Девушка из Моря Кортеса - Бенчли Питер Бредфорд - Страница 37
- Предыдущая
- 37/45
- Следующая
С вершины холма она взглянула в сторону моря и поняла, что ее предчувствия сбылись.
Сегодняшняя рыбалка оказалась для Хо успешнее, чем он мог мечтать. Очевидно, они наловили сетями, оглушили и втащили на борт столько рыбы, что им пришлось возвращаться назад на самой низкой скорости, чтобы лодка не зачерпнула воды и не затонула. Даже небольшая волна могла перехлестнуть через нос лодки, и малейший крен мог привести к настоящему потопу.
Их лодка тащилась к берегу, и Палома разглядела, что Хо, Индио и Маноло сидят по пояс в рыбе, а вокруг возвышаются целые горы рыбьих тушек.
За один день ловли сетью они поймали больше рыбы, чем за целый месяц ловли на удочку. Но не только это удручало Палому. Большие косяки каранксов и кабрио могут перенести — и переносят — большие потери и вскоре уже целиком их восполняют. Их несчетное количество в одной стае, они размножаются так быстро, а море столь обширно, что обыкновенный рыбак не может уничтожить всю стаю. Единственное, что им по-настоящему угрожает, это зверская охота с динамитом или внезапное вторжение целых плавучих рыбных фабрик с востока — но и то, и другое было запрещено законом.
Однако Палому больше волновал не размер улова, а то, что именно угодило в сети. Даже на расстоянии и в сумерках Палома разглядела признаки того, как именно ловили рыбу Хо с дружками на этот раз. Они разгребали груды тушек в лодке и выкидывали за борт ту рыбу, которая не отвечала их неожиданно ставшим чрезмерно высокими стандартам.
Когда их улов был мал, они брали с собой все и утверждали, что им нужна каждая мелочь без остатка — мол, надо накормить семью и продать остальное. Они заявляли тогда, что ничего не выбрасывают, что уважают главный принцип жизни — смерть чего-то одного дает жизнь другому. Очень благородно.
Но теперь, когда рыбы они наловили в избытке — гораздо больше, чем могли увезти с собой, — что, по их мнению, было гарантией того, что запас ее неисчерпаем, зачем заниматься той рыбой, которую не продашь прямо так? Зачем возиться с рыбой, которую продают тоннами, а не фунтами, которую нужно отвозить тележками, сушить и перемалывать на корм животным? Если такая рыба и попалась в сети, то выгоднее просто выбросить ее в море, чем переработать, как полагается. А касательно того, что эта рыба не плавает косяками и не дает в раннем возрасте бесчисленного потомства, отчего ей в основном приходится выживать естественным образом, — что ж, возможно, такую бросовую рыбу как раз и следует истребить. Ведь тогда в следующий раз увеличится вероятность, что в сети попадется больше хорошо продаваемой рыбы.
А насчет того, чтобы поддерживать природный баланс у подводной горы, тот баланс, который природа создавала многими десятилетиями, то они будут утверждать, что, мол, хорошо известно, как вынослива природа. Она может оправиться от чего угодно. Если даже выловить всю рыбу на этой горе, всегда можно найти другую, и когда на второй горе тоже не останется рыбы, может, первая уже восстановится. Или еще какая-нибудь. Всегда можно найти новые места для ловли, нужно только быть изворотливым, чтобы находить их вовремя.
К тому времени как Хо, Индио и Маноло закончили «просев» своего улова, наступила глубокая ночь и они доделывали свою грязную работу при свете восходящей луны. Они устали и были голодны, поэтому не стали чистить и мыть лодку или готовить снасти на завтра.
— Мы займемся этим утром, — сказал Хо, когда они взбирались по тропинке.
Палома спряталась в кустах на вершине холма и наблюдала, как приближаются их тени.
— Теперь мы знаем, где находится это место.
— И чем там можно поживиться. Господи! Я никогда не видел ничего подобного.
— Теперь мы, наверное, будем выходить в море позже обычного и возвращаться к полудню.
— Или ходить туда два раза в день.
— Вот ты и ходи два раза. С меня и одного улова достаточно. Моя спина и так готова переломиться.
— Может, нам лучше раздобыть еще одну лодку, — раздался голос Хо, проходящего мимо того места, где спряталась Палома.
— Тогда нам будет нужна чья-то помощь.
— Зачем с кем-то делиться?
— Но мы поймаем вдвое больше рыбы.
— А прибыль будет той же. Придется делиться с партнерами.
