Выбери любимый жанр

Убийства на улице Морг. Сапфировый крест (сборник) - Честертон Гилберт Кийт - Страница 38


Изменить размер шрифта:

38

– Я в нескольких словах изложил все доводы против меня… Единственный довод против меня. Но мне понадобится еще меньше слов, чтобы развеять его в пух и прах. Что касается того, совершал ли я это преступление, истина заключена в одном единственном предложении: я не мог его совершить. Паулина Стэси упала в шахту лифта с этого этажа в пять минут первого. Есть не меньше сотни людей, которые подтвердят в суде, что я находился на своем балконе этажом выше, куда вышел перед тем, как часы начали бить полдень, и оставался там до четверти первого. Для меня это обычное время открытого богослужения. Мой секретарь (приличный молодой человек из Клапама, со мной лично никак не связанный) подтвердит под присягой, что все утро просидел в моей приемной и что все это время никто мимо него не проходил. Он подтвердит и то, что я зашел к себе без десяти двенадцать – то есть за пятнадцать минут до того, как произошел этот несчастный случай – и все это время пробыл либо у себя в конторе, либо на балконе. Вряд ли такого алиби покажется кому-то недостаточно. В свидетели я могу призвать половину Вестминстера, так что теперь, думаю, вам стоит спрятать свои наручники. Дело закончено.

И в довершение, чтобы окончательно избавиться от этого глупейшего подозрения, я расскажу вам то, что вы хотите узнать. Мне кажется, я знаю, как погибла моя несчастная подруга. Вы можете обвинить в этом меня, или мою веру, мою философию, в конце концов, но упечь меня за это за решетку вы сможете. Всякому, кто изучает высшие истины, известно, что некоторые адепты и просвещенные прошлого владели искусством левитации, то есть могли держаться в воздухе, не имея материальной опоры. Это всего лишь небольшая часть той победы духа над материей, которая является основным элементом нашей оккультной мудрости. Бедная Паулина была честолюбива и уверена в себе. Сказать по правде, я боюсь, что она считала, будто проникла в тайны более глубокие, чем ей были подвластны. Когда мы с ней спускались в лифте, она часто повторяла, что человек, воля которого действительно сильна, может спуститься с высоты, как перышко. И я убежден, что она, охваченная каким-то благородным порывом, попыталась сотворить это чудо. Но воля, или вера, оставила ее в миг испытания, и низменные законы материи отомстили непокорному духу. Вот вам вся история, господа, грустная и, как вы наверняка подумаете, дурная, но никак не криминальная, и ко мне она не имеет ни малейшего отношения. Чтобы упростить задачу судебным стенографистам, то, что произошло, лучше называть самоубийством. Я же всегда буду называть это героической смертью во имя продвижения науки, смертью, ставшей очередным шагом к познанию небесных истин.

Впервые в жизни Фламбо видел отца Брауна посрамленным. Он все еще сидел, уставившись в пол и наморщив лоб, будто готов был сквозь землю провалиться от стыда. При взгляде на него нельзя было не ощутить того чувства, которое вызвали окрыленные слова пророка, а именно, что угрюмый беспринципный профессиональный «подозревальщик» был совершенно раздавлен гордым и чистым духом первозданной свободы и здоровья. Наконец он заговорил, часто моргая, словно каждое слово причиняло ему боль.

– Что ж, если это так, сэр, никто вас не задерживает, вам остается только забрать завещание, о котором вы говорили. Знать бы только, где несчастная оставила его.

– Наверное, на своем столе, там, рядом с дверью, – произнес Калон так кротко, что одних этих слов хватило бы, чтобы снять с него любые подозрения. – Она заранее рассказала мне, что хотела составить его именно сегодня утром, и я, когда поднимался на лифте на свой этаж, видел, как она что-то писала.

– То есть ее дверь была открыта? – спросил священник, глядя на краешек полового коврика.

– Да, – смиренно ответил Калон.

– Видно, с тех пор она не закрывалась, – сказал отец Браун и продолжил изучение коврика.

Мрачная мисс Джоан подошла к стоящему у двери столу сестры и взяла с него лист голубоватой бумаги.

– Вот какая-то бумажка, – сказала она непонятным голосом, и на лице ее показалась кислая усмешка, совершенно неуместная в данной обстановке и в данных обстоятельствах. Заметив это, Фламбо помрачнел.

