Шпага флибустьера - Шорп С. - Страница 8

• Предыдущая
• 8/55
• Следующая

— Эта побрякушка сослужила свою службу, миледи, позволив мне попасть в Ларчвуд-холл. Я не хочу, чтобы вы думали, что я украл его. Заберите также ваш бумажник. Несомненно, вам будут нужны деньги, вам нужно будет на что-то жить, но вы не можете рисковать. Бэсс будет покупать для вас все, что вы захотите.

Она холодно поблагодарила его и, обернувшись к брату, сказала повелительно:

— Джонатан, я хочу поговорить с капитаном с глазу на глаз. Посиди в соседней комнате, пока я не позову тебя.

Она подождала, пока мальчик выйдет, закрыла за ним дверь и сказала ожесточенно:

— Капитан Барбикэн, почему вы оскорбляете меня? Как вы отважились привезти меня сюда и поселить с этой… этой женщиной!

— С Бэсс? — переспросил он с изумлением. — Что она сделала, миледи? Она была невежлива с вами?

— Нет, она была очень добра, бедное созданье! Мне не на что сердиться, но вы не должны заставлять меня делить стол и кровать с…

— Проституткой, миледи? — сказал он резко. — Возможно, вы предпочитаете квартиру, которую приготовил для вас ваш дядя, — могилу?

— Возможно, — вспыхнула она. — Там, по крайней мере, мне не будет стыдно.

Несколько минут они гневно смотрели друг на друга, потом Криспин отвернулся и сказал более спокойно:

— Скажите мне, миледи, когда вы поселитесь в доме вашего родственника, у вас будет возможность бывать при дворе?

— Я… Я полагаю, да, — ответила она с опаской. — Но какое вам до этого дело?

Он снова обернулся к ней и усмехнулся ее замешательству.

— Очень просто, миледи! — воскликнул он. — Даже такая честная женщина, как вы, попав в Уайт-холл, скоро станет похожа на Бэсс. Так что вы можете начать обучение заранее.

— Какой позор! — воскликнула она. — Милосердный Боже! В чем я провинилась, отчего должна терпеть такое обращение?

Он широко улыбнулся:

— Может быть, миледи, вы, так же как и ваше окружение, повинны в грехе гордыни и нетерпимости? Вот почему вы так глубоко ненавидите бедную Бэсс и меня.

— Ненавижу вас? — переспросила она. — Нет, это не так. Ее мне жаль, а вас я презираю.

Он откровенно усмехнулся:

— По вашему мнению, я хуже, чем Бэсс. Хотел бы знать: почему?

— Для вас это так странно? Очевидно, вы не заурядный матрос, а человек с некоторым образованием, а грабить, воровать и пытать — не лучшая цель в жизни.

Он помолчал, мрачно глядя на нее.

— Не всегда правильно, миледи, судить, не зная всех обстоятельств, — медленно сказал он.

Фрэнсис презрительно фыркнула:

— Обстоятельства! Как вы можете оправдывать все горе и страдания, которые вы принесли невинным людям вашим пиратским ремеслом?

— Вы маленькая дурочка! — неожиданно его гнев вспыхнул снова, и он с силой схватил се за руку, чтобы она не смогла вырваться.

— Что вы знаете о горе и страдании? Это только слова, и просите Бога, чтобы они не коснулись вас. Я думаю, пора положить конец этим настроениям! Вместо того чтобы осуждать других, подумайте, чего вам не хватает. Вам недостает благодарности, миледи! Благодарности мне, который спас вашу жизнь два дня назад, и Бэсс, которая дала вам приют!

Он отпустил ее руку, и она упала на стул, закрыв лицо руками. Он постоял немного, глядя на нее, потом подошел к двери в спальню и открыл ее.

— Милорд!

— Да? — лицо Джонатана появилось из темноты. — Что вы хотите, сэр?

— Я должен снова уйти. Закрой за мной дверь и не открывай никому, кроме меня.

Он вышел из комнаты, не взглянув на девушку, сжавшуюся на стуле. Много позже вернулась Бэсс и сообщила своей гостье, что капитан переехал в «Голову короля»и останется там до возвращения лорда Ларчвуда. Фрэнсис встретила эту новость в молчании, но Джонатан был горько разочарован и только тогда немного успокоился, когда Бэсс прибавила, что Криспин придет к ним завтра. Он восхищался капитаном, который быстро превратился для него в героя морских сражений.

