Посейдон (ЛП) - Бэнкс Анна - Страница 46

• Предыдущая
• 46/62
• Следующая

— Не то, чтобы мы помним, ваше высочество. Считается, что полукровки никогда не были в состоянии измениться. Считается также, что никто не унаследовал Дар Посейдона.

— Считается? То есть, вы не уверены? — говорит Гален, его разочарование растет.

— Мой принц, — говорит Ромул, — не исключено, что они могли унаследовать его Дар. Закон Генералов, принуждающий представителей домов к перекрестным бракам, был принят уже после того, как Тартессос захватили люди. Мы не можем подтвердить, что кто-либо из потомства Посейдона и человека унаследовал Дар, так как все они погибли во время огромных волн Тритона.

Эмма задерживает дыхание на продолжительный период времени, но не до бесконечности. В зависимости от того, насколько высокую волну Тритон обрушил на берег, полукровки, скорее всего, были моментально стерты с лица земли. Тем не менее, возможно, некоторые из них могли выжить — или выжили? Он смотрит на изображение полукровки на стене, на ту, которая так сильно похожа на Эмму. От мысли, что перед ним утонувшая Эмма, чувство тошноты возвращается к нему.

Потерянный в своих мучениях, он смотрит на изображение так долго, что его спутники начинают скучать.

— Ваше высочество, могли бы мы помочь вам в чем-нибудь еще? — мягко спрашивает Атта, выводя его из транса.

Гален кивает.

— У меня есть еще один вопрос, Атта, если вы не возражаете.

— Конечно, нет, Ваше Высочество, — говорит она любезно.

— Полукровки. Были ли они настолько плохими? Они посмели восстать против нас? Поэтому Тритон уничтожил их вместе с людьми?

— Нет, — говорит она. — Тритон решил, что они должны быть уничтожены из-за того, кем они были. Он не хотел, чтобы спутница-человек или дети-полукровки напоминали Посейдону о земле. Он не хотел, чтобы кто-либо из нашего вида мог снова испытать искушение жить — и умереть — на суше. Он верил, что наше выживание лежит в пребывании под водой, вдали от людей.

— Можем ли мы помочь вам с чем-либо еще, молодой друг? — спрашивает Ромул через несколько мгновений.

Гален качает головой.

— Нет. Спасибо за потраченное время, вам обоим.

— Это наше удовольствие служить вам, Ваше Высочество, — прощается Атта, кланяясь и отступая. Ее длинные волосы развеваются за ней, словно шлейф.

Гален уже было поворачивается уходить, когда что-то на стене бросается ему в глаза. Он снова тщательно просматривает фрески и находит рисунок в нескольких футах правее. Подплыв к изображению мужчины-Сирены, он обводит пальцем вокруг его глаза.

— Голубой? — спрашивает он у Ромула. — У него голубые глаза?

Ромул качает головой.

— Нет, мой принц. Вероятно некоторые краски, которые раньше использовались людьми для изображения наших братьев, были низкого качества. За все эти годы, цвет наверняка поблек.

— Конечно, фиолетовый цвет сделан из синего, — Гален кивает сначала на картину, затем Ромулу. — Ну, еще раз спасибо, Ромул. До встречи.

Ромул склоняет голову.

— Для меня это честь, юный друг. Будьте здоровы.

Гален следует пульсу двух ищеек, чтобы найти выход из пещеры. Путь домой, кажется, занимает намного больше времени, чем туда. Наверное, этому всему виной являются тяжелые мысли, засевшие у него в голове.

Доктор Миллиган прав. Эмма определенно является полукровкой. Но тем не менее, она обладает Даром Посейдона. Закон, обязывающий заключать браки между домами каждые три поколения, должно быть, создан для видимости — представители королевских семей не единственные, кто мог унаследовать Дар. Гален предполагает, что это еще одна памятка от Тритона — оставаться лояльными друг к другу, но не к людям. Это делает Паку идеальной кандидатурой — королевской она крови или нет. Если она обладает Даром, она передаст его своему потомству. Также, как и Эмма.

Возможно ли, что кто-то из детей-полулюдей Посейдона смог выжить и продолжить свой род? Может ли Эмма каким-то образом оказаться их потомком? Она сказала, у ее отца была светлая кожа и светлые волосы. Могут ли они быть намеком на то, как выглядели полукровки?

