Забавы Пилата - Шубин Юрий Дмитриевич - Страница 20

• Предыдущая
• 20/96
• Следующая

– Слышь, начальник, – не выдержал он. – Угостил бы сигареткой, а?

– Угощайтесь, Петр Иванович, – предложил полковник, и его покладистость снова не понравилась Баркасу.

Конечно, перед допросом, чтобы заполучить нужные следователю показания, бывает, что они задабривают подозреваемого и сигаретой, и кофе, и другими поблажками. Но не из-за банальной же кражи пузыря водяры.

«Нет, что-то тут не то», – мучительно соображал Баркас, разминая пальцами твердый бумажный цилиндр. Не куривший несколько часов кряду, он сунул сигарету в пламя зажигалки и, прикурив, с наслаждением затянулся.

– Вот это жизнь, начальник, – благодарно произнес арестант.

– Так за что вас задержали, Петр Иванович? – спросил Каледин, выпуская в сторону дым.

– Там же написано, за что, – усмехнулся Баркас. – Шел мимо, смотрю – в магазине дверь открыта. Ну, я зашел посмотреть. Нашел пузырь… Распечатанный, заметьте – я его не взламывал. Только отпил, а тут добры молодцы налетели… Руки вверх… Наручники…

Арестант получал удовольствие не только от дымящейся сигареты, но и от возможности пообщаться с «гражданином начальником» в довольно фривольной форме.

– Неужели вам в прокуратуре заняться нечем, как из-за бутылки водки ноги топтать и людей беспокоить?

– А кто вам сказал, что мы из прокуратуры? – будто удивившись, поднял глаза полковник. – Разве мы не представились?

Каледин выдержал паузу, наблюдая, как мучается в догадках и нервничает сидящий напротив человек. Нет, совесть у него нечиста. Это видно точно.

– Мы из Федеральной службы безопасности, – медленно и четко произнес полковник. Он никогда не называл «контору» по буквам, только полностью и с должным уважением.

Расшифрованная аббревиатура ФСБ впилась в мозг арестанта раскаленными иглами. Последовала немая сцена. Баркас переменился в лице, мгновенно став серьезным и каким-то серым. Чувствовалось, что нервы его натянулись. Будто не расслышав, он недоверчиво уточнил название учреждения:

– Из ФСБ, вы сказали?

– Вы правильно поняли, Петр Иванович, – подтвердил Каледин. – И, думаю, понимаете почему.

Словно ища подтверждения словам полковника, Баркас посмотрел на Зайцева, но тот лишь молча и презрительно буравил его глазами, как Ильич буржуазию, порождая в душе зэка возрастающую тревогу.

– Из-за бутылки, что я в магазине спер? – старательно подавляя волнение, спросил Баркас.

Он заранее знал, что контрразведка не занимается мелочовкой, а берется только за крупные дела. Но не мог поверить, что его нашли так быстро.

– Вы подозреваетесь в шпионаже, – жестко, как удар хлыста, бросил полковник. – Ваша группа тщательно спланировала свою акцию и проникла на военный объект. Вы похитили секретные специзделия, убили военнослужащих, находившихся при исполнении… Ваши отпечатки пальцев найдены на дереве, где у вас заело трос. Помните, чтобы отцепить трос, вам пришлось снять перчатку? Вы думали, на дереве следы не остаются? Еще как остаются! Так что вы, Петр Иванович, влипли по самые уши, и чем скорее с вашей помощью похищенное вернется на место, тем меньше у вас шансов получить высшую меру. Причем не на бумаге, поверьте мне, а, как вы любите говорить, в натуре. Лодочников, не заставляй нас вытягивать из тебя правду по слову. Лучше рассказать обо всем добровольно. Это совет.

Голос контрразведчика стал беспощадным, как пуля «расстрельного пистолета» [4] . Переход с вежливого обращения «вы» на «ты» также не предвещал ничего хорошего. Баркас понял, что попал в капкан, и если он будет в нем трепыхаться, то сильнее затянет петлю.

Значит, в чем-то придется признаться.

В малом.

– Где электронный блок и диски, Лодочников?! – без сантиментов рыкнул Зайцев. – Они высшей категории секретности! Ты хоть понимаешь, что это значит?! А расстрелянные в затылок, связанные офицеры?! Это не просто предательство, за это тебя живого надо разорвать на части! Вы успели кому-нибудь передать похищенное?

