того же дня он зарегистрировал брак с Ниной Забелиной, а вечером сел в поезд и отправился в Одессу.

С Ниной Григорьевной они познакомились в 1937 году в Институте физкультуры. Будущая жена Тарасова там училась, а он занимался на тренерских курсах у Товаровского. К институту Высшая школа тренеров имела самое непосредственное отношение. Студенты и «курсанты» ежегодно принимали участие в физкультурных парадах. В одном из них, проходившем на Красной площади под девизом «Если завтра война», Нина и Анатолий участвовали вместе. Она была гимнасткой, выступала в массовых гимнастических сценах. Тарасов и его друзья-игровики входили в так называемую «рабочую бригаду»: они становились плотной группой, над головами держали щиты, по которым, как по мосту, сооруженному на стороне ГУМа, проезжали спортсмены на мотоциклах. Тарасов вспоминал, как одному парню — из тех, кто держал щиты, — на репетиции оторвало ухо. То ли он занял неправильную позицию, наплевав на технику безопасности, то ли мотоцикл проехал слишком близко от края щита (шириной всего 80 сантиметров). Началась «забастовка» «щитовиков». Конечно же, необъявленная: попробуй тогда объяви забастовку… Все увиливали от того, чтобы становиться под щиты. «Тогда, — рассказывал Тарасов, — Женька Грингаут, немец по национальности, собрал нас и сказал: ребята, встаньте, я проеду, никого не задену. Встали, он проехал, больше не бастовали. Энтузиазмом — искренним, не показным — были переполнены».