Оберег Святого Лазаря - Тарасевич Ольга Ивановна - Страница 8
- Предыдущая
- 8/60
- Следующая
Прямо из холла набираю Кононова.
Надо сказать, чтобы он спустился и встретил нас. Самостоятельно я не найду нужные кабинеты в этих лабиринтах останкинских коридоров даже под пытками.
Звоню, звоню.
«Сергей, почему же вы не берете трубку?!»
Впрочем, дурацкий вопрос. Нам с Леней легко предположить, почему продюсер не может ответить, – наверное, его уже взяли в оборот на предмет дачи показаний, и…
– Наталия Александровна, здравствуйте. Меня Сергей Николаевич послал вас встретить. Вы не одна, я вижу. На кого нам выписать пропуск?
Мой муж безмолвствует, не дышит, таращит глаза, и я его понимаю – перед нами материализовался ангел.
Девочка похожа на французскую актрису Софи Марсо – округлое личико, большие светлые глаза, пухлые губы, густые, длинные, разобранные на ровный пробор волосы… Единственное различие – она пепельная блондинка; ее волосы явно светлее, чем у француженки. Ей максимум двадцать, и она тоже участница проекта. На голубой блузке приколот бейджик с именем – Александра Ремизова. Фон карточки – ярко-зеленый, как и у всех участников.
Итак, Саша. Молодая, ранняя, красивая…
Смотрю на онемевшего мужа и испытываю самые противоречивые чувства. Ревность и… облегчение.
Не я одна поглядываю на сторону, не только я обращаю внимание на молодость и красоту.
Нет-нет.
Что за мысли!
Никто ни на что не обращает внимания!
Да, иногда мы с Леней пялимся на симпатичных экземпляров противоположного пола. Но это же не смертельно.
В нашей семье все хорошо. И будет еще лучше. Главное – выбросить из головы все эти глупости: интерес к другому мужчине, ревность к другой женщине…
Глава 2
Около 30 года нашей эры, Вифания, Марфа
– Почему Он ничего не сделал?
– Я не знаю, сестра… Филадельфия не так уж и близко от нашего селения. Может, получил Иисус послание уже после того, как Лазарь умер? Поэтому Учитель и не поспешил к нам. Знал, что брата нашего спасти уже невозможно…
– Ему – и спасти невозможно?! Ему?! Нет, так не бывает… Но и поверить, что Он бросил нас в нашей беде, я не могу. Может, его схватили?
– Не знаю, Мария. Когда пришел наш посланник в Филадельфию, Учитель беседовал со своими учениками. А узнав о болезни Лазаря, сказал как-то чудно: «Не к смерти эта болезнь, а к славе Божьей». По крайней мере, два дня назад с Иисусом все было в порядке.
– Хорошо, что враги Его не причинили зла Ему… Но как же мне больно!
– И мне больно, Мария, – прошептала Марфа, смахивая набегающие на глаза слезы. – Милый брат наш, зачем он оставил нас?..
О своем горе можно говорить свободно.
Об Иисусе – нет. Ведь дом полон людей. Узнав про кончину Лазаря, многие и из Вифании, и даже из Иерусалима пришли – чтобы выразить сочувствие, разделить скорбь. Но христиан мало среди них. Говорить об Иисусе опасно. Когда проповедовал Он в этих местах, многие схватили камни, желая побить Его.
Впрочем, Мария все понимает без слов…
Уже четвертый день покоится Лазарь в семейном склепе, расположенном в скале за садом.
Уже сколько говорено с сестрой обо всем произошедшем – и о том, что Иисус не поспешил на помощь; и о том, что все равно незримое присутствие Учителя рядом помогает пережить горе.
– Нет на Него обиды в моем сердце, – вздыхала Мария, когда вернулся от Иисуса посланник и передал странные слова Учителя. – Я знаю – любовь Его к нам бесконечна, и Он помог бы нам, если бы это только было в Его силах.
Случившееся обсуждено множество раз.
Но все равно – невозможно до конца осознать такое горе.
– Почему все-таки Он ничего для нас не сделал? – Мария снова подняла на сестру покрасневшие глаза.
Пожав плечами, Марфа отвернулась.
Нет сил больше видеть страдания сестры, нет сил отвечать на немые вопросы. Ее фигурка в темных одеждах кажется совсем хрупкой. У Марии не самое крепкое здоровье. Бог знает, сможет ли она пережить смерть Лазаря, и…
Очнувшись от своих мыслей, Марфа посмотрела на соседского мальчика, настойчиво тянувшего ее за рукав черного платья.