— Не придется. Можно договориться так: мы их приводим туда — может, даже завяжем им глаза, чтобы они сами потом не нашли это место, — а себе возьмем весь свой и половину их улова.
— Ну, я не знаю.
— Я тоже.
— Встретимся после ужина, — сказал Хо. — Тогда и поговорим. Не обязательно решать прямо сейчас.
— Ладно.
— Запомните: никому ни слова. Или выходите из игры, — отчеканил Хо. — И точка.
— Конечно, конечно.
Разговор прекратился, и вскоре их шаги стихли, все трое разошлись по своим домам.
Палома подождала, пока успокоилось все, кроме ветерка, обдувающего остров. Затем, оставаясь в тени на тот случай, если кому-то вздумается вернуться за забытым инструментом, она начала спускаться к причалу.
Луна была достаточно яркой, чтобы просвечивать сквозь воду у берега и освещать бледным светом каменистое дно.
Но дна было почти не видно, оно было полностью усеяно мертвыми телами рыб.
Тушки плавали на поверхности, некоторые затонули, другие почти всплыли, но застряли среди остальных трупов — избитых, искореженных. Их чешуя стала блеклой, цвета смерти, а глаза, черные, остекленевшие, ничего не выражающие, пялились в пустоту.
Хо с дружками, похоже, выкинули четвертую часть своего улова, все, кроме самой крупной и ценной рыбы, за которую на рынке дадут по крайней мере по серебряной монете за штуку. А выброшенными в воду оказались небольшие каранксы и желтохвостки, несколько маленьких кабрио, караси, которых следовало немедленно вытащить из сетей и отпустить в море, пока они еще были живы, ведь они могли дать еще потомство.
Была здесь и такая рыба, которую Хобим называл «целомудренной», за которую ничего не платили на рынке и которую не имело смысла собирать даже тоннами: все, на что она была годна, это на приманку или еду для кошек, а на фабрике за тонну подобной рыбы платили сущие копейки.
Такими были иглобрюхи — кроткие и нежные существа, кажущиеся отчаянными удальцами, когда они внезапно раздуваются во все стороны, почувствовав опасность. От них нет пользы ни столу, ни кошельку, но они будут рады развлечь любого, кто нырнет к ним на глубину.
Такими были и скалярии, ослепительно красивые в любом возрасте, трепетные стражи подводной горы. Их шевроны меняют свой цвет с возрастом — от младенчества к зрелости, словно армейские нашивки, призванные указывать на различия в старшинстве.
Или небольшие скаты: электрические, скаты-леопарды, скаты-орлы — морские затворники, что прячутся под тонким слоем песка. Но стоит приблизиться незнакомцу, как они срываются с места и отправляются на поиски нового укрытия.
Или молодая черепашка — даже панцирь не затвердел, — чья морщинистая шея была надрезана сетью, лапки безвольно болтались в воде, а хвостик — маленькая запятая — хлопал по нижнему панцирю.
И другие — рыбы-старшины, рыбы-попугаи, ронки, голавли, губаны и порги, убитые и выброшенные на мелководье гнить.
Это была кровавая бойня, а не рыбная ловля.
Встав на колени на причале, перегнувшись через край и глядя в воду, Палома увидела свое отражение, дрожащее в лунном свете, и поняла, что она плачет.
Первым ее желанием было взбежать на холм, позвать остальных рыбаков, все взрослое население, привести их сюда и показать им последствия этой дикой расправы. Но она сдержалась, потому что было уже поздно и вряд ли кому-то придется по душе ее вторжение. Она хотела привести сюда Виехо, чтобы эта гора мертвых тел предстала перед его потускневшим взором. Но не стала, поскольку знала, что он не разделит ее возмущения. Скорее всего, он пощелкает языком и скажет, мол, надо научить молодых рыбаков, как правильно обращаться с уловом. Да и только.
А наутро все доказательства разбоя будут уничтожены, как, наверное, и задумал Хо. Они прибыли на остров во время прилива, и в последующие шесть часов, когда начнется отлив, всю мертвую рыбу унесет течением на глубоководье, где часть ее опустится на дно, часть будет съедена, а часть подхватит другим течением и унесет в другие места. Поэтому, когда утром рыбаки придут на причал, на поверхности будут плавать только несколько мертвых рыб и несколько наполовину обглоданных рыбьих скелетов будут валяться на дне — обычные остатки улова после рабочего дня.
- Предыдущая
- 37/45
- Следующая
