Повесть о страннике российском - Штильмарк Роберт Александрович - Страница 17
- Предыдущая
- 17/51
- Следующая
Очень забавляли Баранщикова обезьянки, в изобилии водившиеся на острове. Домашние были обучены всевозможным забавным фокусам, а дикие «помогали» сбору кокосовых орехов: негры дразнили зверьков, а те, в отместку, швыряли с высоты пальмы увесистые плоды.
На сахарных плантациях Василию однажды случилость исправить повреждение механического пресса, или «жома». С тех пор московиту часто поручали чинить различные механизмы, неуклюжие, громоздкие и тяжелые, — мельничные жернова, насосы, деревянные прессы. При этом Василий присматривался к работе негров, более тяжелой, чем его собственная. Негры резали тростник (а часто прямо вырывали его голыми руками), вязали в пучки и несли эти пучки по прессы. Здесь выжимали сахаристый сок в глиняные сосуды, варили, собирали его в медных котлах, выпаривали на солнце и получали сахарный песок, а из оставшейся патоки, или мелассы, делали знаменитый вест-индский ром.
В порту Сан-Хауна Василий видел корабли из многих стран: они приходили сюда за сахаром и ромом. Баранщиков знал, что владельцы сахарных плантаций считаются самыми богатыми людьми в мире. Эти богатства созданы руками рабов. Здесь, на Пуэрто-Рико, Василий услышал впервые страшное словечко «асиенто». Так называлось право англичан поставлять рабов во все испанские колонии. Это право недавно потеряло свою юридическую силу, но традиция осталась — работорговля преимущественно считалась английским ремеслом. Правда, в последнее время с англичанами начали успешно конкурировать американские купцы. Они скупают у плантаторов ром и сахар, продают их в Европе или Африке, из Африки везут негров, и, таким образом, «сладкая продукция» не только приносит неслыханный барыш, но и творит чудо: негры превращаются в ром, а ром — снова превращается в негров, обогащая и купца и плантатора!
В порт Сан-Хуана Василия не пускали без надзора. Его предупредили, что при попытке к бегству он будет отправлен либо на свинцовый рудник, либо на соляные промыслы, где работали «на износ» наказанные рабы и прочие смертники.
Баранщиков знал понаслышке, что работали там и «мийтосы» — южноамериканские индейцы племен майя, кечуа, аймара и других, — несшие для испанцев тяжкую трудовую повинность — «миту». Она заключалась в том, что индейские племена должны были выделять большие группы сильных молодых людей для испанских рудников и плантаций, на постройку зданий, на прокладку дорог. «Мийтосы», как правило, погибали от лишений, вдали от родины, и почти никто из них не возвращался. Поэтому при отправке молодых людей на «миту» родные и близкие прощались с уезжающим, как на похоронах. Именно против «миты» и поднял восстание индейский вождь Тупак Амару Второй, но даже упомянуть вслух это имя — значило подвергнуть себя участи «мийтосов». В доме коррехидора слуги бледнели при одном только слове «рудник».
Василий Баранщиков дал зарок — не пить, чтобы никогда в жизни не дать вину власти над собой. И хотя дворецкий Себастьян частенько предлагал московиту пропустить чарочку — тот упорно отказывался. Нередко случалось ему ловить на улице многообещающие взгляды хорошеньких жительниц предместья, но эти здешние красавицы казались Василию такими же чужими и «ненастоящими», как местная экзотическая природа.
Так протекли целых полтора года. Снова наступал сезон дождей, когда тяжелые тучи заволакиваливершину Сьерры-де-Лукилло и по несколько раз в день принимался идти крупный южный дождь. С утомительным однообразием он стучал по крышам строений и тугим пальмовым листьям в саду и надолго прогонял скучающих испанских дам с открытых террас, садовых лужаек и площадок для игр.
Но в самом начале дождливой поры выдалось однажды на редкость ясное погожее утро. Оно застало Василия в предгорьях. С топором на плече шагал он к дальней лесосеке у подножия гор: в доме, на беду, запас дров кончился, и дворецкий послал Василия на помощь неграм, рубившим деревья на склонах горных отрогов.
На этот раз и сама хозяйка, большая любительница верховой езды и дальних прогулок, воспользовалась хорошей погодой и лично отправилась верхом в предгорья, взяв с собой двух конных провожатых. На лесосеке она врасплох застала негров-лесорубов спящими в шалаше. Сеньора была не злая женщина: она обещала ничего не говорить генералу о таком проступке, если хороший воз сухих пальмовых дров для каминов будет к вечеру доставлен домой. Ведь сеньор коррехидор уже не молод, и холодными вечерами ему необходимо погреться у жарко пылающего камелька!
