Чужие интриги (Эксклюзивное интервью, Эксклюзив) - Браун Сандра - Страница 24

Прошло немало времени, прежде чем Грей вспомнил, что он не один. Обернувшись, он заметил, что она разглядывает его, и на лице у нее какое-то странное выражение…

– Это была не просто интрижка. Вы и вправду любили ее, я угадала? – негромко спросила она. – И до сих пор любите.

Проклиная себя за то, что не решился сразу выставить Барри Тревис из дома, Грей нагнулся, уже во второй раз подобрал ее кожаную сумку и поспешно сунул ей в руки.

– Ваши пять минут закончились.

Схватив Барри за руку, он рывком поставил журналистку на ноги. Она покачнулась и схватилась за балку, чтобы не упасть.

– И это все? После всего, что я рассказала?!

– Мисс Тревис, вы на ложном пути. Он никуда вас не приведет, поверьте. Все эти так называемые несостыковки – всего лишь искаженные факты. Единственное, что связывает их между собой, это ваше бурное воображение, а также больное самолюбие, толкающее вас на поиски громкой сенсации. Ради собственного блага бросьте это дурацкое расследование, иначе кто-нибудь из администрации президента обозлится, и тогда вам точно не поздоровится. Самое лучшее, что вы можете сделать, это забыть о Роберте и о том, как он умер.

– Не могу. Слишком уж много тут странного.

– Как хотите. Дело ваше. В любом случае я в этом не участвую. – Он вошел в дом, и она услышала, как в двери повернулся ключ.

Услышав, что его желает видеть директор, Хови почувствовал, что у него от страха скрутило кишки. Выбравшись наконец из туалета, он галопом помчался на второй этаж и, то и дело спотыкаясь, прошел через устланный коврами кабинет. Надменная секретарша объявила, что его «давно ждут», и велела войти.

Дженкинс восседал за массивным деревянным столом. У окна стоял незнакомый мужчина, второй развалился в кресле.

– Входи, Хови, – буркнул Дженкинс, и Хови на подгибающихся ногах вполз в кабинет. Как правило, срочный вызов к начальству не сулил ничего хорошего – в лучшем случае это означало плохие новости, например резкое падение курса акций, внеплановое урезание бюджета или желание надрать кому-то задницу.

– Доброе утро, мистер Дженкинс, – проблеял он, изо всех сил пытаясь выглядеть невозмутимым. Хови преданно таращился на босса, стараясь не замечать двух зловещего вида незнакомцев, которые между тем беззастенчиво разглядывали его с головы до ног. – Чем могу помочь?

– Эти люди из ФБР.

Хови почувствовал, как у него подкосились ноги. Федералы из налоговой! Вот влип! Налоговую декларацию Хови последний раз заполнял года три назад.

– Они хотят задать тебе несколько вопросов. Речь о Барри Тревис.

Хови едва не запрыгал от радости. Только сейчас он почувствовал, что по спине уже давно ползут струйки холодного пота.

– Слушаю.

– Вы посылали ее с каким-нибудь заданием? – спросил Дженкинс.

– Ну…

Вопрос оказался с подвохом – Хови требовалось время, чтобы подумать. Ответишь утвердительно, а потом выяснится, что Барри вляпалась в какое-то дерьмо – и ему крышка, поскольку она потянет за собой и его. Сказать, что ничего о ее делах не знаешь? А вдруг Барри не ошиблась и действительно напала на след чего-то сенсационного? Тогда он упустит шанс разделить с ней славу.

Хови скосил глаза на стоявшего у окна агента. Этот тип напустил на себя суровый вид. Впрочем, как и его напарник.

– Нет, – покачал головой Хови. – Она попросила отпустить ее на пару дней, сказала, что ведет какое-то расследование. Но я ее никуда не посылал.

– Что за расследование? – вмешался тот, что стоял у окна.

– Не знаю. Это ее проект. Она сама готовит материал.

– Она это с вами не обсуждала? – вмешался другой агент.

– Тему? Нет. Обмолвилась только, что это будет настоящая бомба.

– А вы не догадываетесь, о чем речь?

Странно, промелькнуло в голове у Хови, вчерашний тип, с которым он познакомился в баре, спрашивал то же самое.

