Крепостная маркиза - Шкатула Лариса Олеговна - Страница 7

• Предыдущая
• 7/60
• Следующая

На ее лице, впрочем, ничего не отражалось.

Вроде и не перед кем сейчас было Софье держать эту «хорошую мину», но она держала. Как говорил ее учитель латыни, с которым она так мало занималась — ее родные считали, что Соне в ее будущей жизни никак не понадобится латынь, — repetitio est mater studiorum[1]. На ее лице не должны отражаться чувства, которые ее обуревают!

Да, ее оставили одну. И не кто-нибудь, а тот, кто клялся перед алтарем быть с нею в горе и в радости.

Он уехал тайком, как вор, не подумав о том, что наносит ей обиду. Не попытавшись с нею поговорить, объяснить, в чем дело. Словно она перед ним в чем-то провинилась. В том, что дала себя увлечь в пучину греха? Заставила жениться? Связала по рукам и ногам?

И она произнесла вслух клятву, услышав которую ее супруг, возможно, не поверил бы своим ушам. И подумал бы, что слишком поспешил с приговором ее слабости и неумелости.

— Отныне, князь Потемкин, — торжественно проговорила Соня, — я не считаю себя твоей женой, а наш супружеский союз собственной волею объявляю незаконным и расторгаю его, ибо венчался ты со мной не под тем именем, под которым тебя знают люди, без любви, в коей клялся, и без верности, которую ты мне перед алтарем обещал! Бог простит меня и не станет требовать сохранения клятвы предателю…

Не поторопилась ли Соня? Ой, поторопилась!

Ведь и деньги ей Григорий оставил, и не в глухом лесу, а у дороги. Вон уже виднеются просветы между деревьями…

Но, и говоря себе это. Соня не могла избавиться от чувства, что на нее вдруг повеяло зимнею стужею.

Разве можно ей, простой смертной, отменить то, в чем поклялась она перед всевышним?

Оправдывает ли ее то, что Григорий первый нарушил клятву? Не оправдывает. Но она продолжала твердить себе о его вине, шагая вперед. И понимала, что дорога ее жизни сделала очередной поворот, а сойти с нее и ждать в сторонке, ничего не предпринимая, наверняка будет выше ее сил.

Вернется он, видите ли! Кто обманул раз, обманет вдругорядь. Видимо, шпионы все как один клятвопреступники…

Она вдруг почувствовала страшную слабость, так что вынуждена была даже присесть на пенек, не дойдя совсем немного до проезжей дороги. , — Нет в тебе, Сонюшка, богобоязненности, как нам, женщинам, заповедано, — говорила ей в детстве бабушка. — Только смирение гордыни, неустанные молитвы примиряют нас с суетной жизнью…

Но разве не примирит ее с жизнью осознание того, что Соня не бессловесная букашка, не бабочка и не овечка, а женщина, которая при случае может за себя постоять? Внутренний голос в ней при этом пискнул испуганно: «Опомнись, женщине так жить не положено. Нельзя бросать вызов всему миру, где, кстати, правят мужчины!»

То есть тогда что, принимать покорно посылаемые испытания и не пытаться им противостоять? Ну уж нет! Эк ее занесло!

Соня вынула из кармана колоду и привычно перебросила ее с руки на руку. Карты, словно прирученный водопад, покорно плеснули бумажным фонтаном и легли точно в стопку.

— А ты говоришь, купаться… А вода-то холодная! — произнесла она по-русски на слух какого-нибудь француза странную фразу, не подозревая, что именно эти слова в минуты задумчивости повторял когда-то ее дед Еремей.

Она пошла прочь, бурча себе под нос:

— Ничего-то нам, женщинам, нельзя… Каждый нас обидеть норовит, а мы и ответить ничем не моги… А если кому-то из нас надо начать? Первой! Как бы ни было боязно!

Дорога взаправду оказалась совсем рядом. И постоялый двор Соня нашла безо всякой помощи, что ее в отношении Григория все равно ничуть не смягчило. Муженек решил, что достаточно о молодой жене позаботился, и, скорее всего, выбросил всякие мысли о ней из головы.

Для начала молодая княгиня, едва войдя в помещение, подозвала к себе трактирщика. Лицо у хозяина сего придорожного заведения было как раз такое, каковое усталый путник должен бы созерцать с чувством облегчения и доверия: круглое, румяное, со смеющимися серыми глазками. Но оно могло быть и вполне серьезным и внимательным, в чем Соня тут же убедилась, едва положила ему на ладонь золотой.

