Нездешний - Геммел Дэвид - Страница 7

Даниаль и дети притихли, не сводя с него глаз. Даниаль знала, что мучает его: священнику грозит опасность, а Нездешний, при всем своем желании, бессилен ему помочь. Бой идет в ином мире, и воин может лишь наблюдать за ним со стороны.

— Ну что ты за дурак такой, Дардалион? — шептал он. — Все живое борется за жизнь. Ты говоришь, что мир создан твоим Истоком, — стало быть, это он сотворил тигра и оленя, коршуна и ягненка. Думаешь, он хотел, чтобы коршун щипал траву?

Нездешний умолк, вспоминая, как Дардалион стоял голый на коленях перед одеждой разбойника.

«Я не могу это надеть, Нездешний...»

Он отпустил запястье священника и взял его за руку. Когда их пальцы соприкоснулись, он почувствовал едва уловимый трепет. Нездешний прищурился и сжал руку Дардалиона чуть сильнее. Кисть судорожно дернулась, и лицо священника искривилось от боли.

— Что с тобой творится, священник? Где тебя дьявол носит?

При слове “дьявол” Дардалион снова дернулся и тихо застонал.

— Где бы он ни был, он страдает. — Даниаль снова опустилась на колени рядом с ними.

— Это началось, когда наши руки соприкоснулись. Ну-ка, женщина, принеси мне арбалет — он там, у входа.

Даниаль повиновалась.

— Теперь вложи приклад в его правую руку и сомкни пальцы.

Даниаль разжала пальцы Дардалиона и сомкнула их вокруг приклада из черного дерева. Священник с воплем разжал руку и выронил арбалет.

— Держи его руку, не давай разжиматься.

— Но это причиняет ему боль. Зачем ты так?

— Боль — это жизнь, Даниаль. Мы должны вернуть его обратно в тело, понимаешь? Там враждебный дух его не достанет. Надо, чтобы он вернулся.

— Но ведь он священник, человек праведный.

— Ну и что?

— Ты осквернишь его душу.

— Может, я и не мистик, — засмеялся Нездешний, — но в существование душ верю. То, что у тебя в руке, — это всего лишь железо и дерево. Если даже оружие язвит его тело, душу оно вряд ли убьет — не такая уж она хлипкая. А вот враг убьет ее наверняка — так что выбирай!

— Ох, как же я тебя ненавижу! — Даниаль вновь сомкнула пальцы Дардалиона вокруг черной рукояти.

Священник дернулся и закричал. Нездешний снял с пояса нож и порезал себе предплечье. Из раны брызнула кровь. Нездешний поднес руку к лицу Дардалиона — кровь омыла закрытые глаза и проникла через рот в горло.

Священник испустил еще один душераздирающий крик и раскрыл глаза. Потом он улыбнулся, веки его сомкнулись снова, у него вырвался глубокий прерывистый вздох, и он уснул. Нездешний пощупал пульс — сердце билось сильно и ровно.

— Благой владыка Света! — воскликнула Даниаль. — Зачем ты залил его кровью?

— Служителю Истока запрещено вкушать кровь — это губит его душу, — пояснил Нездешний. — Одного оружия оказалось мало, а вот кровь сразу вернула его назад.

— Не понимаю я тебя, да и понимать не хочу.

— Он жив, женщина, — чего тебе еще надо?

— От тебя — ничего.

Нездешний с улыбкой встал, достал из сумки холщовый мешочек, извлек оттуда полотняный бинт и неуклюже замотал свой порез.

— Может, завяжешь? — спросил он Даниаль.

— Нет уж, уволь. Тогда мне придется коснуться тебя, а я не хочу, чтобы мне отрезали руку.

— Ладно, извини — мне не следовало тебя просить. — И Нездешний, не дожидаясь ответа, вышел из пещеры. Конец бинта он заткнул за край повязки.

День настал ясный и прохладный, от заснеженных вершин Скодии дул свежий ветер. Нездешний взошел на вершину холма и посмотрел в голубую даль. Дельнохские горы были все еще слишком далеки, чтобы видеть их простым глазом.

В ближайшие три-четыре дня их путь будет легким — они будут переходить из леса в лес, пересекая лишь небольшие участки открытой земли. Но потом начнется Сентранская равнина, плоская как тарелка.

