Магический камень апостола Петра - Александрова Наталья Николаевна - Страница 32
- Предыдущая
- 32/54
- Следующая
– Постой… сначала мне… – взмолился «Петров».
– Ну ладно, ладно, что я, не человек! – Колян усмехнулся, положил таблетку в приоткрытый рот больного, только после этого взял себе еще одну. – Все должно быть по справедливости… тем более что твои таблетки…
«Петров» прикрыл глаза.
Он почувствовал, как чудодейственная таблетка начинает работать. Дыхание участилось, кровь быстрее заструилась по сосудам, по всему телу словно пробежал электрический разряд. Киллер пошевелил одной рукой, другой, открыл глаза и приподнялся. Тело слушалось его, может быть, еще не в полной мере, но все же слушалось.
Киллер с благодарностью вспомнил старого китайца, который продал ему эти таблетки. Правда, китаец предупреждал, что использовать их можно только в самом крайнем случае и не больше одной таблетки за раз. Больше не выдержит самый крепкий организм.
Фальшивый Петров покосился на Коляна.
Новый знакомый сполз на пол, его лицо побелело, глаза закатились, тело сотрясали крупные судороги, на губах выступила белая пена.
– Я же тебя предупреждал, – проговорил киллер насмешливо. – Вот до чего жадность доводит!
Он легко поднял дрожащее тело, положил на свою койку, накрыл одеялом и вышел из палаты.
Алиса взглянула на часы. Стрелка подходила к двенадцати. Снова она собралась открыть тайник. Теперь, когда все неотложные дела сделаны, нужно вплотную заняться поисками камня. Возможно, в бумагах, что хранятся в тайнике, она найдет хоть какие-то указания, куда муж спрятал камень. В противном случае… об этом ей не хотелось и думать. Не может быть, чтобы она не нашла концов. Ведь она – умная и целеустремленная, она все преодолеет, и камень будет у нее в руках. А потом останется только выгодно продать его, и она будет богата. Богата и, самое главное, независима. Сама себе хозяйка. Никто не сможет указывать ей, что делать, никто не сможет кричать на нее, ворчать и обзывать дурой. Никто не будет пилить ее, что много тратит, что ничего не умеет делать, никто не будет грозить ей, что выгонит на улицу голой. Никто не будет пугать ее нищетой. Никто не посмеет поднять на нее руку.
Стрелки часов сомкнулись на цифре двенадцать. Часы начали мелодично бить. Теперь уже привычным движением Алиса повернула штурвал бронзового корабля против часовой стрелки. Каминная доска выдвинулась вперед, и открылось углубление тайника.
Алиса вытащила оттуда пачку бумаг и разложила их на столе.
Первым попался ей под руку заграничный паспорт на имя Корнеева Михаила Ивановича. С фотографии смотрел на нее покойный муж – чуть постаревший и коротко стриженный. Но вполне можно узнать на снимке Эдуарда Канарского.
– Вот, значит, как… – пробормотала Алиса, пролистав паспорт.
Была там шенгенская виза, стало быть, Михаил Иванович собирался в Европу.
Далее высмотрела Алиса электронный билет на самолет. Компания «Эр-Франс», рейс Петербург – Париж, дата вылета… ого, через три дня. Стало быть, собирался Михаил Иванович Корнеев в Париж улететь. Как говорится, на людей посмотреть и себя показать. Но зачем? Зачем мужу было лететь во Францию по чужим документам? Что он задумал? Какую подлянку устроил ей, Алисе?
Тут Алиса сообразила, что никакой гадости муж ей устроить не успел. И не сделает больше никогда. По причине своей смерти. Теперь бы еще камень найти!
Она снова перебрала бумаги. Договор о найме этой вот самой квартиры, ну да, специально в тайнике держал, чтобы жена не нашла, еще что-то, и вот…
В руке у Алисы был небольшой бумажный прямоугольник. Театральный билет – ну да, вот написано, Театр на Фонтанке, ряд, место и цена. И внизу название спектакля и дата – сегодня вечером, начало в девятнадцать ноль-ноль.
– Та-ак… – протянула Алиса, – так-так…
Чтобы ее муж ходил в театр? Они прожили больше двух лет, и за это время ей удалось затащить его в Ницце только на концерт великого итальянского тенора. И то только потому, что билеты были безумно дорогие и считалось престижным побывать на концерте.