— Послушайте, милейший, — сказала она чуточку небрежно, не пытаясь, как бывало, нарочно изменять голос, делая его почти мужским, или, точнее, юношеским, ведь в мужском костюме Соня смотрелась безусым юнцом, а именно своим обычным голосом. — Мне нужна ваша помощь.

Если хозяин постоялого двора и удивился, то ничуть этого не показал. Но и Соня теперь наконец позволила себе расслабиться и больше не оглядываться по сторонам, следует за нею кто-то или нет. Пусть об этом беспокоится некто Тредиаковский. Или Потемкин. Пусть он пробирается в свой Страсбург по ночам, переодевшись, через лес или через болота, пешком или верхом. Ее это больше не интересует!

Софья не станет отказывать себе ни в одной мелочи, которая требуется если и не слишком богатой, то достаточно обеспеченной женщине, чтобы вокруг нее создались привычные удобства.

— Я весь к услугам мадам… мадемуазель? — поклонился трактирщик.

— Мадам Савари, — проговорила Соня, решив использовать это имя, тем более именно документы, выданные ей как супруге Ришара Савари, она собиралась впредь предъявлять заинтересованным лицам.

Никто здесь не узнает, что она русская. По крайней мере, пока она не доберется до Дежансона. Спасибо гувернантке Луизе — учила ее так, что Соня по-французски говорит без акцента.

Ее доверительность, кажется, окончательно расположила к ней трактирщика.

— Я вынуждена была уехать… из одного не очень приятного места… в спешке, — она кивнула на свое мужское платье, — а теперь мне нужно переодеться в женскую одежду. Сможете вы прислать мне швею и выделить горничную, чтобы купила мне самое необходимое? А также мне понадобится карета до…

Соня назвала селение, куда она собиралась направиться. Поблизости от него в лесу на карету, в которой тогда еще княжна Астахова ехала с графом Ришаром Савари, напали люди в масках, пытаясь отобрать у нее письмо королевы Франции. И, как впоследствии выяснилось, не имело значения, что с первого раза их попытка не удалась. На второй раз ее преследователям повезло…

Однако в стычке с нападавшими Савари погиб, а один из приданных ей для охраны гвардейцев по имени Патрик чудом остался жив. Соне пришлось поместить его на излечение к местному леснику, который, кроме всего прочего, считался и знахарем в тех краях, щедро ему заплатив.

— Все, что нужно мадам, будет сделано, — опять поклонился хозяин и с симпатией улыбнулся ей, — не будь я Клод Мале! Прошу лишь одного уточнения: какую швею вы бы хотели — золотошвейку или девушку, которая шьет простые, но удобные платья?

При этом он лукаво подмигнул, и Соня рассмеялась.

— Давайте вашу девушку, что шьет простые вещи.

Мне нужно неприметное, но удобное дорожное платье.

Кажется, у Клода Мале вся прислуга была так же сообразительна и проворна, как и он сам. Горничная — не кто иная, как жена дядюшки Клода, выслушала Сонины пожелания и кивнула:

— Мадам сможет обождать часа три? Мне придется съездить на повозке в поселок, где есть дамский магазин. А насчет еды — никаких трудностей не будет. Наша кухарка соберет в дорогу все необходимое.

Дело лишь в деньгах.

— Деньги у меня есть, — просто сказала Соня и вручила ей несколько монет. Горничная ушла выполнять ее поручение.

А через несколько часов девушка-швея принесла с собой наполовину сшитое платье, которое лишь слегка пришлось ушить по Сониной фигуре. А увидев, как щедро расплачивается с нею госпожа, предложила заодно Соню и причесать.

— Наши женщины говорят, что у меня это неплохо получается, — откровенничала с нею девушка, — и я хочу накопить денег, чтобы в городе поступить в обучение к парикмахеру.

И правда — она неплохо справилась со своим делом. Словом, вокруг Сони кипела работа: уходил один человек, приходил другой.

Как-то, опять-таки между делом, она подумала, что разведчикам-женщинам вовсе не обязательно непременно переодеваться в мужское платье, как решил ее супруг. Во-первых, женщина не может в одночасье перенять мужские привычки и ухватки, для этого надо специально учиться. Причем перед зеркалом или под наблюдением человека опытного, который подмечает всякие мелкие детали и может дать дельный совет. А во-вторых, можно так замаскироваться женщиной, что ни с каким мужчиной не сравнить. Для того существует одежда для женщин более низкого сословия, или монашки, или женщины какого-нибудь арабского происхождения, что носит, например, чадру. Конечно, она будет выделяться. Конечно, ее заметят, но… как смогут описать? Нет, Соня больше никогда не наденет для разведывательной работы мужскую одежду!

• Предыдущая
• 7/60
• Следующая