– Идет! Он идет! Расположился возле Вифании, я видел, как ученики Его уже разбили шатер, чтобы мог Он отдохнуть от долгого пути и палящего солнца.
Слабо улыбнувшись, Марфа потрепала подростка по темноволосой голове.
Все-таки Иисус пришел!
Значит, не зря она не теряла надежды; не зря отправила соседского парнишку наблюдать за дорогой на Иерихон.
Она собиралась сказать радостную весть Марии, поискала знакомую фигуру глазами и огорченно вздохнула: сестры нет в покое. Но и искать, ждать ее возвращения невмоготу.
«Пойду, скорее встречу Иисуса, – Марфа выбегает из дома и несется вперед, поднимая облачка пыли с раскаленной дороги. – Вот сестра удивится, когда вернусь я назад с Учителем!»
Его еще не видно.
Взгляд Марфы скользит по привычному пейзажу – невысокие серые каменные дома, сохнущее на веревках белье, галдящие ребятишки, коричневые изгибы скал.
Все выглядит совсем обычным – но вместе с тем и необычным. Кажется, сам воздух наполнен невероятной любовью, покоем и светом. И с каждым вдохом душа исцеляется. Так всегда происходит, когда Иисус находится рядом.
Вот и Он сам!
Должно быть, понял, почувствовал, что к Нему спешат, и тоже вышел навстречу.
В простом светлом эфоде[9], с наброшенным на плечи талитом[10], Иисус выглядит, как небогатый иудей. Но стоит только увидеть Его карие глаза и добрую улыбку – всем сердцем сразу чувствуешь: то непростой человек, в нем – благодать Божья.
Добежав до Иисуса, Марфа упала на колени и, роняя слезы на запылившиеся сандалии Учителя, простонала:
– Господи, если бы Ты только был здесь – мой брат Лазарь не умер бы. Но я и сейчас верую, что Отец Твой даст Тебе все, о чем Ты его попросишь.
Помогая Марфе подняться, Иисус тихо сказал:
– Лазарь не умер, он воскреснет.
Девушка, шмыгнув носом, быстро кивнула:
– Я знаю, в последний день.
– Я есть воскресение и жизнь. Верующий в меня, если и умрет, оживет. И всякий живущий и верующий в меня не умрет вовек. Веришь ли ты в это?
Перед глазами Марфы возникло бледное, залитое потом лицо Лазаря.
Прилипли ко лбу темные влажные кудри, запеклись губы. Длинное худенькое тело сотрясает озноб.
Невероятно сильна была вера брата. Даже в беспамятстве он шептал: «Господи, верую, верую!» Руки Лазаря все касались оберега, трех маленьких мраморных рыбок, прикрепленных к нитке простого ожерелья из мелких кусочков мрамора. От этих при косновений братику становилось легче. Но потом горячка возвращалась вновь. И вот со смерти его пошел уже четвертый день. А это значит – надежды больше не осталось, не осталось совсем никакой надежды…[11]
Если рассуждать трезво, то тут только одно можно сказать: не помогла Лазарю его горячая вера. Тот, кого называли другом Иисуса, мертв.
Однако же…
Есть то, что невозможно постичь рассудком. Есть то, что выше разума…
– Верую, Господи, верую, – горячо зашептала Марфа, заглядывая в наполненные страданием глаза Иисуса. – Воистину Ты есть воскресение и жизнь!
Она произнесла эти слова и вздрогнула.
Так небо очищается от облаков. Так утреннее солнце ласково согревает озябшую землю.
Так вмиг исцелилась от боли и душа ее.
– А где Мария? – спросил Иисус, отворачиваясь от ветра, растрепавшего Его длинные волосы. – Мне надо и ее увидеть. Ты приведи сюда сестру свою.
– Конечно, сейчас схожу за ней, – и Марфа вновь побежала в селение.
«Он знает, Он всегда все про всех знает, – стучало в ее висках. – Наш дом всегда был и Его домом, мы всегда рады принять Учителя и учеников Его. Но сейчас у нас много чужих и не совсем добрых людей. Поэтому Он и не пошел прямо к нам, остановился у входа в Вифанию. Велик, всемогущ… Он точно Мессия!»
9
Верхняя одежда, накидка с прорезью для головы.
10
Платок с кистями, которым в храме покрывали голову.
11
У иудеев существовало поверье, что в течение трех дней душа умершего человека еще находится рядом с телом и что возможно внезапное оживление. Поэтому воскрешение Лазаря именно на четвертый день символизировало в сознании тех людей исключительную победу над смертью.
- Предыдущая
- 8/60
- Следующая
