Мельницы богов - Шелдон Сидни - Страница 17

• Предыдущая
• 17/63
• Следующая

Мэри внезапно почувствовала, что в аудитории воцарилась тишина. «Интересно, долго ли я мечтала?» – подумала она. Она быстро стала диктовать дальше:

– В Румынии Георге Георгиу-Деж укреплял свои позиции в рабочей партии.

Казалось, занятие никогда не закончится, но наконец прозвучал спасительный звонок.

– На дом я задаю вам написать об экономическом планировании в СССР, описать работу государственных органов, сделав упор на партийный аппарат. Я хочу, чтобы вы сделали анализ советской внешней политики, как она сказывается на Польше, Чехословакии и Румынии.

Румыния… Добро пожаловать в Румынию, госпожа посол. Ваш лимузин отвезет вас в посольство. Ваше посольство. Ей предлагалась возможность жить в одной из красивейших стран Европы, докладывать обо всем лично президенту, быть в центре программы «народной дипломатии». «Я могла бы войти в историю».

Звонок прервал ее мечты. Пора было переодеваться и ехать домой. Сегодня Эдвард должен рано приехать из больницы. Он пригласил ее на ужин в загородный клуб.

Подходящее место для неудавшегося посла.

– Внимание! Внимание! – хрипел из динамиков голос.

Вскоре послышались сирены машин «скорой помощи», спешивших в больницу. Городская больница в Джеари представляла собой трехэтажное здание, стоящее на холме в юго-восточной части Джанкшн-Сити. В больнице было шестьдесят мест, две современные операционные, лаборатории и административные помещения.

Эта пятница выдалась на редкость трудной. Палаты на первом этаже уже были заполнены ранеными солдатами, прибывшими из Форт-Райли, где размещалась первая пехотная дивизия, в Джанкшн-Сити, чтобы повеселиться и отдохнуть.

Доктор Эдвард Эшли накладывал швы на голову солдата, пострадавшего в пьяной драке. Эдвард работал в этой больнице уже тринадцать лет, а до этого был военным врачом в ВВС и носил капитанские погоны. Ему предлагали работать в престижных больницах крупных городов, но он предпочел остаться здесь.

Закончив, он поднял голову и посмотрел по сторонам. По крайней мере еще дюжина солдат ждали своей очереди, чтобы им наложили швы. Он услышал сирены приближавшихся машин «скорой помощи».

– Знакомая мелодия, – сказал он.

Доктор Дуглас Шайфер, занимавшийся огнестрельной раной, кивнул:

– Такое впечатление, что мы на войне.

– Это единственная война, которая у них есть, – сказал Эдвард. – Приехать сюда на выходные и напиться. Им тяжело. – Он похлопал солдата по плечу: – Ну вот и все, сынок. Теперь ты как новый. – Он повернулся к Дугласу Шайферу: – Пойдем посмотрим, кого там привезли.

Раненый был одет в солдатскую форму. На вид ему было не больше восемнадцати лет. Он находился в состоянии шока. Дыхание было затруднено, на лбу выступили капли пота. Доктор Эшли пощупал пульс. Он был слабый и прерывистый. На кителе расползлось кровавое пятно. Доктор Эшли повернулся к одному из санитаров, которые привезли раненого:

– Что с ним случилось?

– Его ударили ножом в грудь, доктор.

– Надо посмотреть, не задето ли легкое. Нужно срочно сделать рентгеновский снимок грудной клетки, – обратился он к сестре.

Доктор Дуглас Шайфер осматривал яремную вену. Он взглянул на Эдварда:

– Она вздута. Похоже, задет перикард. – Это означало, что мешочек, защищавший сердце, был наполнен кровью и теперь давил на сердце, не давая ему биться нормально.

Медсестра, следившая за давлением крови у раненого, сказала:

– Кровяное давление быстро падает.

Монитор, на котором змеилась кривая кардиограммы, показывал, что сердце не справляется. Они теряли больного.

Другая медсестра подбежала со снимком. Эдвард быстро посмотрел на него.

– Перикардиальная тампонада.

Сердце было задето. Одно легкое не работало.

– Вставьте трубку и расширьте легкое. – Голос Эдварда звучал тихо, но в нем чувствовалась тревога. – Вызовите анестезиолога. Придется вскрывать грудную клетку.