Пророк Калон с подобающим его положению безразличием остался в стороне, но Фламбо взял из рук женщины документ и прочитал его с выражением крайнего удивления на лице. Начинался он, как и положено завещанию, но после слов «Все, чем я владела перед смертью, я завещаю» текст обрывался, и далее следовали лишь царапины, ни имени наследника, ни подписи не было. Фламбо недоуменно передал неоконченное завещание своему другу, тот быстро окинул его взглядом и молча протянул жрецу солнца.

В следующий миг облаченный в свободные одежды прекрасноликий священнослужитель двумя огромными скачками пересек комнату и навис над Джоан Стэси, страшно выпучив голубые глаза.

– Ты что, в игры со мной вздумала играть? – заорал он. – Это не все, что Паулина написала.

Удивительно, но пророк вдруг заговорил совсем другим голосом, голосом, в котором отчетливо слышались американские визгливые нотки. Вся святость и британская правильность в одно мгновение вдруг слетели с него, будто сброшенный плащ.

– На ее столе больше ничего нет, – сказала Джоан, совершенно не смутившись, и усмешка ее сделалась какой-то зловещей и торжествующей.

И тут из уст мужчины хлынул поток самой отборной брани, перемежавшейся страшными богохульствами. В его преображении было что-то отвратительное и страшное, как будто у человека сдернули его истинное лицо.

– Слушайте вы! – по-американски растягивая слова, сказал он, когда устал сыпать ругательствами. – Может, я и аферист, но вы – убийца. Да-да, джентльмены, все очень просто, и никакая левитация тут ни при чем. Несчастная девочка пишет завещание в мою пользу, входит эта ее сестричка (чтоб ей в аду гореть!), отбирает у нее перо, пока та не закончила, тащит ее к шахте лифта и сбрасывает. Дьявол! Пожалуй, наручники нам все-таки понадобятся.

– Как вы правильно заметили, – ответила Джоан с жутким спокойствием, – секретарь ваш – очень приличный молодой человек, который знает, что такое клятва, и он в любом суде подтвердит, что я поднялась в вашу контору по делам за пять минут до того как сестра упала в шахту, а вышла я оттуда спустя пять минут после этого. Мистер Фламбо подтвердит, что застал меня там.

Стало тихо.

– Что же, – подумав, воскликнул Фламбо. – выходит, Паулина была одна, когда упала, и это было самоубийство!

– Она была одна, когда упала, – сказал отец Браун, – но это было не самоубийство.

– Как же она умерла? – нетерпеливо спросил Фламбо.

– Ее убили.

– Но ведь она была одна, – возразил сыщик.

– Ее убили, когда она была совершенно одна, – ответил священник.

Все удивленно посмотрели на него, но он сидел все с тем же удрученным видом: на лбу – складка, на лице – выражение великого стыда и скорби. Голос его звучал бесцветно и печально.

– А меня интересует только одно, – ругнувшись, вскричал Калон. – Когда приедет полиция, чтобы забрать эту сестричку? Она отправила на тот свет свою плоть и кровь и лишила меня полмиллиона, которые принадлежали мне так же, как…

– Успокойтесь, пророк, – прервал его Фламбо с усмешкой. – Вспомните, ведь весь этот мир – мир грез.

Верховный жрец солнечного бога попытался вернуться на свой пьедестал.

– Дело не только в деньгах, – воскликнул он, – хотя они и помогут распространить благое дело по всему миру. Таково было желание моей возлюбленной. Для Паулины это было свято. Паулина ведь считала…

Неожиданно отец Браун вскочил, да так стремительно, что кресло, на котором он сидел, опрокинулось. Священник был мертвенно бледен, хотя глаза его пламенели.

– Хватит! – громко крикнул он. – Вот с чего нужно было начинать! Паулина считала…

Рослый пророк, смешавшись, попятился, глядя на маленького священника округлившимися от ужаса глазами.

– О чем вы? Как вы смеете? – пробормотал он.

– Паулина считала… – повторил священник, все больше и больше распаляясь. – Ну же, продолжайте. Господи Боже, продолжайте! Самые страшные преступления, совершенные по наущению бесов, кажутся не такими гнусными, если преступник сознается. Сознайтесь! Ну же, продолжайте: Паулина считала… Что?

38
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело