Посейдон (ЛП) - Бэнкс Анна - Страница 33

• Предыдущая
• 33/62
• Следующая

Тораф счел, что Рейна разорвала их узы. И решил, что волен целовать любого, кто ему взбредет в голову. Но почему ей непременно должна была оказаться Эмма? Она худший выбор для подобных целей по большему количеству причин, чем Гален мог бы перечислить.

Как будто мне больше не о чем волноваться. Моему королевству угрожают война, вымирание — или и то, и другое, а единственный способ решить все это состоит в том, чтобы отдать единственное, что я когда-либо действительно хотел. И тут Тораф выдает что-то вроде этого. Предает меня и мою сестру. Гален не мог представить, как все так могло ухудшиться. Поэтому он не ожидал, когда Эмма захихикала.

Он оборачивается к ней.

— Что смешного?

Она так сильно смеется, что ей приходиться прислониться к нему для поддержки. Он напрягается, борясь с мыслью обернуть свои руки вокруг нее. Утирая слезы с глаз, она говорит:

— Он поцеловал меня! — признание заставляет ее лопаться от смеха снова и снова.

— И ты думаешь, это смешно?

— Ты не понимаешь, Гален, — говорит она, избавляясь от икоты и восстанавливая дыхание.

— Конечно.

— Разве ты не заметил? Это сработало!

— Все, что я заметил — это то, что Тораф, супруг моей сестры, мой лучший друг, целует мою... мою..

— Твою кого?

— Ученицу.

Что на него нашло?

— Твоя ученица. Вау, — Эмма качает головой и затем, икает. — Я, конечно понимаю, ты был в бешенстве, что он так поступил с Рейной, но он сделал это только, чтобы заставить ее ревновать.

Гален попытался вникнуть в суть случившегося, но так и не смог сдвинуться с мертвой точки.

— Ты говоришь, он поцеловал тебя, чтобы заставить Рейну приревновать?

Она кивает и вновь смеется.

— И это работает! Ты видел ее лицо?

— Ты говоришь, что он спровоцировал Рейну.

Вместо меня? Гален качает головой.

— Где он набрался этого?

— Я сказала ему так сделать.

Гален стискивает кулаки против своей воли.

— Ты сказала ему тебя поцеловать?

— Нет! Вроде того. Хотя не совсем.

— Эмма...

— Я сказала ему ее подинамить. Ну, знаешь, разыграть безразличность. До поцелуя со мной он додумался сам. Я так им горжусь!

Он ее поцеловал, а она считает его за это гением. Отлично.

— Тебе... тебе он понравился?

— Я же только что тебе сказала, что да, Гален.

— Не его план. Поцелуй.

Восхищение оставляет ее лицо, как отступающий прилив.

— Это не ваше дело, Ваше Высочество.

Он проводит рукой по волосам, чтобы удержаться и не встряхнуть ее хорошенько. А затем поцеловать.

— Трезубец Тритона, Эмма! Тебе он понравился или нет?

Делая несколько шагов назад, она трогает руками свои губы.

— Ты помнишь мистера Пиннера, Гален? Всемирная история?

— И при чем тут это?

— Завтра понедельник. Когда я зайду в класс к мистеру Пиннеру, он не станет меня допрашивать, понравился ли мне поцелуй Торафа. На деле, ему до лампочки, чем я занималась все выходные. Потому что я его ученица. Точно так же, как и твоя, помнишь?

Ветер играет с ее волосами, когда она резко разворачивается и уходит прочь своей манящей походкой. Она подбирает с песка свое полотенце и одевает шлепанцы, прежде чем начать подниматься по склону к дому.

— Эмма, подожди.

— Я устала ждать, Гален. Доброй ночи.

* * * 

Пляж обычно успокаивал его. Как минное поле успокаивало Грома. Сейчас же, луна напоминает ему цвет волос Эммы. Песок — то, как она зарывается пальцами в дно океана. Даже островок травы на песчаной дюне, напоминает ему изгиб ее бедер. Сегодня пляж мучает его. Вероятно, как минное поле пытает Грома. Но как и Гром, он не может уйти.

На мелководье возникает Тораф, одетый в шорты Галена. Гален не встает, и Тораф садится рядом с ним. Вне предела досягаемости.

— Тебе стоит пойти поспать, пескарик. У тебе же завтра есть занятия в школе?

Гален кивает, не глядя на него.

— Через три часа. Где моя сестра?

— Обживает островок, который мы нашли вчера вечером.

Гален мотает головой.