Медсестра передала Дугласу эндотрахейную трубку.

Эдвард кивнул ему:

– Давай.

Дуглас принялся осторожно проталкивать трубку в трахею солдата. На другом конце трубки была резиновая груша, и Шайфер стал ритмично сжимать ее, вентилируя легкое. Линия на мониторе была почти прямой. В комнате запахло смертью.

– Готов парень.

Не было времени везти его в операционную. Доктору Эшли надо было срочно принимать решение.

– Будем делать торакотомию. Скальпель!

Скальпель тут же оказался в его руке. Эдвард уверенно разрезал грудную клетку. Крови почти не было, так как сердце уже не работало.

– Ретрактор!

Инструмент сразу вложили ему в руку. Он ввел его внутрь груди и раздвинул ребра.

– Ножницы!

Он должен был найти перикардиальный мешочек. Он надрезал его, и кровь, застоявшаяся там, брызнула так, что попала на него и стоящих рядом медсестер. Доктор Эшли принялся делать массаж сердца. Монитор ожил, и стал прощупываться пульс. На вершине левого желудочка был небольшой разрыв.

– Отвезите его в операционную.

Через три минуты больной уже лежал на операционном столе.

– Переливание крови. Тысячу кубиков.

Не было времени выяснять группу крови, поэтому взяли универсальную донорскую кровь – группа 0, резус отрицательный. Когда началось переливание, доктор Эшли сказал:

– Приготовьте трубку номер тридцать два.

Сестра подала ему трубку.

– Я закончу сам, – предложил Шайфер. – А ты, Эд, пойди вымойся и переоденься.

Хирургический халат Эдварда был весь в крови. Он посмотрел на монитор. Сердце билось сильно и ровно.

– Спасибо.

Приняв душ и переодевшись, доктор Эшли принялся заполнять историю болезни. У него был уютный кабинет, заставленный стеллажами с медицинскими книгами и спортивными кубками. В кабинете стояли стол, кресло и два стула. На стене в аккуратных рамочках висели его дипломы.

У Эдварда ломило все тело. В то же время он чувствовал сексуальное возбуждение, как всегда после сложных хирургических операций. «Встреча один на один со смертью увеличивает жизненную силу, – как-то объяснил ему один психиатр. – А занятия любовью – это утверждение непрерывности жизни». Эдвард подумал: «Что бы там ни было, я хочу, чтобы Мэри была здесь».

Выбрав трубку на полке, он закурил и сел в кресло, вытянув ноги. Мысли о Мэри вызывали в нем чувство вины. Это из-за него она отказалась от предложения президента. Хотя его доводы были резонными. «Но дело не только в этом, – признался себе Эдвард. – Я просто почувствовал ревность. Я вел себя как избалованный ребенок. А что, если бы мне президент предложил нечто подобное? Я прыгал бы до потолка. Господи! Мне просто хотелось, чтобы Мэри осталась дома и заботилась обо мне и о детях. Какая же я свинья!»

Загородный клуб Джанкшн-Сити представлял собой трехэтажное здание, сложенное из известняка и стоящее среди холмов. Здесь были поле для гольфа, два теннисных корта, бассейн, бар, ресторан, зал для игры в карты.

Родители Эдварда и Мэри были членами этого клуба, поэтому они сами были приняты в него еще в детстве. Загородный клуб был символом благосостояния в их маленьком городке.

Когда Эдвард и Мэри приехали, было уже поздно и почти все уже разошлись. Те, кто остался, не сводили глаз с Мэри, перешептываясь. Мэри уже привыкла к этому.

Эдвард посмотрел на жену:

– Не жалеешь?

Конечно, она жалела. Но это все были несбыточные мечты, которые есть у каждого человека. Если бы я была принцессой… Если бы я была миллионершей… Если бы… Если бы…

Мэри улыбнулась:

– Совсем нет, дорогой. Просто приятно, что мне сделали такое предложение. Я бы все равно не смогла оставить тебя и детей. – Она взяла его за руку. – Я не жалею. Я рада, что отказалась.

Он наклонился к ней и прошептал:

– Я хочу сделать одно предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

– Тогда пошли, – улыбнулась Мэри.

• Предыдущая
• 17/63
• Следующая