И если он и был полукровкой? Что для Грома было бы важнее — поддержать закон, отказавшись от брака с получеловеком, или же связаться с Эммой, дабы обеспечить сохранность Даров? Гален не знает. Но даже если Гром не выберет Эмму, позволит ли он Галену выбрать ее как свою пару? Ведь если Ромул и Атта правы, Эмма никогда не сможет отрастить хвост. Что значит — Галену придется жить с ней на земле.

Стоит ли оно того? Потерять годы моей жизни, чтобы быть с ней? Гален вспоминает изгиб ее бедер, полноту ее губ, то, как она краснеет, когда он ловит на себе ее взгляд. И он помнит, какую боль он испытал, когда узнал, что Эмма умрет раньше него.

О, да. Это стоит того. Абсолютно.

 Офицер Даунинг сворачивает на подъездную дорожку, паркуясь рядом с маминой машиной. Конечно же, мама дома. Даже не знаю, почему я посмела надеяться, что ее не будет. Наверное, потому что мне восемнадцать, а это значит — копы не должны были звонить моим родителям с места происшествия. Но даже, если я не жертва закона, то жертва слухов в маленьком городе. Жертва мерцающих голубых огней, шепота с презрением и неодобрительных покачиваний головой. Блин, я чувствую себя жертвой вдвойне, потому что мама не просто дома, а стоит на крыльце, скрестив руки. Ждет.

Коп открывает заднюю дверь низкобюджетной полицейской машины, пропахшейся винилом, потом и унижением. Я выхожу. Он отдает мне мой рюкзак, который Рейчел любезно вынесла мне из дому, когда мы завезли туда Рейну. Ее любезности хватило, чтобы не прибить меня на месте, за мою наглость заявиться у ее дома с копом.

— Хорошенько отдохните, юная леди, — советует офицер Даунинг. — Вы можете почувствовать недомогание завтра. Последствия всегда проявляются на первый-второй день после аварии.

— Спасибо, что подкинули домой, офицер Даунинг. Я благодарна вам за помощь, — говорю я.

— Всегда пожалуйста, мисс Макинтош. Приятного вечера.

Он помахал рукой моей маме в качестве приветствия, затем сел в машину и уехал.

Я плетусь к крыльцу, развлекаясь тем, что пытаюсь взглянуть на ситуацию с другой стороны. Ведь, технически, у меня нет никаких проблем. Это была не моя машина. И не я ее разбила. А Саманта Форца. Чье фото на водительских правах просто вылитая Рейна. Она заявила офицеру Даунингу, что свернула, избегая столкновения с верблюдом, которого тот любезно интерпретировал, как оленя, после ее описания типа "волосатое животное с четырьмя ногами и рогом".

Раз никто так и не организовал поисковую группу для розысков не то верблюда, не то единорога, я решила, что все уяснилось само собой. Но судя по маминому выражению лица, не прояснилось ровным счетом ничего.

— Добрый вечер, — говорю я, подходя к крыльцу.

— Сейчас посмотрим, такой ли он добрый, — она хватает мое лицо и светит мне в глаза ручкой-фонариком.

Я отмахиваюсь.

— Мам, ты что, проверяешь мои зрачки?

— Хэл сказал, у тебя мутный вид, — она цепляет ручку обратно за воротник своего халата.

— Хэл? Кто такой Хэл?

— Хэл — это тот парамедик, которому ты расписалась в бумагах, что отказываешься от медицинской помощи. Он передал об этом по рации в больницу, после того как тебя покинул.

— А. Тогда Хэлу стоило бы также заметить, что я попала в аварию, поэтому я имела полное право быть рассеянной. А не накачанной какой-то дрянью.

Так значит, это была уже не просто сплетня-в-маленьком-городке, это была сплетня-в-маленьком-округе. Старый добрый Хэл, должно быть, переправил моей маме не одну сотню пациентов в приемное отделение через два городка отсюда.

Она сердится.

— Почему ты мне не позвонила? Кто такая Саманта?

Я вздыхаю и протискиваюсь мимо нее. Незачем проводить подобный разговор на крыльце. Мама следует за мной в дом.

— Она сестра Галена. Я не позвонила, потому что у меня на мобильном не было сигнала сети. Мы были на заброшенной дороге.

• Предыдущая
• 46/62
• Следующая