Материалы Сета. Часть 1 - Робертс Джейн - Страница 18

Рядом со мной с одной стороны сидел Роб, а с другой — доктор Инстрим. Я решила, что не собираюсь поддаваться гипнозу, но опустила взгляд, чтобы не привлекать внимания. Когда стало очевидно, что большая часть присутствующих явно погрузилась в транс, — они напоминали мне сидящих голубей со сложенными крыльями, — я осторожно подняла взгляд, чтобы посмотреть, что делает доктор Инстрим. Он смотрел на меня. Роб глядел на нас обоих и улыбался.

Доктор Инстрим был в восторге. Позднее, когда мы сидели в ресторане и разговаривали с доктором, я вдруг почувствовала присутствие Сета. Мы никогда не проводили сеансов вне дома. Я нервно попыталась дать понять мужу, что происходит, и даже пнула его по ноге. Наконец я поймала взгляд Роба, он понял меня без слов и комично пожал плечами.

— Э-э... если вы хотите познакомиться с Сетом, то он сейчас здесь, — сказала я.

Я не собиралась устраивать сеанс в ресторане. Доктор Инстрим тоже. Он отвел нас в свой офис и запер дверь.

Мы провели сеанс с Сетом, первый, на котором я так быстро входила в транс и выходила из него, что мы с Сетом могли оба участвовать в разговоре.

Поприветствовав доктора Инстрима, Сет сказал:

— Область моих интересов — образование и особенно те [якобы сверхъестественные] способности личности, которые необходимо познавать и исследовать, потому что они абсолютно естественны... Я понимаю трудности, с которыми предстоит столкнуться.

Я часто об этом говорю — я не туманный призрак, который материализуется глухой ночью. Я просто разумная личность, больше не ограниченная вашими физическими законами...

Далее Сет заговорил о тестах, которые предложил нам доктор Инстрим:

— Иногда у меня возникают проблемы из-за упрямства Рубурта, и это необходимо учитывать... Я серьезно постараюсь сделать все, что смогу на таких условиях. Можете рассчитывать на мое сотрудничество. Естественно, за один вечер всего не сделаешь, но мы можем начать. На обычном сеансе я рассажу, что может быть сделано.Мы можем многое, и многого мы не можем. Но, понимая как свои возможности, так и ограничения, мы должны максимально использовать то, что у нас есть.

Мне кажется, что тогда мы установили своеобразный рекорд. Сначала что-то говорила я, потом доктор Инстрим, потом Сет, потом Роб — как в круговом обсуждении. Сет начал обращаться к доктору Инстриму по имени, они разговаривали, как старые приятели. Я была в шоке — доктор Инстрим был таким представительным пожилым мужчиной. Роб записывал, что мог, стараясь успеть за разговором.

Сет сказал:

— Рассчитывайте на импровизации. Так можно получить те доказательства, которые вы хотите. Если мы будем слишком волноваться из-за результатов, исчезнет элемент внезапности, подключится эго, и тогда ничего не получится.

— Точно! — воскликнул доктор Инстрим. — Мы должны действовать осторожно, не давить... Но, Сет, я не понимаю. Импровизация важна, но...

— Это наша дверь, — ответил Сет. — Если мы и получим какие-то доказательства, то именно через нее.

— Да, — согласился доктор Инстрим, — но ограниченность человеческих возможностей... Для нас очень важна методология, если мы хотим заставить людей к нам прислушаться.

— Мы обсудим это на обычном сеансе, — сказал Сет. — Мы будем работать в границах [своих возможностей] и посмотрим, что удастся сделать. Кроме того, будет неплохо, если вы и все остальные поймете, что эти ограничения существуют только потому, что вы им позволяете.

— Да.

— Ограничения не являются природой человеческой личности. Как я неоднократно говорил, состояние бодрствования является таким же состоянием транса, как и любое другое. Сейчас [на наших сеансах] мы просто переключаем внимание на другие каналы. Все состояния сознания можно назвать трансовыми. Сознание — это то направление, в котором смотрит сущность...

У нас с тобой много общих интересов. Личность всегда следует рассматривать в базовом смысле как схемы неких действий. Когда вы пытаетесь подключиться к различным уровням, то изменяете их. Когда вы разбиваете яйцо, чтобы узнать, что внутри, то разрушаете само яйцо. Есть и другие варианты. Чтобы разбить скорлупу, не нужен молоток... Я из яйцеголовых, но не надо бить меня молотком, — Сет широко улыбнулся.

— Но нам нужно разобраться в этом, — заметил доктор Инстрим. — Я — человек. Мне необходимо учиться. Мне нужны доказательства того, о чем ты говоришь.

— С таким подходом вы сможете их получить. Но те, у кого разум закрыт, не получат доказательств, которые могли бы их удовлетворить.

— Некоторые из уже имеющихся [доказательств] трудно оспорить, но все равно необходимо провести методические исследования, — сказал доктор Инстрим.

— Именно поэтому мы не создаем на сеансах специфическую атмосферу... и я стараюсь по большей части избегать демонстраций...

— Я опять перестаю понимать. Мне нужно подумать, чтобы понять твои идеи и решить, что делать.

— Может пройти какое-то время, пока я разовью Рубурта в данном направлении, — ответил Сет. — Но проблем я не вижу.

Доктор Инстрим относился к Сету с большим уважением, и мне это порой даже казалось подозрительным. Я сама не была уверена в том, кем или чем является Сет, и мне не раз приходило в голову, что доктор просто хотел завоевать мое доверие — притворство психолога, который делает вид, что он верит в выдумки пациента с такой же готовностью, как и сам пациент.

Прежде чем наш визит подошел к концу, доктор Инстрим неофициально сообщил нам, что у Сета «могучий интеллект», и он совершенно не кажется вторичной личностью. Он также обрадовал меня, сказав, что у меня отличное эмоциональное и психологическое состояние.

К сожалению, на симпозиуме мы разговорились еще с одним психологом, моим ровесником. Мы встретились на неформальном собрании, и, когда он узнал, что мы никак не связаны с медициной, то спросил, что привело нас на симпозиум. Мы ему объяснили, разговор зашел дальше и в итоге коснулся Сета. Позднее Роб показал новому знакомому наши записи.

Пообщавшись с нами меньше часа, психолог заявил, что я шизофреничка и использую сеансы как средство подавления Роба. В какой-то момент он схватил со стола стопку записей и накинулся на меня как некий мстительный бог, потрясая бумагой у меня перед глазами:

— Вы считаете, что так уж необходимо вести эти записи, а?

— Они нам нужны. Их делает Роб, — смогла я вставить слово.

— Ага! — закричал он. Действительно закричал. — Это — один из главных симптомов.

— Но их же ведет Роб...

Бесполезно. Что бы я ни пыталась сказать в свою защиту, он торжествующе кричал:

— Видите? Видите? Вы испытываете потребность защищаться!

Это произошло между первой и второй встречами с доктором Инстримом. Мы ехали по пустынному кампусу и остановились выпить в душном и тесном баре. Меня как никогда переполняли сомнения. Психолог высказал вслух самые преувеличенные мои страхи.

— Он знал нас минут тридцать, не больше, дорогая, — напомнил мне Роб.

— А что, если он прав? Самое ужасное, что я-то этого не узнаю. Никто из нас не хочет об этом знать или с этим соглашаться.

— Любой человек с такими серьезными проблемами будет выказывать симптомы в повседневной жизни.

— А сеансы? — воскликнула я. — Сеансы, которые я считаю настолько важными!.. Материал, который, я уверена, позволяет заглянуть в природу реальности! Предположим, что все это — просто симптом психического расстройства!

Мы ехали мимо высоких зданий университета. Какая аккуратность и порядок — если бы и жизнь была такой упорядоченной, подумала я. Когда мы приехали к офису доктора Инстрима, Роб все еще пытался меня успокоить. Неужели я и правда была из тех болтливых деспотичных женщин, которые идут на любые хитрости, чтобы контролировать своих мужей? Я посмотрела на Роба — рассудительный и здравомыслящий, в отличие от меня, он соответствовал всем моим представлениям о мужчине. Обычно я разговорчива, но тут я замолчала, предоставив возможность говорить ему.