— Ах ты ж скользкий угорь! Мог бы сказать мне, что надумал делать.

Тораф смеется.

— Ну конечно. "Эй, Гален, я тут одолжу Эмму на пару минуток для поцелуя, лады?" Не думаю, что это хорошо бы закончилось.

— Ты думаешь, твое внезапное нападение закончилось бы лучше?

Тораф пожимает плечами.

— Я лично доволен.

— Я мог тебя убить.

— Ага.

— Никогда так больше не делай.

— И в мыслях не было. Хотя то, как ты бросился защищать честь сестры, было впечатляюще. Очень по-братски, — Тораф усмехается.

— Заткнись.

— Да я просто сказал.

Гален пробегает рукой по волосам.

— Я видел только Эмму. И напрочь забыл про Рейну.

— Я знаю, идиот. Только поэтому я и позволил тебе ударить меня пятьдесят восемь раз. Я бы повел себя так же, если бы кто-нибудь поцеловал Рейну.

— Пятьдесят девять раз.

— Не заморачивайся, пескарик. Кстати, Эмма была в бешенстве или просто разозлилась? Мне стоит держаться от нее подальше какое-то время?

Гален фыркает.

— Она так сильно смеялась, что мне показалось, она вот-вот упадет в обморок. В общем, проблемы с ней только у меня.

— Она тебя шокировала, не правда ли? И как ты себя повел?

— Как обычно.

Скрыл свои чувства. Наплел непонятно чего. Повел себя, как какой-то неотесанный дубина.

Тораф кивает.

— Она не будет мириться с этим вечно. Она и так уже думает, что ты помогаешь ей измениться, только для того, чтобы приобрести себе еще одного подданного в своем королевстве.

— Это она так сказала? — Гален хмурится. — Я не знаю, что хуже. Позволить ей так думать, или рассказать правду о том, почему я помогаю ей изменится.

— Я считаю, нам нечего ей рассказывать, пока она не сможет реально изменится. И пока что у нее не получается.

— Ты не думаешь, что она одна из нас?

Тораф пожимает плечами.

— Ее кожа сморщивается. Это непривлекательно. Может быть, она своего рода сверхчеловек. Ну, ты знаешь, как Бэтмен.

Гален смеется.

— Как ты узнал о Бэтмене?

— Я увидел его на том черном квадрате, что висит у тебя в гостиной. Он делает целую кучу вещей, которые не могут делать остальные люди. Может, Эмма вроде него.

— Бэтмэн ненастоящий. Он — просто человек, который действует так, что другие люди хотят наблюдать за ним.

— Как по мне, он выглядит реальным.

— Они хороши в том, чтобы сделать это реальным. Некоторые люди тратят всю жизнь, чтобы сделать что-то ненастоящее настоящим.

— Люди страннее, чем я думал. Зачем казаться тем, кем ты не есть на самом деле?

Гален кивает. Возможно, чтобы править королевством?

— Вообще-то, это мне кое о чем напомнило. Ты нужен Грому.

Тораф стонет.

— Это может подождать? Рейна обустраивается сейчас, на нашем острове.

— Серьезно. Можно без подробностей.

Тораф усмехается.

— Но ты ведь можешь меня понять? Если бы Эмма ждала тебя...

— Эмме не пришлось бы меня ждать. Я бы не ушел.

— Рейна заставила меня. Ты никогда раньше так сильно не бил меня. Она хочет, чтобы мы помирились. Плюс, я должен был кое-что тебе рассказать, а ты не дал мне шанса сделать это ранее.

— Что?

— Вчера, когда мы тренировались перед вашим домом, я почувствовал кого-то. Кого-то, кого я не знаю. Я сказал Эмме выйти из воды, а сам отправился на разведку.

— И она тебя послушалась?

Тораф кивает.

— Оказывается, ты единственный, кого она не слушается. Во всяком случае, я последовал за пульсом.

— Кто это мог быть?

— Пульс исчез прежде, чем я туда добрался.

— Добрался куда?

— К дому Эммы, Гален. От воды к дому вели свежие следы. Вот почему пульс исчез — он покинул воду.

— Ты ищейка. Ты знаком с каждой Сиреной в обоих королевствах. Как может быть, что ты не смог кого-то узнать?

— Очевидно, я не был представлен всем. Я говорю тебе, я никогда не чувствовал этот пульс раньше. Эмма тоже его не узнала. Не то, чтобы я ожидал этого.

• Предыдущая
• 33/62
• Следующая