– Я про секреты первый раз слышу… – сжался Баркас, перестав изображать из себя блатного.

Ноги его стали ватными, понты исчезли, появилась нервная дрожь. Этим парням глубоко наплевать на него, и если в деле действительно замешаны секреты, а не «дорогой компьютер», как говорил Пилат, то цацкаться не будут.

– Я ничего не делал. В натуре, начальник, я только шофер. Меня использовали втемную.

Баркас попытался отпихнуть от себя вину и прикинуться заблудшей овечкой, но вряд ли этот номер мог пройти у «конторских» спецов. Он это понимал – расколют как орешек.

– Кто планировал акцию? Сколько вас было? Откуда снаряжение? Имена всех членов группы?.. – задавал вопросы Каледин, словно голой ладонью гвозди в стол вбивал. – По чьему заказу работали? Разведка Саудовской Аравии? Американцы? Чеченцы? Кто?..

Вопросы падали, как тяжелые градины.

– Я и еще один мужик. Двое…

– Двое? – повысил голос полковник. – Ты и мужик? Что ты несешь!

– Клянусь, двое! – бил себя в грудь арестант. – Я только шофер! Все! Я подрядился подвезти парня на дело и обратно. Втемную! Клянусь вам! Не знал я, куда идем!

Чекисты переглянулись.

– Только двое? – недоверчиво переспросил полковник. – Кто же этот второй – случайно не Шварценеггер или Сталлоне?

– Я о нем ничего не знаю. Он не из наших, не из блатных. В лагерях не сидел. Скорее бывший военный. В компьютерах хорошо сечет. Щелкает как семечки. Говорил, что его зовут Пилат. Но я ему не поверил. Кличка такая странная… – тараторил Баркас, зарабатывая снисхождение и понимая, что отвертеться ему не удастся.

– Вы проникли на стратегический объект, убили офицеров, украли секретные документы и технику, потом расстреляли двоих гражданских на бензозаправке… – как прокурор, Зайцев напоминал арестанту длинный список его преступлений. – На что вы рассчитываете?

– Я не убивал! Честное слово! Это он стрелял! – потерял самообладание арестант.

Обвинение в нескольких убийствах слишком серьезно, даже для соучастника. А еще – стратегический объект.

– Это не я! Пилат и меня хотел убить! Поэтому я от него сбежал! Там, на бензоколонке!

Баркас отвечал путано и местами бессвязно, но каждое его слово, жест, мимика точно фиксировались на видеопленку для последующего анализа и заключения психологов. Ему будет трудно отвертеться. Невозможно. А еще есть масса способов проверить его на правдивость. Нет, не иголки под ногти совать, хотя если припрет, то почему нет? Есть чувствительные детекторы лжи, есть медицинские препараты, развязывающие языки, есть наркотики, есть много психологических уловок и пыток. Но в крайнем случае – есть и пытки. Это смотря как припрет. Вопрос того стоит.

– Что ты нас за нос водишь! – рявкнул Зайцев. – Где он живет? Как выглядит, как его найти?

Майор разговаривал совсем не так вежливо и степенно, как Каледин. Вероятно, так было задумано: «добрый следователь» – «злой»…

– Он сам на меня выходил и назначал место встречи. Я вам все расскажу, только дайте я немного отдохну, все вспомню и напишу. Хотя бы полчаса. Я измотан. У меня мысли прыгают, руки трясутся. Отвечаю, начальник, потом все под протокол расскажу, если «явку с повинной обещаешь». Будьте людьми – ну дайте человеку отдышаться!..

Нервы у арестанта сдали, и он пошел вразнос. Сейчас начнется истерика и катание по полу.

Рассчитывая на признание и сотрудничество, Баркасу пошли навстречу. Для пользы дела.

– Хорошо, – согласился Каледин. – Можете отдохнуть и собраться с мыслями. Через полчаса мы вас пригласим и вы напишете все, что вам известно. Если есть пожелания – выполним.

– Мне бы сигарет и чашку крепкого кофе, – выдви-нул условия капитуляции Баркас.

– Хорошо, – кивнул полковник.

Арестанта увели.

– Как думаешь, – спросил Зайцев. – Пробрало его?

– Надеюсь, – не стал утверждать Каледин. – На раскаяние я не рассчитываю, но показания, наверное, даст.

– А чего ты ему про жену не сказал? – напомнил майор.

• Предыдущая
• 20/96
• Следующая