Корабли - Вернер Алекс - Страница 1
- 1/3
- Следующая
В 35
Вернер А.В.
В 35 Корабли / А. В. Вернер. - Серов: Полиформ,
2012 - 58 с.
Литературно-художественное издание
Вернер А.В.
Корабли
Стихотворения
Подписано в печать ООО Полиформ
З.2176. 27.08.2012 г.
© Вернер А. В., 2012
© Бобылев Д. В., обложка, 2012
Корабли
Я забыл, как верить, и как дышать,
Но не белый цвет на твоем гербе.
Вырывая с боем малейший шаг,
Я веду свои корабли к тебе.
Королем, изгнанником, чужаком
Я шагну на твой ледяной порог?
Ты же видишь:
нити моих дорог
Заплести в одну
было не легко.
Я не каюсь.
Просто пришел с войны.
Задыхаясь
Там, от тебя вдали,
Я привел к тебе свои корабли.
Я привел бы все корабли земли,
Я спалил бы весь поднебесный флот,
Но тебе не нужно ничье тепло.
Ты – последний кров на моем пути.
Ты – стальной клинок с ледяной резьбой.
Ты же слышишь – там пустота в груди:
Я оставил сердце свое с тобой.
В час, когда поклялся навек уйти,
Я оставил сердце свое с тобой.
Я веду свои корабли к тебе.
***
Капли падали за занавеской
В обветшалый небесный покой,
Пропуская по стенам отвесным
Незамеченным свет неземной...
Мне не будет и не было дела,
Где твои отзвучали шаги.
Только ветер дрожит онемело
Безответным касаньем руки.
***
Игрушечный заяц на детской площадке,
А дождь разошелся и звезды не видно.
Подумаешь: дома оставил перчатки, -
Спиной упираясь в холодные плиты.
Ладонь согревает загривок собачий,
Порой забываешься, даже не дышишь.
Быть может, иначе? не надо иначе...
Всё так же промокшие светятся крыши.
***
А воздух беспримерно смутно тих,
И кофе не спасает от простуды.
В привычном окруженье рук моих -
Мой трепетный безрадостный Иуда.
За шторами давно не первый снег
Слипался в мимолетные сугробы.
И пальцы. губы, голос - человек.
Солдаты в робах, офицеры в робах.
***
Холодные ладони мне на плечи.
Ты, правда, не пугаешься ничуть?
А время и вино почти что лечат…
Живым дыханьем погаси свечу.
Тебе пошло бы бархатное платье –
По мраморным ступеням в темный зал…
Когда остынут вечные объятья,
Без трепета закрой мои глаза.
***
Пальцами по перилам –
Беспрекословно вниз.
Сколько таких бескрылых
И кружевных маркиз…
Старый ворчит привратник,
Стынет вечерний чай.
В память твоих объятий
В пальцах дрожит свеча.
***
Захлебнуться тобой.
И уже не дышать,
Опуская ладони
На белую простынь.
Прикоснуться к губам –
Помолчи, не мешай.
Я же знаю – все просто,
Безоблачно просто.
Пропустить между пальцев
Твои кружева,
Блики прядей,
Разметанные по подушке.
И шептать упоенно
И слышно едва:
Будешь самой любимой.
Любимой игрушкой.
***
А рваные листья дрожат одиноко,
И больше не хочется взять их на руки.
Лишь губы – оттенка вишневого сока.
Мы много не знаем с тобой друг о друге…
Прижать твои пальцы к щеке обреченно,
Не слушать. Опять, как обычно, не слушать.
Но чей еще взгляд может быть столь же черным,
Чтоб видеть почти целиком мою душу?
***
Дождаться тебя, открывающей дверь,
И молча упасть пред тобой на колени.
Покорный, усталый, измученный зверь,
Достойный назваться лишь тень твоей тени.
Жестоко наказан – я выдумал сам
Свое бичевание нашей разлукой.
И капли дождя по моим волосам
Текут на твои обнаженные руки.
***
Босыми ногами в холодный пол.
Я долго искал твоего лица,
Боясь ошибиться. И вот – нашел,
На ощупь, руками, с теплом слепца.
Я долго ходил по твоей воде
Со свечкой и именем всех святых,
Но больше не видел уже нигде,
Чтоб так алым цветом цвели цветы.
Император
Значит, так и болит душа
В неразреженном кислороде?
Если только решит мешать,
Пристрелите его на входе.
Так, не веря и не дыша,
Смотрят в спину чужой свободе.
Ты не сделаешь этот шаг,
Император, курки на взводе.
Пальцы сжаты и не дрожат,
И под горло парадный китель.
Пристрелите
Его,
Не ждите.
Может... так и болит... душа?
Это редкий и страшный дар
Задыхаться в своей свободе.
Если только войдет в ангар -
Пристрелите его на входе.
Это капельки звезд дрожат
На сияющем небосводе.
Удержать
Не пытайся.
Сводит
Ожиданием каждый шаг.
Искореженную в бою,
Не машину - кусок металла,
Я оставлю тебе
И стало
Быть
Для полета возьму твою -
Пусть как...
Память.
Ее допью
До последней горчащей ноты.
Недоступны мои частоты.
Пусто место мое в строю.
Что рождает в тебе Судью,
Дышит в спину моей Свободе,
Смотрит твердо в ее глаза?
Ожидание, боль, азарт?
Он пристрелит меня на входе,
Если я поверну назад.
***
А за окошком – небесный чердак,
Рыжая кошка под вытертым кленом.
Низкие звезды – размером с кулак –
В узкие окна мерцают зеленым.
Не открывать на настойчивый стук,
Долго курить над недопитым чаем.
Птицы опять улетели на юг –
Это по ним я, наверно, скучаю.
***
И по привычке – в два бокала.
Пусть тучи за ночь изморосит.
Как сделать так, чтоб ты не знала,
Что в мире есть и будет осень?..
Упрятать листья под асфальтом,
Засыпать небо черепицей…
Звонить тебе охрипшим альтом.
Стоять под окнами больницы.
***
И револьвер в руке нелегкою поклажей,
А пальцы все-таки становятся грубей.
И каждый миг ты ждешь – сейчас войдет и скажет:
«Убей, охотник. Я искал тебя – убей.»
Он на порог, сверкая огненною шкурой,
Приляжет, и засмотрится в глаза.
У вестника из сказочного Гурра
Седые пряди в рыжих волосах…
Снежинки сквозь незапертые двери
Ворвались. И стекло в окне дрожит.
«… а жизнь – всего лишь новые потери.
Убей – и ты поймешь, что значит жить…»
Навечно предназначены друг другу –
Охотник-жертва и преследователь-зверь.
«Иди сюда, не бойся. Протяни мне руку.
Стреляй в упор. Всегда. Не веришь мне? Не верь.»
…И, вспоминая, обреченно хмурить брови,
Сгонять ладонью снежных бабочек с картин.
Но постепенно привыкаешь даже к крови.
Лишь только чаще начинаешь пить один.
- 1/3
- Следующая