Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник] - Грейди Джеймс - Страница 7

Он ворвался в просторный зал и замер. Целый состав багажа преградил путь к выходу. Том оглянулся…

Он уйдет, подумал Джон, чувствуя, что силы оставляют его. Их разделяло шагов сорок. Но тут взгляд его остановился на сияющей хромом и свеженькой краске шеренге велосипедов, ожидающих отправки. Маклейн вырвал один из пирамиды и встал на педаль…

Этот поганый коп надвигался неотвратимо, как возмездие. Том даже не успел ничего сообразить. Он упал на тележку, сбитый девяностокилограммовой массой, навалившейся на него прямо с колеса. Сумки, чемоданы, пакеты посыпались сверху… Конец… Все…

Груда самого разнообразного, невероятно тяжелого багажа обрушилась на голову Джона. Он отпихивал чужое барахло руками, как вдруг почувствовал на своей щеке холод стали.

— Замри! — услышав приказ, Маклейн скосил глаза в сторону. Ну надо же, мать твою, а?

Над ним навис напарник толстяка, с которым тот пил джин в баре, а рядом, расплывшись в улыбке, стоял парнишка-носильщик. Господи, друг, я же тебя просил позвать полицейского! Полицейского!!! А ты кого приволок?

Вдалеке последний раз мелькнула куртка негра и растворилась в дверном проеме.

Джон устало откинулся на чемоданы. Все равно его уже не догнать…

— Отличная догадка, придурок, — сказал он, глядя в глаза «блюстителю порядка». — Я полицейский, а преступник, благодаря тебе, только что выскочил вон в ту дверь, — и он кивнул в сторону, где скрылся негр.

— Да? Ну и где же, в таком случае твой значок? — грозно спросил «придурок», все еще не опуская «кольта».

Джон похлопал себя по бокам, но значка нигде не было.

— Где-то здесь прилип.

«Здесь» это был зал, в котором его только что чуть не убили, и в котором все еще лежал труп с раздавленной головой.

Кто летал рейсами авиакомпании «Транс-Америка», отлично знает, как там обслуживают пассажиров! Восхитительно вежливые стюардессы, с неизменной улыбкой на губах, порхают по салонам, стараясь исполнить любое ваше желание. Конечно, в разумных пределах, но, поверьте, пределы эти очень велики. Кухне мог бы позавидовать любой ресторан на Земле, так как авиакомпания стараются снабжать свои рейсы первоклассными продуктами. Вам подают такой ужин, что можно проглотить его вместе с тарелкой, если вы, конечно, голодны. А впрочем, ужин и обед в самолете уже превратились в некое развлечение. К тому же, пассажирам первого класса положено по две баночки джина или виски, а так же шампанское.

Ричард Торберг, журналист из «Вашингтон Ньюс», все это прекрасно знал, так как его работа требовала частых и срочных перелетов. Но сегодня…

Эти чертовы куклы подходили ко всем, кроме него. Кет, к нему тоже… но с каким холодом и безразличием они это проделывали! Естественно, ведь он летел в салоне туристического класса! И тогда Ричард не выдержал. Оставив Питера, своего коллегу, он немедленно потребовал у стюардессы, — которые только и умеют, что вертеть задом перед носом у состоятельных пассажиров, — немедленно перевести его в первый класс, а заодно и обслужить так, как это требовалось по всем правилам.

Холли Маклейн сидела за портативным компьютером, который устроила на откидном столике, и продолжала составлять отчет. Она должна была его сдать сразу после Рождества, а зная Джона. Холли понимала, что дома заняться этим вряд ли удастся.

Шторки, отделяющие салон от других помещений, резко раздернулись, и Ричард Торберг вошел вслед за стюардессой, плотно поджав губы.

Кэтти был глубоко неприятен этот тип, но она изо всех сил старалась сдержать себя. Она согласилась перевести его в салон выше классом, потому что там было одно свободное место, а еще, чтобы не трепать себе нервы. Надменный хлыщ разговаривать с ней так, словно Кэт была не стюардессой, а его личной домработницей.

Кристин, ее напарница, удивленно вскинула брови, когда увидела, кого она привела сюда. Кэт в ответ лишь молча пожала плечами.

Вы так и не можете мне объяснить это, — сказал тип, очевидно, продолжая начатый раньше разговор.

— Послушайте, — терпеливо ответила Кэт. — Вы находитесь на борту и должны оставаться на месте. Я нарушаю из-за вас правила…

— Прекрасно, я это понимаю. Но все же требую еду, которую заказал по первому классу! Вы знаете, кто я?

