Грабеж - Шевцов Иван Михайлович - Страница 3

• Предыдущая
• 3/65
• Следующая

— Вы можете не отвечать на этот вопрос, — сказал Добросклонцев, видя замешательство Норкина.

— Нет, почему же. Тут никакого секрета, — словно опомнившись, с готовностью заговорил Илья Маркович. — Как у многих сейчас, квартира моя на пульте охраны.

О другой охране — четвероногом стороже — Норкин умолчал. А пес был более надежен, считал хозяин, нежели сигнализация на пульте милиции. У Норкиных был здоровый хищный ротвейлер. Эта порода собак отличается не только большой физической силой, но прежде всего агрессивностью и недоверчивостью к посторонним. Вступать с ротвейлером в поединок в квартире дело весьма рискованное: тут и нож и пистолет не всегда помогут.

— Некоторые еще собак держат, — безразлично заметил Добросклонцев.

— Есть и у меня. Ротвейлер, — виновато признался Норкин.

— Надежный сторож, — похвалил Добросклонцев.

Завмага почему-то насторожил разговор об охране квартиры, он не мог понять, в какой связи подполковника интересует этот вопрос. И вообще ход беседы несколько озадачивал Илью Марковича. Он не чувствовал за собой никакой вины. Разве что сказал одну маленькую неправду, и неправда эта заключалась в том, что на самом деле бриллиантовый кулон в настоящее время хранился в квартире Норкина. Зачем он соврал? Вероятно, на всякий случай, потому что и Пришельцу и ювелиру он тогда же в квартире Арсения Львовича сказал, что кулон отняли. А между тем предусмотрительная супруга Норкина принесла кулон к ювелиру не в сумочке, а в зонтике. Грабителям и в голову не пришло осмотреть ее зонтик. Мысль Норкина работала стремительно. Если грабители задержаны, что вполне вероятно, то они, конечно, все будут отрицать. А кто им поверит? Верить должны пострадавшим, и Норкин решил твердо придерживаться своей версии. Это не ложь, убеждал он себя, а всегда лишь «маленькая неправда». И вот новый вопрос Добросклонцева, вопрос, который он давно ждал, приготовил на него ответ, но самому ему ответ этот казался неубедительным.

— Вы заявляли в милицию о нападении?

— Нет. — Лицо Норкина сделалось хмурым и печальным. Он знал, что сейчас последует самый неприятный вопрос.

— Почему? — недоуменно спросил Добросклонцев.

— Мы, то есть я и супруга, испугались. Бандиты предупредили нас: если заявим, поплатимся жизнью. Мы так рассудили: утерянное не вернешь, а жить потом в постоянном страхе, извините, удовольствие ниже среднего.

Впервые Норкин заметил на лице Добросклонцева подобие иронической ухмылки. Ее можно было понять и как иронию и недоверие, и как осуждение поступка потерпевшего.

— Вы говорите, утерянное не вернешь, — после некоторого раздумья отозвался Добросклонцев и взял в руки часы. — Вот вам конкретное опровержение. Не так ли?

Юрий Иванович пытливо смотрел Норкину в глаза. Илье Марковичу подумалось, что, может быть, в ящике письменного стола подполковника хранятся и бирюзовые серьги, и кольца, и часы его жены.

— Да, конечно, вы правы, нужно было заявить, — легко согласился он и с сожалением вздохнул. — Но, откровенно говоря, первое время мы растерялись и пребывали в состоянии шока. Все это было так неожиданно, дико. И конечно же, был страх. А потом, когда пришли в себя, решили, что поздно обращаться. И просто не верилось, что преступники могут быть пойманы.

— А ювелир и Пришелец тоже не заявляли? — спросил Добросклонцев. Это обстоятельство для него казалось важным: за ним скрывалось нечто значительное, что могло пролить свет на все дело.

— Пришелец не заявлял, потому что он, в сущности, ничего не потерял. Так сказать, материального урона не понес. А что касается Арсения Львовича, то я просто не знаю. Он был очень расстроен: когда увидел вскрытый секретер, схватился за голову, даже зарыдал. Вы представляете. Старый человек — мужчина — рыдает.

— Пришелец и Арсений Львович были заперты: один в туалете, другой в ванной, — продолжал Добросклонцев. — Кто их выпустил?

— Мы, то есть я.

— Как вел себя Пришелец, выйдя из ванной?

— Бросился к телефону. Но, увы, грабители оборвали шнур: телефон не работал.

— Куда хотел звонить Пришелец?

— Очевидно, в милицию.

— Вы в этом уверены?

