Посейдон (ЛП) - Бэнкс Анна - Страница 44

• Предыдущая
• 44/62
• Следующая

— Не-а. Сначала пристегнись.

Похоже, закатывание глаз уже вошло у нее в привычку. Когда Рейна прекращает драматизировать момент пристегивания себя ремнем безопасности — подергав его, проверяя, защелкнулся ли замок, — она поворачивается ко мне, наигранно надувшись. Я киваю.

Она поворачивает ключ, запуская двигатель. Ее взгляд витает где-то вдалеке, нервируя меня. Или же это просто чувство вины скручивает узлом мой желудок. Может, Галену и не нравится эта машина, но от этого вверение судьбы БМВ неопытным рукам Рейны не перестает быть кощунством. Когда она хватается за рукоятку коробки передач так, что у нее белеют костяшки пальцев, я мысленно благодарю бога, что здесь коробка-автомат.

—"D" значит ехать, верно? — уточняет она.

— Да. Правая педаль — чтобы ехать. Левая педаль — чтобы остановиться. Тебе нужно нажать на левую, чтобы сменить ее на правую.

— Я знаю. Я видела, как ты это делаешь, — она вжимает тормоз в пол, затем жмет на газ. Но мы не двигаемся с места.

— Смотри, теперь ты захочешь нажать на правую педаль, которая для газа...

Шины начинают вращаться — и мы тоже. Рейна смотрит на меня офонаревшими глазами с полуоткрытым ртом, что совсем не радует, особенно когда ее руки лежат на руле. До меня доходит, что она кричит, но я не могу ее услышать из-за собственного визга. Созданная нами же стена пыли окружает нас со всех сторон, блокируя вид на деревья, дорогу, и жизнь, которую мы знали.

— Убери ногу с правой педали ! — ору я. Мы останавливаемся так резко, что у меня клацают зубы.

— Ты пытаешься нас убить? — выдыхает она, хватаясь за щеку, словно я залепила ей пощечину. Ее глаза широко распахнуты и кажутся остекленевшими; она может вот-вот расплакаться.

— Ты издеваешься? Ты же за рулем!

—Ты сказала нажать на тормоз, чтобы тронуться с места, а затем остановиться, нажав на правую...

— Да не одновременно же!

— Нужно было говорить раньше. Откуда мне было знать?

Я фыркаю.

— Ты прикидывалась Далай-ламой в трансе, пока я объясняла тебе, как переключать коробку передач. Я же сказала тебе, что одна педаль для движения, а вторая для остановки. Невозможно одновременно жать на тормоз и на газ ! Давай, пора уже включать мозги.

Судя по выражению ее лица, она либо вот-вот ударит меня, либо использует очень плохое словечко. Она открывает рот, но ничего действительно плохого из него не выходит. Тогда она закрывает его снова. А затем хихикает. Ну, ладно,теперь я могу сказать, что уже видела все.

— То же самое постоянно повторяет Гален, — выдыхает она. — Чтобы я включала свои мозги, — тут она заходится таким сильным смехом, что брызги слюны летят на руль. Она продолжает смеяться, пока я не убеждаюсь в том, что неведомая сила щекочет ее до смерти.

Что? Насколько я могу судить, ее нерешительность чуть нас не убила. А быть убитым — это не очень-то смешно.

— Ты бы видела свое лицо, — говорит она, переводя дыхание. — У тебя был такой вид, как... — она кривляется, делая гримасу пьяного клоуна. — Готова поспорить, ты обмочила штанишки, не так ли? — она взрывается от смеха, да так сильно, что хватается рукой за живот, словно боится, как бы оттуда не выпрыгнули кишки.

Я чувствую, что мои губы растягиваются в улыбке, прежде, чем я могу их остановить.

—Ты больше меня боялась. И бьюсь об заклад, проглотила по меньшей мере десять мух, пока кричала.

Она снова не выдерживает, орошая рулевое колесо. Я в свою очередь, падаю на приборную доску. У нас уходит добрых пять минут собраться снова с силами для очередного урока вождения. Мое горло пересохло, а глаза слезятся, когда я наконец выдавливаю:

— Так, все. Соберись. Скоро стемнеет, а эти деревья в темноте определенно выглядят жутковато.

Она прочищает горло, все еще немного хихикая.

— Хорошо, концентрация. Верно.