Негры взялись за топоры, а сеньора губернаторша, оставив провожатых присмотреть за ленивыми лесорубами, одна поехала назад. Она благополучно миновала все трудные спуски на отрогах гор и внизу пустила коня в галоп по тропинке. Путь ее лежал между густыми зарослями колючего кустарника.
Здесь лошадь сеньоры испугалась огромной черепахи, выбравшейся погреться на солнышко. Лошадь шарахнулась в кустарник, осела на задние ноги, и тысячи колючек вонзились ей в круп и брюхо. Животное рванулось, сбросило всадницу и понеслось по тропе.
Навстречу ей шагал Василий Баранщиков. Он первым заметил знакомую лошадь под дамским седлом, без наездницы. Василий подставил плечо несущейся вдоль изгороди лошади, больно ушибся, но поймал поводья и остановил коня, дрожащего и покрытого пеной. Держа лошадь в поводу, он пошел по следам и вскоре увидел сеньору, сидящую на земле. Он осторожно поднял ее на руки, испуганную, ошеломленную падением, в изорванной амазонке и с ушибленной ногой. Сесть в седло она не могла.
До дома было далеко, кругом — безлюдная местность, а погода успела испортиться. С гор сползла туча, и скоро полил дождь, превратившийся в тропический ливень с грозой. Заметив невдалеке корраль для скота, а за его изгородью — пастушескую хижину, Василий внес туда неудачливую наездницу, устроил ее поудобнее на ложе из сухих трав и хотел вернуться к лошади, но оглушительный удар грома совсем перепугал сеньору. Лошадь сорвалась с привязи и ускакала, а женщина в страхе прижалась к своему спутнику.
Несколько часов, пока не утих ливень, провели они в пастушьей хижине. Василий сумел развести огонь и подсушил мокрый наряд сеньоры. Когда стемнело, тысячи летучих мышей закружились над одинокой хижиной. Сеньору пугал бесшумный полет этих ночных существ, трепет их серых крыльев, мелькание в отсвете костра маленьких ушастых головок. Невольно ей пришли на память страшные легенды о здешних летучих мышах-вампирах, высасывающих кровь у мулов, коров и даже людей. Слуги говорили: мыши-вампиры проделывают без боли очень маленькую ранку и высасывают столько крови, что человек или животное может заболеть и даже погибнуть.
Разумеется, сеньора ни за что не соглашалась остаться здесь в одиночестве, пока Василий сходит за людьми или экипажем. Поэтому пришлось ему донести хозяйку до города. Они вернулись, когда в генеральской вилле уже снаряжалась целая экспедиция для розысков хозяйки дома. Через несколько дней после этого происшествия пожилая сеньора Матильда, дуэнья и наперсница донны Марии, поверенная всех ее секретов, осторожно вручила невольнику-московиту ключик от потайной двери одного укромного покоя в доме, уединенного и очаровательного…
Василию пришлось с тех пор сопровождать хозяйку на долгих прогулках. Все чаще повторялись и тайные встречи в доме. Человек не болтливый и скромный, Баранщиков никому не выдал тайны, но дуэнья сеньоры решила, что ее молчание госпожа оплачивает недостаточно щедро! Сеньора Матильда возмечтала превратить чужой секрет в источник столь большого дохода, что донна Мария вскоре оказалась не в силах выполнить стремительно растущих требований. И тогда осталось одно — расставание! Нужно было отправить московита из дому, отпустить его на волю.
Сначала генерал и слышать не хотел о свободе для руса, но сеньора мягко и властно добилась своего: Василию был выдан форменный паспорт на имя московитянина Мишеля Николаева, а донна Мария из личных средств снабдила отпущенного невольника небольшой денежной суммой. Разумеется, такое внимание к простому рабу, каких у генеральши было несколько сотен, не может объясняться лишь неожиданно появившимся у сеньоры сочувствием к семье московита. В своей книжке «Нещастные приключения» Баранщиков именно так поясняет новый счастливый поворот судьбы. Но тайну выдает само исключительное участие сеньоры в освобождении клейменого раба, стоившего генералу около тысячи рублей золотом на русский счет, — такова была в Вест-Индии цена двух сильных негров.
- Предыдущая
- 17/51
- Следующая
