Стриптиз в кино - Бартоломью Нэнси - Страница 12

• Предыдущая
• 12/56
• Следующая

Джон охнул, однако я не дала ему опомниться и нанесла рукой удар в другое чувствительное место, которое он только что показывал, — на внутренней стороне предплечья. Он охнул еще раз, накренился и чуть не упал, а я выкатилась из-под него.

Флафи тоже не ударила мордочкой в грязь — на этот раз она атаковала его ботинок.

Вскочив с пола, я крикнула:

— Ну как? Вопросы есть?.. Помочь подняться? Лежа на кухонном полу, Джон начал смеяться и долго не мог остановиться, давая тем самым возможность Флафи продолжать атаку на его ботинок.

— Оставь его, Флаф, — попросила я. — Разве не видишь, он побежден… Оставь, говорю, а то получишь!

Собачка отцепилась от Нейлора, тот встал и подошел ко мне. Когда он заговорил, следов веселости на лице уже не было.

— Кьяра, я хотел немного развлечь тебя, развеять твою тревогу, но дело куда серьезнее, чем могло показаться. Тут уж не до игры. Насколько можно сейчас судить, Винус оказалась случайной жертвой. И не дорожного происшествия, а преднамеренного убийства. Только направленного не на нее. Пуля скорее всего предназначалась другому человеку… А твоя подружка Марла никогда не играла в твоей команде. — Он замолчал, продолжая смотреть на меня.

— Думаешь, я уже не сообразила все это, Нейлор? — ответила я. — Но если кто-то — не Марла, я почти уверена — хочет все-таки меня убить, мне тем более не стоит бездействовать.

Он покачал головой:

— Я не в силах остановить тебя, девочка, хотя твое намерение граничит с самоубийством. Но прошу, позволь хотя бы давать тебе советы, которые ты, конечно, не будешь выполнять, а также по мере возможности охранять тебя.

— Ладно, — с наигранной беспечностью ответила я. — Согласна. Хотя у меня нет большого опыта в следовании чужим советам и уж тем более в том, чтобы отдать себя на чье-то попечение.

Нейлор досадливо вздохнул.

— Я о другом, Кьяра. О том, что могу помочь тебе, даже если ты уедешь отсюда. На время, конечно.

Я вплотную приблизилась к нему, обняла и нежно поцеловала.

— Спасибо, только ты сам знаешь, я не сделаю этого. Давай договоримся: я стану копаться на своих грядках, ты — на своих, и оба будем заботиться друг о друге. Идет?

В который раз за короткое время он издал глубокий вздох.

— Хоть кол на голове теши! Что с тобой поделаешь? Ответа на его вопрос не знала и я сама.

Понимая, что слова бессильны, он опять поцеловал меня, его руки проникли под мою одежду, и ситуация начала накаляться… ну, вы понимаете… однако в эту минуту зазвонил телефон. Мой, домашний.

В трубке раздался скользкий, наглый голос Рика:

— Привет, Кьяра. Надо бы повидаться. Хочу сообщить кое-какие фишки насчет Марлы. Тебе должно быть интересно.

Я не очень поверила его словам, но ведь, сами знаете, с паршивой овцы… и так далее, и я ответила:

— Что ж, как говорится, каждая бородавка к одному месту прибавка. Встретимся в клубе.

Нейлор, который, как и моя мама, хорошо усвоил старинную мудрость “делу — время, потехе — час”, уже поправлял галстук и осматривал свои ботинки, готовясь к уходу. Правда, с весьма недовольным видом.

— Приезжай попозже, — шепнула я ему. — Я отправляюсь допрашивать Рика. Обещает что-то жареное.

Нейлор скривился, однако я понимала, что, как профессионал, он не против любых возможностей при сборе сведений.

Словно мне в отместку, зазвонил мобильник у него в кармане.

— Конечно, — ответил он, прослушав какое-то сообщение.

Я в эти минуты думала, что, даст Бог, когда он снова приедет ко мне, телефоны будут молчать и он не начнет учить меня способам самозащиты.

А бедная Флафи, видно, так издергалась за последние сутки, что у нее не выдержали нервы, и мы услышали легкое журчание.

— Черт возьми!

Это крикнул Нейлор, потому что Флафи пометила ему правый ботинок, признав его таким образом своей собственностью.

