Назад в юность. Дилогия (СИ) - Сапаров Александр Юрьевич - Страница 34

• Предыдущая
• 34/74
• Следующая

— Ну давайте я посмотрю.

Я присел на табуретку у кровати Евгении Ивановны и проверил пульс. Пульс был слабого наполнения и почти сто двадцать ударов в минуту. Когда начал спрашивать старушку, где у нее болит, она только показывала вниз, говорить она почти не могла. Язык был сухой. Тетя Роза услужливо открыла мне ее живот, опустив рейтузы до лобка. Я положил руку: живот действительно был мягкий, кожа сухая. Моя ладонь при пальпации ощущала пульсацию брюшной аорты.

Я решительно опустил рейтузы больной до колен, и взору всех присутствующих открылась почти черная шишка в левой паховой области, возвышающаяся над кожей сантиметра на три.

Ну вот, диагноз ясен. Эти уроды со «скорой» даже не удосужились как следует раздеть больную. Ущемленная бедренная грыжа, уже с некрозом, и кишечная непроходимость. Я мысленно оценил шансы на успешное оперативное вмешательство, они были очень низки. Но все равно надо было что-то делать.

— Сережа, а что это у мамы? У нее раньше была здесь какая-то мягкая опухоль под кожей, а теперь такая чернота!

— Грыжа у нее ущемилась, тетя Роза. Ее в больницу надо срочно на операцию. Я сейчас позвоню, и ее увезут на «скорой».

Мы с мамой пошли к себе, она молчала и странно смотрела на меня. Дома я позвонил в «скорую» и, представившись студентом медфака, не называя курса, сообщил, что мной осмотрена женщина, у нее выявлены ущемленная бедренная грыжа и кишечная непроходимость, пусть «скорая» быстрее везет ее в больницу, исправляет свои косяки.

Диспетчер стала возмущаться и говорить, что к этой больной уже два раза без толку ездили. На что я сказал:

— Вам и так приличные неприятности светят, так что не усугубляйте свои проблемы.

После чего мой вызов приняли, и через двадцать минут «скорая» подъехала к нашему дому. Еще через насколько минут Евгению Ивановну на носилках погрузили в машину.

Когда я закончил разговор, заговорила мама:

— Сережа, ты знаешь, с этой весны ты так изменился… И хотя вроде эти изменения в лучшую сторону, но мне не по себе. Ты ведешь себя как взрослый, уверенный в себе человек, я уже даже не могу к тебе обращаться как раньше, мне иногда кажется, что ты старше меня. Что с тобой происходит? Может, это признаки какого-то психического заболевания? Тебе надо обязательно показаться психиатру. Я слышала, шизофрения может так начинаться. Сережа, я тебя очень прошу, сделай это для меня, я хоть успокоюсь.

— Мама, ну ты скажешь! Это даже не смешно. Хорошо, я схожу к психиатру и даже принесу тебе от него заключение, ты будешь довольна?

— Сынок, ну при чем тут это? Я просто боюсь за тебя. — И она заплакала.

— Ну ладно, мамочка, успокойся. Все хорошо, это я, твой сын, Сережка. Может, мне что-нибудь натворить, чтобы ты успокоилась?

— Ну все, все, успокоилась, ничего творить не надо. Иди занимайся своими делами, но к психиатру сходишь.

На следующий день у нас была пара по английскому языку. Первый семестр мы должны были заниматься грамматикой и переводить определенное количество текста, на студенческом жаргоне — «тысячи». На английском знанием грамматики я особо не выделялся, но все «тысячи» сдал за один раз, переведя с листа изумленной преподавательнице весь английский журнал «Ланцет».

В этот момент к нам заглянула секретарь декана:

— Андреев, пойдем, с тобой хотят поговорить.

Когда мы зашли в кабинет декана, я увидел там заведующего кафедрой общей хирургии Марушева Егора Николаевича, про которого в студенческом фольклоре говорилось так:

Из-за леса, из-за гор

Едет дедушка Егор.

Он мужик дремучий,

Хирургии учит.