Чтобы пересечь ее просторы незамеченными, понадобится больше удачи, чем отпущено человеку на весь его срок. Шесть человек и всего две лошади! Таким манером они будут ползти по равнине почти неделю — без огня и горячей пищи. Не свернуть ли на северо-восток, к приморскому Пурдолу? Говорят, будто в устье бухты стоит вагрийский флот и высаживает на сушу войска для осады крепости. Если это правда — а скорее всего так и есть, — то неприятель рыщет в поисках провизии по тамошней округе. На северо-западе стоит вагрийская крепость Сегрил — именно оттуда идут войска на дренайскую землю. Прямо на севере лежит Сентранская равнина, а за ней — Скултикский лес и горы, где, по слухам, дренаи еще удерживают свой последний, не считая Пурдола, рубеж.

Но как знать, держится ли еще Эгель в Скултике? Способен ли кто-нибудь выстоять с останками разбитой армии против Псов Хаоса? В этом Нездешний сомневался... но искра надежды все-таки тлела в его душе. Эгель самый выдающийся дренайский полководец своего времени, пусть неотесаный, зато надежный, сторонник строгой дисциплины, не в пример тем придворным, которых король Ниаллад имел обыкновение ставить во главе своих войск. Эгель — северянин, и его простота порой граничит с грубостью, но он умеет вести за собой людей. Нездешний видел его однажды на параде в Дренане, и Эгель показался ему вепрем среди газелей. Теперь этот вепрь затаился в Скултике.

Остается надеяться, что Эгель продержится там хотя бы до тех пор, пока Нездешний не доставит туда женщину с детьми. Если, конечно, сможет их доставить.

Днем Нездешний подстрелил мелкого оленя. Отрезав лучшие куски, он подвесил тушу на дерево и отнес мясо в пещеру. Уже темнело, но священник все еще спал. Даниаль развела огонь, а Нездешний соорудил нехитрый вертел для оленины. Дети собрались у костра, глядя жадными глазенками, как капает в огонь сало, — они успели сильно проголодаться.

Сняв мясо с вертела, Нездешний положил его остывать на плоский камень, а потом отрезал по куску детям и Даниаль.

— Жестковато, — пожаловалась она.

— Олень заметил меня в тот миг, когда я выстрелил. И напрягся, чтобы убежать.

— Ну ничего — все равно вкусно.

— А почему Дардалион все спит да спит? — спросила Мириэль, улыбнувшись Нездешнему и склонив голову набок так, что длинные волосы упали на лицо.

— Он очень устал после драки с человеком, которого ты видела.

— Он его на куски изрубил, — сказала девочка.

— Уверена, что так он и сделал, — ответила Даниаль. — Но дети не должны выдумывать, особенно такие страшные истории. Ты напугаешь свою сестренку.

— Мы сами видели, — заявила Крилла, и Мириэль согласно кивнула. — Когда ты сидел около Дардалиона, мы закрыли глаза и стали смотреть. Он был весь серебряный, с блестящим мечом в руке — он догнал злого человека и порубил его на кусочки. И он смеялся!

— А ну-ка, закрой глаза и скажи мне, что ты видишь, — сказал Нездешний, — Где? — спросила Мириэль.

— Там, снаружи.

Девочка закрыла глаза и сказала:

— Там ничего нет.

— Иди дальше по тропе, мимо большого дуба. Что ты видишь теперь?

— Ничего, только деревья и ручеек. Ой!

— Что там?

— Двое волков. Они скачут под деревом, как будто пляшут.

— Подойди поближе.

— Волки съедят меня, — возразила Мириэль.

— Не съедят — я ведь с тобой. Они тебя даже не увидят. Подойди.

— На дереве висит маленький олешка — это его они хотят достать.

— Молодец. Теперь вернись назад и открой глазки.

Мириэль сделала, как он сказал, зевнула и заявила:

— Я устала.

— Я верю. Только расскажи мне на ночь еще раз про Дардалиона и того человека.

— Расскажи ты, Крилла. Ты лучше умеешь.

— Так вот, — начала Крилла, — злой человек со стрелой в глазу схватил Мириэль и меня. Он сделал нам больно. Потом пришел Дардалион, и он отпустил нас. У него в руке появился большой меч. А мы убежали, да, Мириэль? Мы спали у тебя на коленях, Нездешний, — там было не страшно. Злой человек все время ранил Дардалиона, и Дардалион летел очень быстро. Мы не смогли его догнать. А потом, когда ты и Даниаль его держали, мы увидели его опять. Он стал очень высоким, на нем появились серебряные доспехи, а одежда вся вспыхнула и сгорела. В руке у него оказался меч, и он засмеялся. У злого человека меч был черный, и он сломался — да, Мириэль? Тогда злой упал на колени и заплакал. Дардалион отрубил ему руки и ноги, и он исчез. А Дардалион засмеялся еще громче и вернулся домой, в свое тело. Теперь все хорошо.