Возвращение в Тооредаан (новый вариант) (СИ) - Чекрыгин Егор - Страница 23

— Да ты ему помедленнее говори, вишь, как он глазами лупает. — Дурак — дураком!

— Дурак‑то дурак, да не больно так. — Вступает в беседу наш сержант — Шоорг. — Видал как он в дозоре, глазами по траве и окрестностям шарит? Сразу видно, что не в первой ему караваны охранять. Да и походка евоная... Не солдатская это ухватка. Солдат он ноги в землю вбивает, начальство радуя, а этот — будто скользит. Такому, у нас зуурские егеря, а в этих краях, разве только что пограничные стражники обучены.

— Хм... А ить он же считай с полудня на своих ногах бежал, да и мушкет, как ты советовал, на седло не повесил, так в руках и таскал, и даже не споткнулся ни разу. А ведь и на лошадке ладно сидел, жопу себе не натер, значит не простая он пехота.

— А обувку ты его видал? Уж больно чудная. Слышь, Иигрь, что это у тебя за боты такие непонятные? Боты говорю! Вот эти вот, которые на ногах? Брцы–мрци... Надо его языку обучать, а то так ничего и не вызнаем, что нам Миишь велел.

— Гы. А куртка евоная и штаны тебя не удивляют? Ты такие раньше где‑нибудь видел?

— А плащ то, однако, да перевязь с ремнем — лесная работа! Видать из тех краев он.

— Не. Думаю — трофеи это, как и мушкет с палашом. А вот одежа да пистоля — евоные.

— Чудно больно. Как это у него из всего скарба, только портки да пистоля сохранились? Зато трофеями разжиться сумел?

— Ну, в бою всякое бывает… Надо бы, кстати, проверочку ему устроить. Как он с оружьем своим обращается. По ухваткам воинским многое понять можно.

— Да. Вечерком проверим. А то кулаками махать, да ногами лягаться, каждый вышибала кабачный может. А ты вот, поди с мушкетом управься. Помню, как на экзерцициях с меня по десятку потов сходило, а уж сколько палок капрал об меня обломал... Да и тесачок, — тут тоже выучка нужна. Это тебе не в подворотнях, пером расписываться.

— А кулачками‑то он машет знатно. Я вон, до сих пор, кровью ссу.

— Гы–гы... А ты у него травки спроси. Он же вроде говорил, что травник знатный. Слышь Иигрь, ты нашему Риишу, травки не подыщешь? Травки, говорю. Почки… — которые вот тут, бо–бо, шибко. Твоя травка давай, бо–бо больше нету… Башкой кивает, чисто лошадь, будто понял чего. Может и мне чего подыщешь? А то влепил ты мне вчера... Скоро в городе будем, а так и на бабу не залезешь, от каждого шага простреливает… Не, кажись, не понял нихрена!

…Да понял я. Понял. Не все конечно, но основной смысл уловил. Хм… — травки. Я тут кровоостанавливающую знаю и заживляющую. Ну и так, еще от разных там несложных болячек, вроде маеты животом, простуд и тому подобного. Что‑то серьезное лечить — это не ко мне. Впрочем, думаю, серьезного лечения от меня тут и не ждут. А парни эти и так молодые да здоровые, на них все болячки заживут как на собаках, без всякого лечения. А от травок, никто обычно мгновенного действия и не требует. Так что…

Короче — пока двигались до вечерней зари, набрал общеукрепляющий сбор. Выбирал тщательно, по принципу — «не навреди». Не, кое‑что и из этого могло бы навредить, страдай, например, кто‑то из этих оболтусов от высокого давления, или там перебоями сердца. Но как я уже говорил — ребята выглядели здоровыми, и помирать, судя по всему, в ближайшее время не собирались. Так что я довольно смело заварил свои пучки сена в отдельном котелочке, и предварительно, на показ, выпив сам, преподнес своим новым друзьям по чарочке. Ну и еще заживляющую травку Шооргу с Лоутом выдал, объяснив на пальцах, что ее надо разжевать и примотать к больному месту. Шоорг, вежливо отказался, дескать — борода мешает, да и с повязкой на морде, ходить неудобно. А Лоут… — не знаю, приматывал или нет, особой охоты ему в штаны заглядывать, как‑то не было. Однако, глядя на незатейливые рожи соратников, я понял, что еще несколько очков отыграл, и версию свою подтвердил.

