Полночные воспоминания - Шелдон Сидни - Страница 23

• Предыдущая
• 23/61
• Следующая

— Наполеон, он явно второго сорта. Не место ему в такой фирме…

— Ставрос едва не завалил мое дело. Он просто дурак…

— Слышал, что вчера Ставрос сделал в суде? Судья едва не дал ему пинка…

— Черт побери, почему ты не уволишь этого придурка Ставроса? Он здесь нужен как собаке пятая нога. Он портит нам репутацию.

Никто лучше Наполеона Чотаса не знал, что все это правда. Его иногда подмывало выболтать правду: «Я не могу его уволить». Но вместо этого он говорил: «Дайте ему шанс. У него все получится».

И больше ничего партнерам не удавалось от него добиться.

Философ однажды сказал: «Будь осторожен в своих желаниях, вдруг они сбудутся».

Желание Фредерика Ставроса, младшего члена фирмы «Тритсис и Тритсис», сбылось, превратив его в самого несчастного человека на земле. Он не мог ни есть, ни спать, сильно потерял в весе.

— Сходи к врачу, Фредерик, — настаивала жена. — Ты ужасно выглядишь. — Да нет… все равно не поможет.

Он знал, что с ним происходит, и ни один доктор не мог ему помочь. Его убивали угрызения совести.

Фредерик Ставрос был целеустремленным молодым человеком, честолюбивым идеалистом. Много лет он работал в видавшем виды офисе в бедном районе Афин, защищая малоимущих клиентов, порой бесплатно. Встреча с Наполеоном Чотасом резко изменила всю его жизнь.

Годом раньше Ставрос защищал Ларри Дугласа, которого вместе с Ноэлли Пейдж судили за убийство жены Дугласа, Кэтрин. Наполеона Чотаса нанял могущественный Константин Демирис, чтобы защищать свою любовницу. С самого начала Ставрос был счастлив передать в руки Чотаса обе защиты. Знаменитый адвокат приводил его в трепет.

— Ты бы посмотрела на Чотаса в суде, — говорил он своей жене. — Это что-то потрясающее. Хотелось бы мне когда-нибудь работать в его фирме. Когда процесс близился к концу, дело приняло неожиданный оборот.

Улыбающийся Наполеон Чотас собрал у себя Ноэлли Пейдж, Ларри Дугласа и Фредерика Ставроса.

— Я только что совещался с судьями, — сказал Чотас Ставросу. — Если обвиняемые признают себя виновными, судьи согласны дать им по пять лет, из них четыре — условно. По существу, им придется просидеть не более шести месяцев. — Он повернулся к Ларри. — Вы американец, мистер Дуглас, потому вас депортируют. Вам не разрешено будет вернуться в Грецию.

Ноэлли Пейдж и Ларри Дуглас с готовностью согласились последовать его совету. Через пятнадцать минут, обращаясь к обвиняемым и их адвокатам, главный судья сказал:

— Греческий суд никогда еще не приговаривал обвиняемых к смертной казни, если имелись хоть какие-то сомнения в том, что действительно было совершено преступление. Я и мои коллеги поэтому были крайне поражены, когда в середине процесса обвиняемые признали себя виновными. Я объявляю приговор Ноэлли Пейдж и Лоуренсу Дугласу: смертная казнь через расстрел. Приговор должен быть приведен в исполнение в течение девяноста дней, считая с сегодняшнего дня.

И в этот момент Ставрос понял, что Наполеон Чотас умышленно загнал их в ловушку. Константин Демирис нанял Чотаса не для того, чтобы он защищал его любовницу, а чтобы добился для нее смертной казни. Такой была месть Демириса женщине, которая ему изменила. Ставрос, сам того не желая, невольно помог Чотасу загнать их в ловушку.

«Я не могу позволить, чтобы это произошло, — размышлял Ставрос. — Я пойду к главному судье, расскажу, что сделал Чотас, и приговор отменят».

И тогда Наполеон Чотас подошел к Ставросу и сказал: «Если вы завтра свободны, Фредерик, почему бы нам не пообедать вместе? Я хочу познакомить вас с моими партнерами…»

Прошло четыре недели, и Фредерик Ставрос стал полноправным членом престижной фирмы «Тритсис и Тритсис». Ему отвели большой кабинет и назначили щедрое жалованье. Так он продал свою душу дьяволу. Но он обнаружил, что для него слишком трудно придерживаться условий этой сделки. «Больше так продолжаться не может».

Он не мог освободиться от неодолимого чувства вины. «Я убийца», думал он.