К четырем часам пополудни я подъехала к нашему клубу. Солнце жарило вовсю. Темные очки у нас во Флориде не дань моде, а необходимость.

С залитой солнечными лучами стоянки я прошла в сумрак здания. Было то неопределенное время между ленчем и концом рабочего дня для нормальных людей, когда на высоких табуретах у стойки бара сидят в основном неудачники, безработные, потерянные проигравшиеся люди, а на сцене борются за их внимание самые никудышные, занюханные танцовщицы.

Бармен был раздражителен и не слишком вежлив, позволив себе расслабиться перед вечерним наплывом посетителей; официантки сгрудились в конце прилавка и болтали о своем, тоже выказывая немалое раздражение, если кто-то из гостей осмеливался потревожить их заказом. Вообще-то они еще не успели передохнуть после ленча — времени, когда на них обрушивается лавина нетерпеливых клиентов, спешащих вернуться на работу. (Как видите, клуб у нас не только ночной.)

Рика я заприметила сразу: он сидел среди неудачников, если таковыми можно считать толстого телефонного мастера справа от него и какого-то бородатого растрепанного типа, похожего на водилу грузовика, — слева. На их фоне старина Рик выглядел еще более вялым и дряблым, чем обычно.

Увидев меня, он вскочил со своего места и шумно приветствовал, привлекая внимание присутствующих, как бы говоря им: глядите, вот с этой звездой нашего заведения я на дружеской ноге.

— Кьяра, дорогуша! — крикнул он, устремляясь ко мне, и все повернули головы и посмотрели на нас.

— Не устраивай показуху, — прошипела я, стараясь в то же время радушно улыбаться. — И не хватай ни за какие места, у меня все болит! — Это я добавила тоже шепотом, потому что он уже ткнул меня в бок и теперь пытался дружески обнять.

Пусть дружески, я даже могу в это поверить на минуту… но Рику всегда не хватало элементарного умения себя вести, и это было жутко противно.

— Отойдем куда-нибудь, — сказала я ему громко и, насколько возможно, дружелюбно.

Мы прошли в кабину, которую прошлой ночью занимал опасный тип, и уселись там. Рик хотел, чтобы я устроилась рядом, но я, предпочла место напротив.

— Итак, ты собирался сообщить что-то новое о Марле? Я слушаю. Начинай.

Но Рик не спешил заговорить, а вместо этого поднял руку и щелкнул пальцами, призывая кого-нибудь из официанток. Никто не отозвался.

— Сначала немного расслабимся, дорогая, — сказал он мне.

— Я не хочу расслабляться, Рик. И позволь тебе заметить, что щелканье пальцами давно уже вышло из моды и считается очень грубым. В ответ девушка имеет законное право дать тебе по физиономии — это раз, а во-вторых, выплеснуть в морду заказанную тобой порцию. И в-третьих, намешать тебе в бокал или в кружку немного мочи.

Он с полуоткрытым ртом прослушал мою отповедь, произнесенную самым дружелюбным тоном, и, судя по некоторым признакам, поверил.

Когда одна из официанток, узнав меня, подошла к нам, Рика было не узнать.

— Пожалуйста, милая, — обратился он к ней, — извините меня, если что не так. Сам не знаю, что на меня нашло. Вчера побывал в Нью-Йорке по срочному делу и наслушался там, да и нагляделся на всяческие грубости. Как видно, не отошел после них до сих пор. Ведь дурной пример заразителен, не правда ли?

— Оставь свои приколы и не смеши мои подметки, — ответила ему худощавая юная блондинка. — Вчера ты весь вечер торчал в клубе и был такой же неотесанный. Так чего надо?

Учить вежливому обращению официантку у меня уже не было сил. И настроения. Я даже простила Рику его грубость. Но промолчала.

Однако, как видно, мой урок не прошел для него даром: свой заказ он сделал в высшей степени любезным, прямо-таки светским тоном.

— Попрошу, дорогая, — сказал он, — бутылочку пивка с длинной шейкой и закручивающейся пробочкой. И не надо открывать. Я сделаю это сам. Моим рукам необходима тренировка.

Девушка кивнула и повернулась ко мне:

— Чего это ты пришла спозаранку, Кьяра?

— Так, поболтать.

— Хочешь кофе или чего?

— Пожалуйста, кока-колу, если не затруднит. Она с удивлением уставилась на меня.

• Предыдущая
• 12/56
• Следующая