Девушка из Моря Кортеса - Бенчли Питер Бредфорд - Страница 45

• Предыдущая
• 45/45

Но дно ли это на самом деле? Палома недоверчиво покачала головой и осмотрела пирогу, море до самого горизонта, мерно вздымающиеся легкие волны. Она была не менее чем в десяти — двадцати саженях от берега. Но что же тогда у нее под ногами? Она вылила воду, набравшуюся в маску, опустила лицо в воду и увидела, что манта-рэй подплыл к ней снизу и потом поднялся вертикально, как воздушный шарик, пока не коснулся ее ног.

Неужели ему что-то нужно? А вдруг он опять ранен? Палома набрала в легкие воздуху и опустилась на колени на спине манта-рэя. Тот медленно сдвинулся с места. Она встала на ноги, и животное замерло на месте. Она снова опустилась на колени, и манта-рэй снова начал движение, а когда она опять поднялась на ноги, остановился.

«Он ведет себя как собака, — подумала Палома, — он словно прислуживает мне». Она знала, что это вряд ли возможно, ведь эти животные не обладают столь сложными инстинктами. И ей очень не хотелось наделять манта-рэя тем, что было ему несвойственно.

Но все же она чувствовала, что ей следует как-то прореагировать хотя бы даже на внешние проявления инстинкта. Поэтому, презрев сдерживающие ее знания, девушка продула легкие воздухом и вновь встала коленями на спину манта-рэя, ухватившись за него руками.

На этот раз манта-рэй не стал медлить, а пулей начал опускаться ко дну. Через несколько секунд вершина подводной горы предстала перед глазами Паломы. Она ожидала, что манта-рэй замедлит свой ход, выровняется вдоль дна и поплывет среди ущелий. Но все случилось иначе. Приблизившись к верхушкам скал, он накренился, как самолет, входящий в крутой вираж, и устремился вниз вдоль отвесной каменной стены в голубой туман.

У Паломы заложило уши, ведь она никогда не спускалась так быстро и на такую глубину. Хотя у нее было вдоволь кислорода, непривычное давление непривычно холодной воды заставило кровь с силой стучать в висках. Ей хотелось разжать пальцы, но она не посмела, опасаясь, что не сможет сама добраться до поверхности.

В самом низу, где было почти темно, где уже не существовало ярких цветов вроде красного, желтого или зеленого, где голубое было сине-фиолетовым, сине-фиолетовое — фиолетовым, а все фиолетовое — черным, манта-рэй внезапно принял горизонтальное положение. Затем он резко накренился влево и вошел в глубокое ущелье, открывшееся сбоку подводной горы.

Он замедлил ход и остановился, зависнув над песчаным дном, почти касаясь крыльями краев ущелья. Взглянув вверх, Палома не смогла разглядеть поверхности моря — ни света, ни пробивающихся солнечных лучей, только неясно-серая толща воды. Приступ паники сдавил ей грудь, той же самой паники, которую она чувствовала, глядя вниз с большой высоты. Она опустила глаза и мысленно приказала себе больше не смотреть вверх, потому что в этом не было смысла: она либо вернется на поверхность с помощью манта-рэя, либо уже не вернется туда никогда.

Но где же они находятся? И зачем манта-рэй спустился сюда? Возможно, именно в таких местах он обычно укрывается от опасности — местах глубоких, холодных, вдали от солнца и воздуха, защищенных от морских течений стенами ущелья.

Внизу был песок, вверху — огромная толща воды, по бокам — каменные стены, такие же, как любые другие, кроме... Что-то необычное было именно в этих скалах.

Казалось, они были усыпаны бесчисленными мелкими камнями.

Паломе хотелось приблизиться к ним и поближе разглядеть это место, куда она никогда не сумела бы спуститься сама. Она поднялась со спины манта-рэя, надеясь, что тот не захочет ни с того ни с сего бросить ее здесь, и подплыла к отвесной стене.

Она протянула руку, чтобы дотронуться до скалы, и еще прежде, чем ее пальцы коснулись камня, она поняла, что это вовсе не камень. Стена была вся покрыта устрицами.

Сперва их было трудно узнать, они были гораздо больше тех, которые встречались ей до этого. Видимо, недоступные рыбакам, они могли вырасти здесь до размеров, отпущенных им природой. Кроме того, здесь, вдали от подводных течений, раковины были надежно закамуфлированы живой растительностью.

Палома немедленно потянулась к своему ножу, но не нашла его на месте. Недолго раздумывая, она ухватила моллюска руками и, покрутив и сильно потянув его на себя, оторвала его от каменной поверхности.

Она расцарапала пальцы, а из небольших порезов на ладони сочилась кровь, но девушка не чувствовала боли. Обеими руками она начала одну за другой отделять устриц от скалы и набивать ими своеобразный мешок, образовавшийся между ее телом и платьем, обвязанным веревочным поясом. Наполнив этот мешок спереди, она протолкнула устриц по бокам к спине, совсем не чувствуя, как острые раковины царапают ей кожу.

Наконец Палома отвалилась от стены от усталости и недостатка воздуха, набитая раковинами почище фаршированной курицы. Она снова опустилась на спину манта-рэя. Был бы он лошадью, она бы просто пришпорила его, но сейчас ей нужно было двигаться только в одном направлении — вверх.

Манта-рэй и в самом деле устремился вверх с неожиданным проворством и грациозностью птицы, стремящейся в небо. Вскоре Палома увидела солнечный свет и синий хрусталь небес.

В последнюю секунду манта-рэй замедлил ход, чтобы не выпрыгнуть по инерции из воды. Подобно киту, он прокатился спиной по поверхности и остановился. На его спине лежала Палома, раскинув в стороны руки, и кровь струилась у нее между пальцев.

Манта-рэй не двигался с места до тех пор, пока она, собрав силы, не доплыла до пироги, забралась в нее и вывалила всех устриц на дно. Он не пошевелился и потом, когда она, опустившись на колени, осматривала его с немым восхищением.

А когда нижний край красного распухшего солнца коснулся горизонта, этот гигантский морской скат хлопнул крылом, погрузил голову в воду и, взмахнув хвостом в воздухе, ушел вглубь, оставив позади расходящиеся по вечерней воде круги, которые вскоре тоже исчезли.

Еще долгое время, до тех пор пока солнце полностью не скрылось, небо не потемнело и не показались первые бледные звезды, Палома продолжала стоять на коленях на дне пироги, несомой течением.

Далеко в темноте она услышала голоса Хо, Индио и Маноло и поверх спокойной воды уловила в них неприязнь, горечь и обвинение — видимо, теперь они снова чувствовали себя в безопасности и не боялись за свою жизнь. Потом, через некоторое время, она раздобудет моторную лодку и отвезет их на берег. Скорее всего, им вряд ли захочется снова вернуться к подводной горе.

Морской дьявол тоже больше не вернется. Палома была в этом убеждена, хотя и не знала точно почему. Возможно, в ней говорило животное чутье. Возможно, она чувствовала, что природе было необходимо восстановить нарушенный баланс и она воспользовалась помощью манта-рэя и в какой-то степени самой Паломы. И теперь, когда баланс восстановлен, природа отпустила манта-рэя на свободу.

Но что она имела в виду, думая о природе? Что же это?..

Палома прервала ход своих мыслей и посмотрела в ту точку на небе, где вскоре должна была показаться луна, которая будет висеть там, как амулет, и отбрасывать золотистую дорожку на воду. Палома улыбнулась и произнесла вслух:

— Спасибо.

• Предыдущая
• 45/45