Он долго терзался сомнениями и наконец принял решение.

Однажды ранним утром, войдя в кабинет Наполеона Чотаса, он сказал:

— Леон…

— Господи, старик, да ты ужасно выглядишь, — заметил Наполеон Чотас. — Почему бы тебе не отдохнуть, Фредерик? Тебе бы это пошло на пользу.

Но Ставрос знал, что таким способом его проблему не решить.

— Леон, я признателен за все, что вы для меня сделали, но… я больше не могу здесь оставаться.

Чотас с удивлением взглянул на него:

— О чем это ты? Ты вполне справляешься.

— Да нет. Меня… меня просто раздирает на части.

— Раздирает на части? Не пойму, что тебя беспокоит.

Фредерик Ставрос недоверчиво посмотрел на него:

— Как… как вы и я поступили с Ноэлли Пейдж и Ларри Дугласом… Разве… разве вы не чувствуете своей вины?

Глаза Чотаса превратились в узкие щелки:

— Осторожно… Фредерик, иногда приходится прибегать к дьявольским мерам, чтобы восторжествовала справедливость. — Он улыбнулся. — Поверь, нам не в чем себя упрекнуть. Они виновны.

— Мы приговорили их, заманив в ловушку. Я не могу больше продолжать жить так, будто ничего не произошло. Простите. Я подаю заявление об уходе. В конце месяца ухожу.

— Я не приму твоего заявления, — твердо сказал Чотас. — Почему бы тебе не принять моего предложения, не уйти в отпуск и…

— Я не могу спокойно отдыхать, зная то, что я знаю. Мне жаль.

Чотас изучал его, взгляд его был жестким.

— Ты соображаешь, что ты делаешь? Ты же бросаешься прекрасной карьерой, своей жизнью, наконец.

— Нет. Я спасаю свою жизнь. — Значит, ты твердо решил? — Да. Мне, правда, очень жаль, Леон. Вы не беспокойтесь, я никому не расскажу о том, что случилось. — Повернувшись, он вышел из кабинета. Наполеон Чотас долго сидел задумавшись. Наконец он принял решение.

Взял трубку, набрал номер:

— Передайте, пожалуйста, мистеру Демирису, что я хотел бы встретиться с ним сегодня днем. Скажите, что дело срочное.

В четыре часа дня Наполеон Чотас уже сидел в кабинете Демириса.

— Что случилось, Леон? — спросил Демирис.

— Вообще-то, ничего еще не случилось, — осторожно начал Чотас, — но я подумал, что тебе стоит знать, что сегодня утром ко мне приходил Фредерик Ставрос. Он решил уйти из фирмы.

— Ставрос? Адвокат Ларри Дугласа? Ну и что?

— Сдается, он мучается угрызениями совести.

Последовало напряженное молчание.

— Понимаю.

— Он пообещал никому не рассказывать о том… о том, что случилось в тот день в суде.

— И ты ему поверил?

— Знаешь, Коста, как ни странно, но поверил.

Константин Демирис улыбнулся:

— Ну и прекрасно. Тогда и нечего обсуждать, не так ли?

Наполеон Чотас облегченно вздохнул и поднялся.

— Вроде нечего. Просто я считал, что ты должен знать.

— Правильно сделал, что сказал. Пообедаем вместе на той неделе?

— Разумеется.

— Я тебе позвоню, и мы что-нибудь придумаем.

— Спасибо, Коста.

Ближе к вечеру в пятницу старая церковь на окраине Афин была пуста. В ней царили покой и тишина. В углу рядом с алтарем Фредерик Ставрос стоял на коленях перед святым отцом Константиноу. Священник прикрыл голову Фредерика куском материи.

— Святой отец, я согрешил. И нет мне искупления.

— Главная беда человека, сын мой, это то, что он считает себя просто человеком. Так в чем твой грех?

— Я убийца.

— Ты отнял у кого-то жизнь?

— Да, святой отец. И я не знаю, как искупить мой грех.

— Бог знает, что делать. Спросим Его.

— Из тщеславия и корысти я позволил сбить себя с пути истинного. Это случилось год назад. Я защищал человека, обвиняемого в убийстве. Суд проходил нормально. Но здесь Наполеон Чотас…

Часом позже Фредерик Ставрос покинул церковь другим человеком. Ему казалось, что с плеч его сняли тяжелый груз. Испытанная веками процедура исповеди очистила ему душу. Он рассказал священнику все до конца и впервые с того ужасного дня почувствовал, что может дышать свободно.

• Предыдущая
• 23/61
• Следующая