А после ужина — новая забава. Мне устроили испытание… Ну, это нормально. Хотя в спецназах, устраивать обкатку официально запретили еще чуть ли не до моего рождения, неофициально, каждого нового человека по–прежнему подвергают серии испытаний, в том числе и банальным мордобитием. Ничего не поделаешь — традиция древняя. Настолько древняя, что думаю, уходит корнями еще в нашу обезьянью древность.

Впрочем — прошел нормально. Сначала мне устроили что‑то вроде строевой. Мне! — Выпускнику российского военного училища!

Поскольку команд я не знал, то Шоорг, вроде как демонстрировал нужные строевые эволюции и экзерции с оружием, а я за ним должен был повторять. Ну, да нас в Спецкомплексе гоняли и по артикулу Петра I, и по более поздним российским версиям, и даже кажется что‑то из местного давали. Так что лицом в грязь не ударил, и даже, кажется Шоорга посрамил. Ну, по крайнем мере, «фи» мне никто не высказывал, и даже советов давать не пытался.

Потом велели стрельнуть пару раз… Гы–гы… — в овечью шкуру, растянутую шагах в тридцати. Правда и палил я не из СВДешки, и даже не из калаша, так что для местных стрелятельных агрегатов, это были вполне нормальная дистанция и мишень. Я, разумеется попал, но точность доисторического гладкоствола была такова, что всадить ровно в середину шкуры как я хотел, да чтобы обе дырки от пули можно было ладонью накрыть, у меня не получилось. Впрочем, кажется местные экзаменаторы оценивали не столько точность стрельбы, сколько скорость и правильность заряжания мушкета. Немаловажное дело — надо выполнить десятка полтора разных последовательных действий. В спокойной обстановке, у меня все вроде бы получалось нормально. Но, скажу честно, не хотел бы я заниматься этим на поле боя, когда вокруг свистят пули и летают ядра. Впрочем — чур меня чур. Я доктор, ну ладно — санитар. Мне на передовой делать нечего, я лучше в тылу отсижусь.

Потом было фехтование... Сначала боялся, что заставят рубиться реальными железяками. Но у ребят было все по–взрослому. В том смысле, что и специальные деревянные сабельки припасены, и даже что‑то вроде шлемов и набитых конским волосом курток–кирас, смягчающих удары. Так то рубиться пришлось всерьез… Ну что тут сказать? — В этой дисциплине, мне особо выпендриться не удалось. Местные толк в рубке знали, а Мыш так и вовсе оказался крутым специалистом. Кое‑как удалось выкрутиться за счет владения нестандартными приемчиками и хорошей физухи, так что совсем уж лохом, среди местных, я не выглядел. Но для себя сделал вывод, что впредь, лучше до рукопашки не доводить, — разок чего‑нибудь отрубят, и это травками уже хрен вылечишь.

Два следующих дня прошли относительно спокойно. Я привыкал к коллективу, коллектив привыкал ко мне, особых происшествий не было.

Зато вся дружная тройка моих новых сотоварищей, начала активно учить меня языку. Сначала — в основном командно–армейскому, типа — «в атаку», «стоять», «пленных не брать», «мы в жопе, спасайся кто может». Ну и бытовухе конечно время уделяли, в основном в процессе общения и хозяйственной деятельности. Ну что сказать — я делал заметные успехи. В том смысле, что и правда, окунувшись в языковую среду, начал прогрессировать со страшной силой. На философские диспуты мне пока соваться было рано, однако своих спутников я стал понимать намного лучше, и при желании, наверное и объяснить им смог бы намного больше. Но пока что, такого желания не возникало.

Ну а на третий день, мы достигли долгожданного города. Ну как города? — по меркам даже моей Тверской губернии — обычного большого села, вроде колхозных центров. Но местные уверяли меня что это город, и я спорить с ними не стал, тем более что селение было обнесено крепостной стеной, правда глинобитной, и едва ли способной отразить хотя бы мало–мальски серьезный штурм. Однако горожане наверняка гордились своей оборонной мощью, а кто я такой чтобы рушить чужие воздушные замки?

Сам город тоже был… — глинобитным. В центре вроде торчала парочка двухэтажных домишек из камня, виднелись несколько куполов, вероятно местных храмов, а так — в основном преобладали строения типа — «хижина». Низенькие, серенькие, покрытые соломой. Но окна почти везде застекленные, что меня несколько удивило, я‑то представлял себя что‑то вроде слюды или бычьих пузырей, как в книжках писали.