Следующие три дня не были полны событиями. Криспин заходил к ним после обеда, как и обещал, и Джонатан настоял, чтобы эти визиты повторились и в следующие дни. Вопреки своему изящному виду, маленький маркиз был смелым пареньком с горячей любовью к приключениям; он с ненасытной жадностью впитывал пиратские истории. Развлекая мальчика и рассеивая скуку его вынужденного заключения, Криспин рассказывал снова и снова, и глаза Джонатана сверкали от возбуждения. Но леди Фрэнсис была всегда чем-то занята, сидя с каким-нибудь шитьем у огня. Она делала вид, что не слушает, и только кивала, когда этого требовала простая вежливость.

Но, несмотря на внешнее равнодушие, она слушала эти дикие истории вопреки своему желанию, и если некоторые заставляли ее краснеть, то другие она выслушивала с интересом. Эти истории о сражениях с превосходящим по силам противником, о вынужденных рейдах через горящие джунгли Перешейка, где голод и усталость становились союзниками испанцев, о пылавших городах и богатой добыче — золоте и драгоценностях, — заставляли забиться даже самое трусливое сердце. В своих рассказах Криспин опускал всякие упоминания об оргиях, грабежах и пытках, которыми сопровождались победы «береговых братьев», но даже при этом в них было достаточно насилия, за которое девушка могла осуждать его.

Но Фрэнсис (это была ее тайна) не чувствовала больше антипатии к капитану. Приключения, о которых он так спокойно рассказывал, были ужасны с точки зрения ее совести, но картинам насилия и жестокости она противопоставляла его отношение к ней и Джонатану в последние несколько дней и не могла совместить эти две вещи. Он спас их жизни, предоставил им надежное убежище, доброжелательно к ним отнесся — разве это были поступки пирата? Он приводил ее в недоумение, и она продолжала наблюдать за ним из-под ресниц, замечая, что его лицо вовсе не было униженным или злым, — напротив, оно было привлекательным, особенно когда освещалось редкой улыбкой, и искорки юмора прятались в его серых глазах.

Она много думала о его обвинениях в нетерпимости и неблагодарности (она и не могла о них забыть, так как после того разговора все руки у нее были в синяках) и пришла к заключению, что слова его были обоснованными. Капитан не был обязан помогать ей и Джонатану, а тем более Бэсс не обязана была давать им приют, однако оба с готовностью помогли ей, а в ответ она раскритиковала и оскорбила их. Нетерпимость и неблагодарность! Обвинения были заслуженны.

Однако она была горда и не собиралась просить у него прощенья. В конце концов, она — леди Фрэнсис Крайл, а он — морской авантюрист. Но ее отношение к нему неуловимо изменилось. Когда на третий день капитан пришел рассказать историю о капитуляции Панамы и попросил у нее позволения закурить трубку, разрешение было милостиво дано. Обрадованный такой неожиданной любезностью, он раскурил трубку от огня, а Фрэнсис сказала:

— Я боюсь, сэр, что вы нашли любопытство моего брата утомительным.

Это были ее первые слова со времени их последнего разговора. Криспин удивился, но ответил сухо:

— Ничуть, миледи, но я боюсь, что эти истории едва ли подходят для ваших ушей.

— Наоборот, сэр, я нашла их очень интересными, и мой брат, я знаю, мечтает следовать по вашим стопам.

Джонатан подошел к ним, и Фрэнсис обняла его, с улыбкой глядя на Криспина. Бэсс, войдя с корзинкой для продуктов в руках, застала их в этой живописной позе.

— Какая миленькая картина! — сказала она ядовито. — Жаль портить ее плохими новостями. Криспин, за домом наблюдают.

— Что? Ты уверена?

— На улице уже целый час слоняется неприятный парень, а два других сидят в кабачке за углом. Держу пари, что у них дурные намерения.

— Так, — сказал Криспин тихо, — они снова напали на след. Я опасался, что это может случиться, — он подошел к окну и осторожно выглянул на улицу.

— Да, это тот малый, которого я тогда ночью спустил с лестницы.

— Что нам делать? — Фрэнсис вскочила и прижала к себе брата. — Они приведут других. Вы не сможете справиться со всеми!

— Не бойтесь, — вставила Бэсс, — эти трусливые плуты отведали шпаги Криспина, так что они собираются справиться с ним другим способом.

• Предыдущая
• 8/55
• Следующая