Марушев задумчиво посмотрел на меня и спросил:

— Так, значит, ты и есть Андреев Сергей? — И, не дожидаясь ответа, продолжил:

— Сегодня ночью оперировали больную с ущемленной грыжей в нашей больнице, она, к сожалению, умерла, не выдержала наркоза. Но мне на разборе этого случая в ходе пятиминутки сообщили, что диагноз больной поставил ты. К тому же Анатолий Григорьевич, который на добрые слова вообще-то скуп, очень тебя хвалил. Он пишет кандидатскую диссертацию под моим руководством, и я доверяю его словам. У меня к тебе предложение. Хотя ты сейчас на первом курсе, но я лично приглашаю тебя в кружок хирургов, который работает у нас на кафедре. Его членами могут стать студенты с третьего курса, но мне бы хотелось видеть тебя у нас.

Я стоял и думал, что же делать. Очевидно, придется согласиться, отказ от такого предложения будет уж совсем удивительным.

— Спасибо, Егор Николаевич, я очень рад вашему предложению. Не ожидал, что лично вы будете меня приглашать, даже как-то неудобно.

— Ничего страшного. Талантливые люди нам нужны, так что ждем тебя на ближайшем заседании. План занятий вывешен на кафедре в больнице, так что во время дежурства в оперблоке можешь подойти и переписать.

И с этими словами он удалился.

Я же воспользовался ситуацией и, постучавшись, зашел в кабинет декана. Юлия Николаевна приветливо улыбнулась:

— Ну проходи, возмутитель спокойствия, с чем пожаловал?

— Юлия Николаевна, тут у меня такое дело… В общем, мама озабочена моим ранним взрослением и очень переживает по этому поводу. Она вчера даже плакала и просила меня проконсультироваться у психиатра. Может, вы мне поможете? Поговорите со мной, пожалуйста, и напишите заключение для нее, чтобы она успокоилась.

— О господи, что только родителям в голову не придет! Я невооруженным глазом вижу, что у тебя все хорошо. Кстати, мне недавно друг из Москвы прислал перевод миннесотского опросника, их кафедра недавно стала с ним работать. Мне будет интересно посмотреть, как ты справишься с этим опросником, все-таки ты очень неординарная личность. Так что давай садись и поработай, тут всего пятьсот вопросов, за пару часов справишься.

Я сидел и заполнял опросник, который в мое время был уже настольной книгой медицинских психологов и без которого не обходилось ни одно приличное обследование. А я сейчас присутствовал при первых попытках работать с ним.

После того как я справился с ответами на вопросы, Юлия Николаевна посмотрела результаты, чему-то улыбнулась и наконец спросила:

— Сергей, как зовут твою маму?

Я ответил. Она села и написала записку.

«Уважаемая Дарья Васильевна, у вашего сына Сергея в настоящее время никаких психических заболеваний не выявлено, он полностью психически здоров.

Зав. курсом психиатрии Полищук Ю. Н.»

И поставила печать деканата.

— Огромное спасибо, Юлия Николаевна, — поблагодарил я и отправился по своим делам.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

За всеми заботами время шло незаметно. Приближался Новый год. В один из вечеров мне позвонила Аня и обиженным голосом стала выговаривать, что я совсем забыл про нее, за последний месяц ни разу даже не предпринял попытки встретиться с ней.

— Я знаю, Сережа, что ты очень занят, но мог бы найти время для меня, — недовольно сказала она. — Но сейчас я звоню, чтобы пригласить тебя на вечер в школе двадцать восьмого декабря. Приходи обязательно, а то совсем обижусь на тебя, я по тебе очень скучаю и хочу увидеть.

— Хорошо, Аня, я обязательно буду. Прости, что редко встречаемся, очень много навалилось всего. Когда встретимся, расскажу.

Мама с бабушкой внимательно слушали мой разговор и многозначительно переглядывались. Я положил трубку, и мама начала первой:

— Сережа, как тебе не стыдно! Задурил девочке голову, а сам в кусты. Давай думай: или сразу ей скажи, что надоела, или если нет, то иди куда там тебя зовут.

— Аня приглашает меня на новогодний вечер в школу двадцать восьмого числа.

— А ты пойдешь?

— Ну что ты спрашиваешь! Вы ведь обе внимательно слушали. Да, пойду.

— А вот если пойдешь, то в чем? — сразу обеспокоились обе следовательницы.

И весь вечер решался вопрос, покупать мне новый костюм или нет, потому что вся одежда прошлого года была мне катастрофически мала. И триумвират решил, что завтра мне купят новый костюм, тем более что впереди еще новогодний вечер на медфаке и сессия.

• Предыдущая
• 34/74
• Следующая