— А куда же еще? — В застывшем взгляде Норкина Добросклонцев прочитал недоумение. Видно, вопрос озадачил его. Чтоб успокоить посетителя, Добросклонцев сказал:

— Да, конечно, он хотел звонить в милицию. — Потом он достал из письменного стола несколько фотографий и разложил их перед Норкиным. — Посмотрите, нет ли среди них знакомых вам?

Илья Маркович рассматривал снимки не спеша, глаза его то вспыхивали, то гасли, руки чуть подрагивали, но губы были плотно сжаты, словно он делал над собой усилие, чтоб не сорвалось преждевременное слово. Наконец, взял фотографию Конькова и сказал твердо, с убеждением, точно вынес приговор:

— Он, вот этот.

— Он был вооружен?

— Не знаю. Я не видел оружия.

— А те, в милицейской форме?

— И у них не видел оружия.

Добросклонцев спросил у Норкина номер телефона Пришельца. Он обратил внимание на то, что Илья Маркович без особой охоты отозвался на его просьбу, заметив, что до Ипполита Исаевича дозвониться трудно, почти невозможно, поскольку он человек холостой, дома бывает редко и даже ночует где-то у своей знакомой или невесты. Видя нежелание Норкина дать номер телефона, Добросклонцев не стал настаивать: в конце концов он узнает через справочное бюро. Прощаясь с Норкиным, Добросклонцев попросил об их сегодняшней встрече в интересах следствия пока никому не говорить.

— И в ваших интересах, — прибавил Юрий Иванович, пожимая руку Норкина.

— Да, да. Я понимаю, — с тихой покорностью согласился Илья Маркович.

После ухода Ильи Марковича Добросклонцев позвонил в Дядино начальнику милиции:

— Станислав Петрович, дело с часами принимает серьезный оборот. Я сейчас буду докладывать начальству. Только что встречался с хозяином часов. Ограбление в квартире. У вас проживает ювелир-пенсионер Арсений Львович, фамилии не знаю. По Первомайской улице. Дом, квартира — не знаю. Установишь. Нужны его показания. Он, как и владелец часов, тоже потерпевший. Трое грабителей вошли в его квартиру, в их числе и Коньков, которого ты отпустил. С ним были двое в нашей форме. Нужно немедленно у Конькова произвести обыск. Обратите внимание на ювелирные драгоценности: кольца, серьги и особенно кулон. Ты знаешь, что такое кулон? Именно. Так вот — бриллиантовый кулон, очень дорогой. Ты меня понял?.. Завтра я постараюсь подъехать к вам, если начальство не будет возражать. Действуй, Станислав! До встречи.

Положив телефонную трубку, Добросклонцев встал из-за стола и подошел к окну. Он смотрел на угол здания Зоологического музея, где стояла будка телефона-автомата, думал: любопытно, сдержит слово Норкин или все же позвонит Пришельцу и расскажет о нашей встрече? В его интересах помогать следствию. Разве он не хочет, чтоб мы нашли преступников и вернули ему драгоценности? Есть что-то странное, нелогичное в его поведении: грабители отнимают ценные украшения, часы, а он и не думает заявлять в милицию. Как это понять? Испугался угроз? Едва ли, во всяком случае, причина мало убедительная. В квартире здоровенный пес — страж вполне надежный.

И еще один, возможно, самый главный вопрос занимал Добросклонцева: случайно ли Норкины и Пришелец оказались у ювелира в момент, когда там уже были грабители, или ювелир, решив завладеть кулоном, устроил им западню?

Размышления его прервал телефонный звонок. Звонила секретарь генерала Константинова.

— Юрий Иванович, Василий Кириллович просит вас срочно зайти к нему.

А когда Добросклонцев появился в приемной генерала, она же по-приятельски шепнула:

— Имейте в виду: приехал из обкома — не в духе, сердитый.

— У меня в кармане громоотвод: весь заряд в землю уйдет, — пошутил Добросклонцев и вошел в кабинет генерала.

Константинов и в самом деле был чем-то расстроен. Обычно приветливое лицо его было серым, глаза хмурились, на лоб, прорезанный глубокой морщиной, мрачной тенью упала прядь темно-каштановых волос. На приветствие Добросклонцева Константинов кивком пригласил садиться. Добросклонцев сел. Генерал некоторое время молча читал какой-то документ, потом захлопнул папку и резко поднял взгляд на подполковника. Складка на лбу его разгладилась, повеселевшие с голубинкой глаза смотрели неожиданно доброжелательно.

• Предыдущая
• 3/65
• Следующая