Но чтобы муж сам захотел пойти в театр на… что за пьеса? Ах да, Шекспир, «Король Генрих Четвертый». Драма, в общем. В стихах. Не мюзикл, не балет, не шоу какое-нибудь. На драматическую пьесу собрался. Причем один, судя по билету. И билет еще спрятал, чтобы она, Алиса, не нашла и не стала задавать вопросы.
Что-то тут не так. А не наведаться ли ей в этот театр? Посмотреть, как там Шекспира ставят…
К вечеру Алиса перебрала содержимое своих шкафов, и на дне одного из них нашла несколько париков, купленных в то далекое время, когда она еще не выработала собственный стиль и экспериментировала со своей внешностью.
Вот этот светлый, с короткой стрижкой, еще в институте захотелось ей поразить одного парня. Поспорили они с подружкой, узнает он ее или не узнает? Теперь уж и не вспомнить, что из этого спора вышло. Да что там, она имени парня того и то не помнит.
А вот этот – с разноцветными прядями, они с девчонками под Новый год нарядились. Агния Иволгина тогда была восточной принцессой, танец живота исполняла, а она, Алиса, – ведьмой. Этот разноцветный парик и коротенькие черные лохмотья. Димка Крученых тогда еще сказал, что выглядит она очень эротично.
Алиса примерила парики один за другим и наконец остановилась на готическом черном. К этому парику она подобрала черную английскую помаду, черный лак для ногтей, запудрила лицо до синеватой бледности трехдневного покойника, подвела глаза, наложила туберкулезные тени и придирчиво осмотрела себя в зеркале.
Вид был кошмарный, в таком гриме запросто можно играть в малобюджетном фильме ужасов или пугать полуночных прохожих, но Алиса решила, что узнать ее не смогут даже близкие родственники, не говоря о малознакомых людях. К тому же выглядела она лет на семь старше, это и к лучшему.
К своей новой готической внешности она не без труда отыскала в своем безразмерном гардеробе подходящее платье – черное, густо оснащенное бисером и пайетками. Алиса не могла вспомнить, где и когда она этот ужас купила – сделать это можно было либо с тяжелого похмелья, либо в умственном помрачении. Довершив свой облик черными колготками и черными туфлями на среднем каблуке с квадратными решительными носами, Алиса отправилась в театр.
Театр сиял огнями. Площадь перед ним была уставлена дорогими машинами. Алиса узнала золотистый «Бентли» банкира Ангелова, двухместный розовый «Ягуар» Люси Коломяжской и еще две-три машины знакомых.
Фасад театра украшала огромная афиша – известный артист мрачно смотрел на медленно собирающихся зрителей, на нем было роскошное королевское облачение, шитое золотом и густо усыпанное драгоценными камнями.
Скользнув по афише равнодушным взглядом, Алиса вошла в фойе.
Здесь она едва не столкнулась с какой-то мертвенно-бледной особой с черными губами и горящим взглядом вампира. Извинившись перед незнакомкой и попятившись, она поняла, что это – ее собственное отражение в огромном зеркале.
«Да, значит, и никто не узнает!» – подумала она с удовлетворением.
Все же, прежде чем занять свое место, Алиса зашла в дамскую комнату, чтобы последний раз изучить свою внешность. В дверях она столкнулась с пышной блондинкой средних лет, которая при виде преображенной Алисы побледнела, перекрестилась и бросилась прочь, бормоча «Свят, свят, свят!..».
Алиса еще раз поправила парик, убедилась, что грим в порядке.
Тут к ней подошла элегантная молодая женщина очень приличного вида, в сшитом на заказ вечернем платье, с нежным румянцем и прозрачно-голубыми глазами дежурного ангела, и вполголоса предложила:
– Кокс не нужен?
– Что? – переспросила Алиса. – А, нет, спасибо!
– Может быть, звездная пыль? Или экстази? Или мет? Или слезы ангела?
– Да нет, спасибо, ничего не нужно! – Алиса выскользнула из туалета и поспешила в зал.
Зрители уже заканчивали рассаживаться.
Прозвучал третий звонок, и рядом с Алисой села женщина лет шестидесяти в приличном скромном платье, с мягким и озабоченным лицом. Она покосилась на Алису, и на ее лице проступило недоумение, граничащее с испугом.
- Предыдущая
- 32/54
- Следующая
