Поджигатели (Книга 1) - Шпанов Николай Николаевич "К. Краспинк" - Страница 38
- Предыдущая
- 38/189
- Следующая
Гитлер бросил на Геббельса гневный взгляд.
— Не дёргайте мне нервы, Юпп… Слышите? Оставьте меня в покое!.. Уйдите, убирайтесь!..
В его голосе прозвучала угроза.
Геббельс присмирел. Припадая на одну ногу, он забегал по комнате.
— Придётся туда поехать, — сказал он уже совершенно спокойно. — Может быть, я сумею пролезть на это совещание.
— Чорта с два!.. Впрочем, вам это, может быть, и удастся.
— Если нет, по крайней мере буду знать, кто ещё туда явится и когда это кончится.
— Я с вами! — сказал Гитлер, шагнув к двери.
Он не мог решиться отпустить на такое совещание даже этого, самого верного своего приспешника. Но Геббельс потянул его за рукав и силою усадил в кресло.
— Вам там нечего делать.
— Нечего делать?! Мне там нечего делать?! — хрипло выкрикнул Гитлер. — А содержать партию будете вы? Вы найдёте мне других кредиторов?
Геббельс в раздражении швырнул на стол шляпу, которую уже держал в руках.
— Вы, повидимому, забыли, кто привёл к вам Шрейбера! — Он, подбоченившись, стоял перед Гитлером.
— В Руре найдутся деньги и без Шрейбера! — крикнул Гитлер. — Там знают, кому их дать. Во всяком случае, не вам! Вы мне не нужны… Мне никто не нужен! — Гитлер вскочил и с угрожающим видом подошёл к телефону.
Геббельс отстранил его руку от трубки.
— Ага! Испугались! — торжествующе сказал Гитлер. — Вы знаете, что достаточно одного моего слова — и…
— Я ничего не боюсь.
— Не врите, Юпп, вы всегда чего-нибудь боитесь. Ну, ну, будет, Юпп, — неожиданно мирно сказал Гитлер. — Меня-то вы можете не бояться. — Он подошёл к Геббельсу, положил ему руку на плечо.
Геббельс исподлобья посмотрел на Гитлера.
— Величайшая неосторожность, какую вы можете совершить, — проговорил он, — это поссориться со Шрейбером!
— Он взял в разговорах со мною неподходящий тон.
— Реже с ним встречайтесь. Не афишируйте эту дружбу.
— В ней нет ничего предосудительного.
— Никто не должен знать, что деньги идут из-за границы.
— Гамбург — не заграница.
— Но Шрейбер — это не столько Гамбург, сколько Лондон, не столько Лондон, сколько Нью-Йорк.
— Об этом знают сто человек.
— Достаточно.
— Ваша обязанность, Юпп, чтобы люди знали то, что им следует знать.
— Довольно тяжёлая обязанность, мой фюрер!.. Я забыл сказать: если Шрейбер представит вам на-днях… того американца… третий раз приезжающего к нам…
— Ванденгейма?
— Да… Держите себя с ним… — Геббельс запнулся, подыскивая слово. Ему хотелось сказать: «почтительно», но он не решался, зная заносчивость Гитлера. Ограничился тем, что сказал: — …как друг.
— Они дадут денег?
— Это во многом зависит от него.
— Нам… мне?
— Да, — уверенно сказал Геббельс.
Гитлер потёр лоб.
— Вы думаете, Ванденгейм кое-что привёз?
— Достаточно для Рура.
— Рур — Руром. Сейчас меня больше занимает «ИГФИ».
— Они обещают помочь и в этом. Если вам удастся поставить на ноги тяжёлую промышленность и химию…
Гитлер перебил:
— На чорта это будет нужно, если они не позволят мне вооружаться!
— Шрейбер уверяет, что Ванденгейм за тем и приехал, чтобы предпринять кое-что в этом направлении.
Гитлеру хотелось ещё и ещё раз слышать подтверждение этому. Оно звучало для него как музыка. Он возбуждённо вскочил с кресла. На лице его отразилась неподдельная радость:
— Слушайте, Юпп!.. У наших американских друзей не должно появиться даже подозрения, что мы помним эти глупые разговоры Штрассера: сорок девять процентов — предпринимателям, сорок один — государству и десять — рабочим. Бред безумца!
— Было бы ещё полезнее, мой фюрер, чтобы наши собственные промышленники уверовали в то, что эти штрассеровские глупости никогда не принимались нами всерьёз.
— Сейчас меня интересуют американцы… Понимаете ли, вы, Юпп, ведь Америка… Америка… Это же Америка!
— Да, конечно… — неопределённо пробормотал Геббельс.
Но со свойственной ему непоследовательностью Гитлер тут же многозначительно проговорил:
— Напомните нашим друзьям с берегов Рейна, что на дурацкий вопрос Штрассера, останется ли в случае прихода национал-социалистов к власти собственность, прибыль и руководство хозяйством в руках предпринимателей, — я ещё в 1930 году ясно ответил: «Понятно! Ведь я же не безумец, чтобы разрушать своё собственное хозяйство».
Гитлер пробежал по комнате, быстро потирая руки.
— Вы не представляете себе, Юпп, как вы меня обрадовали! — Вдруг он остановился и с беспокойством спросил: — А не может случиться, чтобы американцы… давали деньги Шлейхеру… или Рему?
— Янки хотят иметь солидные гарантии. Чего они могут ждать от Рема с его шайкой? А со Шлейхером им, вероятно, не удастся сговориться насчёт России. Он нерешителен. Едва ли им удастся повернуть его на восток так быстро, как это нужно американцам.
— А мои цели их устраивают? — спросил Гитлер.
— Они знают, чего вы хотите и чего они сами хотят от нас.
— Скажите им, Юпп: пока жив Рем, я не засну спокойно.
— Они не станут спорить, если мы скажем, что одним из условий соглашения является уничтожение Рема. — Геббельс посмотрел на часы. — Мне пора, а то там успеют закончить разговоры…
— Поезжайте, Юпп, поезжайте и знайте, что за вами стою я!
Геббельс, почти не скрывая иронии, отвесил Гитлеру почтительный поклон, взял со стола смятую шляпу и, прежде чем надеть её, проговорил:
— Позвольте мне, мой фюрер, напомнить вам слова нашего Клаузевица: сильным духом является не тот, кто способен на сильные жесты, а тот, кто при самых сильных переживаниях остаётся в равновесии, кто, несмотря на все сердечные бури, наделён умением ориентироваться так, как ориентируется компас на корабле, кидаемом бурей.
Отвесив новый поклон, Геббельс вышел. Гитлеру показалось, что в почтительности поклона сквозила плохо скрытая ирония. Оставшись один, Гитлер стал гадать: кто из двух возьмёт верх — Тиссен или Бош? Если Тиссен, Рему теперь же конец. А если Бош?.. Может быть, тогда конец ему, Гитлеру?.. Нет, этого не может быть. Шрейбер найдёт путь к объединению промышленников. Ведь он, Гитлер, ясно сказал Бошу и просил Шрейбера повторить ему ещё тысячу раз: если Химический трест сумеет поделить власть со Стальным трестом, государство будет стоять за их спиной.
- Предыдущая
- 38/189
- Следующая