И вот тут Кэт взорвалась. Конечно, только внутренне. Внешне она продолжала изображать самую очаровательную гостеприимную хозяйку.

— Да, — любезно ответила она. — Мы обе смотрели ваши программы, — Кэт взглянула на Кристин, и та согласно кивнула. — Ваш репортаж вызвал у нас сильные возражения. Он не способствует безопасности полетов.

— А этот эпизод, где стюардессы показаны, как летающие шлюхи, особенно остроумен, — подхватила напарница.

Торберг заморгал. Он вспомнил этот репортаж! Ну и что особенного? Все знают, что компании оплачивают аборты своих стюардесс, чтобы не терять специалистов, на обучение которых они затратили большие деньги. Разве это не правда? А эти девицы строят из себя невесть что, да еще ехидно хихикают над ним, словно над идиотом.

— Вы думаете, это смешно?

— Мы думаем, это смешно… — ответила Кэт и повернулась к нему спиной.

— Прекрасно, — он взял себя в руки. — Принесите мне газету, пожалуйста, — обратился он ко второй.

— Но у вас есть своя в кармане, — возразила та, продолжая улыбаться.

— Прекрасно, — Торберг задохнулся от бессильной ярости. Ну погодите, шлюшки, я еще не такой репортажик сделаю про вас!..

Он опустился в свободное кресло и отвернулся к иллюминатору… О, господи!… Этого ему еще не хватало… У окна, глядя прямо на него, сидела Холли Маклейн, которая год назад дала ему пощечину перед камерой… И он стал посмешищем всего телевидения! Месяца два коллеги, издеваясь, спрашивали, как ему понравился пог целуй Холли Маклейн?

Торберг вскочил с кресла, словно увидел в двух шагах кобру, готовящуюся к прыжку.

— Стюардесса? — крикнул он.

— Мистер Торберг! — Кэт холодно посмотрела на капризного журналиста. — Вы отнимаете у меня все время.

— Вы видите эту женщину? — он кивнул в сторону миловидной молодой дамы с шикарной гривой каштановых волос.

— Извините? — не поняла Кэт.

Женщина мило улыбнулась.

— Он имеет ввиду, что сильно настроен против меня.

Ее голос звучал тихо и мелодично. Очаровательная леди, подумала Кэт.

Она ей сразу понравилась, тем более, что с Торбергом у них, очевидно, не самые лучшие отношения.

— Я запретила ему находиться ближе пятнадцати футов ко мне, продолжила дама, все еще улыбаясь.

— Пятнадцати ярдов! — горячо возразил журналист. — Посадив меня сюда, вы соответственно, нарушили эту дистанцию. Так что, либо я уйду, либо уйдет она. Эта женщина оскорбила меня! Причем, сделала это публично! — и он вдруг почувствовал, что щека загорелась и заныла, словно ее ладонь снова нанесла ему оплеуху.

Ах, какая замечательная леди! Жаль, что мы не можем это сделать! Служба… Кэт наклонилась из-за спинки кресла к даме и, улыбаясь, спросила:

— Что же будем делать?

— Не обращать внимания, — ответила Холли и тоже улыбнулась девушке.

— Может быть, хотите шампанского? — спросила стюардесса, и, не дожидаясь ответа, благодарно наполнила стакан удивленной женщины.

Холли вспомнила его сразу, как только он вошел в салон и открыл рот. Да, собственно, она никогда и не забывала этого долговязого хлыща с чуть выпученными глазами на глупой и самодовольной физиономии. Из-за него они чуть не погибли.

Год назад, когда террористы захватили здание фирмы, Джон один сражался с этой бандой. Он мог одолеть их. И в конце-концов, так и случилось, но чего это им стоило!

Этот… Холли даже не находила подходящего слова, мерзавец… поехал к ним домой и на всю страну показал ее детей по телевизору. Она навсегда запомнила слова дочери: «Мама, поскорей возвращайся домой!» Понятно, что она почувствовала в тот момент. И бандиты сразу определили, к кому приехал Джон Маклейн — их семейная фотография лежала на ее рабочем столе. Она никогда не забудет руку, сжимающую горло, когда ее тащили, как заложницу, выманивая Джона из укрытия. И пистолет у виска будет помнить всегда. И отчаянные глаза мужа, который стоял под прицелом у главаря и его помощника, волнуясь за жизнь Холли больше, чем за свою.