– Нет, сэр.

– Как-то слабо верится.

– Но это правда! – заюлил Хови. – Я, конечно, пытался расспросить ее, но Барри сказала, что не хочет это обсуждать, пока не появится что-то конкретное.

– Вы ведь ее непосредственный начальник, верно?

– Да, сэр.

– Получается, вы понятия не имеете, чем занимаются ваши подчиненные?

Хови, почувствовав, что его загнали в угол, моментально ощетинился.

– Понимаете, я считаю, что хороший начальник не должен мешать сотрудникам проявлять инициативу. Такова моя политика. Если репортер говорит, что напал на след чего-то сенсационного, я слегка отпускаю вожжи. Разумеется, в обмен на свое великодушие я ожидаю получить чертовски хороший материал.

Судя по всему, на Дженкинса эта тирада не произвела особого впечатления.

– Выходит, мисс Тревис на этой неделе не было в офисе? – не дослушав, перебил он.

– Верно. Она уехала… дайте-ка вспомнить… позавчера. Пообещала вернуться к концу недели.

– И куда она отправилась? – вмешался один из агентов.

– Она не сказала.

Федералы многозначительно переглянулись. Хови многое бы отдал, лишь бы узнать, что это значит.

– Ее расходы покрывает компания? – на этот раз это был Дженкинс. Его вечно недовольное лицо помрачнело еще больше.

– Только если материал получится действительно хороший. – Хови рассказал о соглашении, которое заключил с Барри. – Мне не хотелось, чтобы она транжирила деньги компании на какие-то сумасбродные фантазии, – добавил он, рассчитывая подлизаться к Дженкинсу.

– А как она относится к политике? – Это был тот, что стоял у окна.

– К политике? – Хови удивленно разинул рот.

– Ее политические взгляды. К кому она склоняется – к правым или к левым?

Хови немного подумал.

– Я бы сказал, Барри придерживается либеральных взглядов. Вечно кидается защищать угнетенных. Женщин, педиков, иммигрантов, ну и все такое. Между прочим, я точно знаю, что она голосовала за президента Меррита. – Хови широко улыбнулся, но почему-то ответных улыбок не последовало. – Кстати, президент недавно прислал ей цветы. Она чуть с ума не сошла от радости.

Ни один из федералов не прокомментировал данный факт. Теперь инициативу перехватил тот, что устроился в кресле.

– Мисс Тревис является членом какой-то организации? Например, группы активистов, религиозной секты или последовательницей какого-то культа?

– Точно! – обрадовался Хови. – Барри посещает методистскую церковь.

Один из федералов выразительно закатил глаза. Второй тяжело вздохнул.

– Вы бы могли назвать ее религиозной фанатичкой?

– Чушь! Барри иной раз сгоряча так может выругаться – уши вянут.

– Вы не замечали, чтобы она симпатизировала каким-то радикальным организациям?

– Понятия не имею. Недавно слышал, как она рассказывала, что участвовала в каких-то акциях протеста.

– Против чего?

– Кажется, запрета на какие-то книги. Или вырубки дождевых лесов. Или употребления в пищу белух и дельфинов вместо тунца. В общем, всякая фигня.

– Какие-нибудь антиправительственные высказывания?

– Нет. Ничего такого.

– А что вам известно о ее личной жизни?

– Она никогда об этом не говорит.

– У нее есть приятель?

– Постоянного, насколько я знаю, нет.

– Соседка по квартире? Приятельница?

– Нет, она живет одна.

– Какие-нибудь близкие друзья?

– Никогда не слышал, чтобы она о них упоминала, – покачал головой Хови. – По-моему, она из тех, кто… Как бы это сказать? Замужем за своей работой.

– Родители?

– Насколько я знаю, умерли.

– Вы знаете, как их звали? Где они жили?

– Простите. Они умерли еще до того, как она начала работать у нас. – В своем стремлении оказаться полезным и подчеркнуть собственную осведомленность Хови как-то совсем упустил из виду, что они говорят о Барри, а не о какой-то закоренелой преступнице. На душе у него вдруг стало мерзко – Барри, конечно, настоящая заноза в заднице, но, обсуждая ее с федералами, Хови чувствовал себя последним мерзавцем.