—Так, на этот раз, когда ты уберешь ногу с педали тормоза, автомобиль поедет сам по себе. Туда, видишь? — мы ползем по дороге на скорости двух миль в час.

Она пыхтит в челку.

— Так скучно. Я хочу быстрее.

Я начинаю говорить "Не так быстро...", но она вжимает газ в пол и мои слова сдувает напрочь ветром. Она издает испуганный вскрик, который я нахожу лицемерным, хотя бы потому, что здесь я беспомощный пассажир. Рейна восторженно визжит, крутя руль во все стороны, как если бы дорога гуляла серпантином, вместо того, чтобы быть прямой, как линейка.

—Тормози, тормози, тормози! — кричу я, надеясь что повторив это несколько раз, как-нибудь проникну в ту небольшую часть ее мозга, которая все еще в состоянии думать.

Все происходит мгновенно. Мы останавливаемся. Раздает скрежет металла. Мое лицо врезает в приборную панель. Нет, погодите, приборная панель оказывается подушкой безопасности. Крик Рейны прерывает ее подушка. Я открываю глаза. Дерево. Долбанное дерево. Металлический каркас автомобиля стонет и что-то под ним издает шипение. Дым поднимается над капотом, как универсальный символ, красноречиво говорящий — "доигрались".

Я оборачиваюсь на шорох рядом со мной. Рейна борется с подушкой безопасности, будто она напала на нее, а не спасла ей жизнь.

— Что это за штука? — вопит она, толкая ее в сторону и открывая дверь.

Одна Миссисипи... две Миссисипи...

— Ну, ты так и собираешь там сидеть? Нам еще до дома топать. Ты же не поранилась? Потому что я тебя тащить не стану.

Три Миссисипи... четыре Миссисипи...

— Эй, а что это там за мигающие голубые огоньки?

 Он выбирает едва ли не самую короткую дорогу от побережья Джерси к Пещере Воспоминаний, где проживают Архивы. Гален преодолевает весь путь буквально за пару часов. Толстый слой арктического льда над ним надежно защищает от любопытных глаз людей.

Образовавшийся на протяжении многих веков на поверхности океана, многокилометровый слой льда — единственная подходящая защита. Особенно сейчас, когда люди додумались, как погружать вниз автоматизированные камеры. Многие древние реликвии Сирен, которые располагались когда-то на самых видных местах морского дна, были перемещены под своды пещеры. Печально, поскольку доступ в пещеру позволен немногим — только членам королевской семьи и Архивам.

Он подплывает к месту, где огромные Римские колонны вырисовываются перед посетителями, словно в немом приветствии. Теперь это просто заброшенный участок океанического дна, серый и холодный, и по большей части, не только из-за низкой температуры. Гален качает головой. Люди способны многое разрушить. Нет, говорит он себе. Большинство людей способны многое разрушить. Но не все

Он достигает входа в пещеру. Две ищейки-Сирены пропускают его без вопросов. Без сомнения, они почувствовали его прежде, чем он достиг берегов Гренландии. Узкий проход открывает широкий коридор, напоминающий гигантскую челюсть, полную тонких, острых зубов. Сталактиты, растущие вниз со свода, практически касаются сталагмитов, что лезут вверх со дна. У Галена тлеет надежда, что если люди когда-либо найдут это место, то почувствуют себя обедом.

Даже если им и удастся пробраться через рот в желудок, они будут ужасно разочарованы, не найдя здесь ничего чужеродного, не созданного природой на протяжении тысяч лет. Пещера Памяти растягивается на сотни километров — это лабиринт из проходов, тоннелей и камер. Некоторые из них настолько узки, что даже угорь не проскользнет. Другие настолько обширны, что могли бы вместить целую человеческую армию. Реликвии, история вида Галена, скрыты из виду в самой глубокой части пещер, попасть в которую можно только через запутанную систему проходов. Найти обратный путь будет невозможно, даже с самыми продвинутыми технологиями людей.

Но у Сирен есть свой природный компас: чутье. Архивы больше не нуждаются в нем в пещере; став хранителями воспоминаний и увеличив свою память до предела, они могут найти дорогу и без него. Гален усмехается, вспоминая раздосадованную Эмму, когда она узнала от доктора Миллиган, что у Сирен фотографическая память. Она едва не упала со стула, когда Гален превзошел ее в первом же измерительном тесте.

• Предыдущая
• 44/62
• Следующая