Лицо без маски - Шелдон Сидни - Страница 24

• Предыдущая
• 24/36
• Следующая

– Наш приятель считает себя суперменом?

– Вот именно. Когда нам угрожает опасность, у нас три выбора, Анжели. Спасаться бегством, придумать конструктивный компромисс или атаковать. Наш приятель атакует.

– Он же сумасшедший.

– Нет. Сумасшедшие бывают редко. Они концентрируют мышление только очень недолгий период времени. Мы имеем дело с гораздо более сложным человеческим материалом. Он может быть бездуховным, олигофреном, шизоидом, страдать маниакально-депрессивным психозом или любой комбинацией вышеупомянутых недугов. Есть и такие отклонения: сначала нелогичные поступки, потом полная потеря памяти. Но самое главное – его внешний вид и поведение кажутся окружающим абсолютно нормальными.

– Так не за что же зацепиться.

– Вы неправы. Кое-какие наметки есть. Могу описать его портрет, – сказал Джад и сосредоточился, прищурив глаза. – Дон Винтон выше среднего роста, атлетического телосложения. Следит за своей внешностью и очень дотошен в делах. Не обладает артистическими талантами, не рисует, не пишет, не играет на фортепиано.

Анжели, приоткрыв рот, не спускал с Джада глаз. А тот продолжал говорить все быстрее:

– Ни в клубе, ни в другой общественной организации не состоит. Разве что их возглавляет. Способен только руководить. Мыслит глобальными категориями. Ну, например, если он жулик, то проворачивает крупные операции. Если в чем-то замешан, то только в ограблении банка, похищении людей и убийстве.

Возбуждение Джада росло. Он все отчетливее представлял себе этого человека.

– Когда вы его наконец схватите, то наверняка узнаете, что в детстве он остался без отца или матери.

Тут Анжели подал голос:

– Доктор, не хочу спускать вас на грешную землю, но ведь это может быть какой-нибудь чокнутый, наглотавшийся наркотиков подонок, который…

– Нет. Тот, кого мы ищем, не употребляет наркотиков. – Голос Джада звучал уверенно. – Я вам еще кое-что скажу. В школе он принимал участие в коллективных спортивных играх – футбол, хоккей. Ему неинтересны шахматы, кроссворды, головоломки.

Анжели скептически поглядывал на Джада.

– Но ведь он действует не один, – возразил детектив. – Вы сами предположили.

– Я описываю вам Дона Винтона, – сказал Джад. – Человека, который за всем этим стоит. И вот еще: он романского типа.

– Почему?

– Сужу по методике убийств: нож – кислота – бомба. Он – латиноамериканец, итальянец или испанец. – Джад вздохнул. – Вот вам словесный портрет. Портрет человека, который совершил три убийства и пытается убить меня.

Анжели сглотнул:

– Откуда, черт возьми, вы все это знаете?

Джад сел и наклонился к Анжели:

– Это – моя профессия.

– С точки зрения психиатрии, да. Но как вы можете дать физическое описание человека, которого никогда не видели?

– Опираясь на науку. Некий доктор Кречмер обнаружил, что восемьдесят пять процентов людей, страдающих паранойей, имеют атлетическое телосложение и красивы. Наш приятель – явный параноик. Полон иллюзий по поводу своей неординарности. Мания величия ставит его выше законов.

– Чего же его давным-давно не упекли в сумасшедший дом?

– Так он же носит маску.

– Что-что?

– Мы все носим маски, Анжели. С младенчества нас учат скрывать свои чувства, не показывать ненависть или страх, – авторитетным тоном объяснял Джад. – Но в стрессовой ситуации Дон Винтон сбросит маску и покажет свое истинное лицо.

– Понятно.

– Его уязвимое место – эгоцентризм. Если его «я» будет что-либо угрожать, реально угрожать, он сломается. Он ходит по острию ножа. Много усилий не потребуется, чтобы спровоцировать его.

Помолчав, Джад продолжал, как бы говоря сам с собой.

– Он обладает «мана».

– Это еще что такое?

– «Мана» – слово полинезийского происхождения, идущее из глубины веков. Первобытные так называли человека, одержимого злым духом и пагубно влияющего на других людей. Человека, наделенного экстрафизической силой, которая подавляет всех вокруг.

– А откуда вы взяли, будто он не рисует, не пишет, не играет на фортепиано?

– Мир полон людей артистического склада – шизоидов. В большинстве своем они не проявляют жестокости только потому, что у них есть выход для этого чувства: они самовыражаются в творчестве. А у нашего друга такого выхода нет. Поэтому он походит на вулкан. Он может освободиться от внутреннего давления, только дав ему выход вовне. И вот результат: Хэнсон, Кэрол, Моуди.

– Вы считаете эти убийства бессмысленными…

– Для него вовсе нет. Наоборот…

Джад напряженно думал. Части головоломки вставали на свои места. Сейчас он проклинал себя за то, что был слеп или просто напуган и не смог разгадать всего раньше.

– Дон Винтон охотился за мной – главной его целью. Джона Хэнсона убили потому, что приняли за меня. Поняв, что ошибся, убийца явился в кабинет, чтобы попытаться еще раз. Я к тому времени уже ушел, но там была Кэрол. – В голосе Джада звучала злость.

– И он убил ее, чтобы не быть опознанным?

– Нет. Тот, кого мы ищем, не садист. Кэрол подвергали пыткам, потому что хотели что-то выведать. Ну, скажем, какие-то порочащие сведения. А она то ли не хотела, то ли не могла ответить на вопросы.

– А что за сведения? – поинтересовался Анжели.

– Понятия не имею, – сказал Джад. – Но здесь ключ ко всей истории. Моуди докопался до истины, и поэтому его убили.

– В вашей схеме есть одна неясность. Если бы вас задавили на улице, как бы они получили нужные данные? Что-то тут не сходится, – упрямо сказал Анжели.

– Почему же? Давайте представим, что улики на одной из моих пленок. Сами по себе они ничего не значат, но если бы я сопоставил их с другими фактами, вероятно, возникла бы угроза. Поэтому у них была альтернатива – либо забрать эти данные из кабинета, либо уничтожить меня, чтобы я их никому не передал. Сначала они попытались убрать меня. Но ошиблись и убили Хэнсона. Потом попытались забрать данные у Кэрол. Когда и это не удалось, подстерегли меня на улице. Похоже, за ней следили, когда я поехал знакомиться с Моуди, а потом и за ним начали следить. Моуди разобрался, в чем дело, и с ним покончили.

Анжели, нахмурившись, задумчиво смотрел на Джада.

– Вот почему убийца не успокоится, пока я жив, – спокойно заключил Джад. – Идет жестокая игра, и человек, которого я описал, не собирается проигрывать.

Анжели молчал, взвешивая сказанное доктором.

– Если вы правы, – наконец решился он, – вам нужна защита. – Вынул пистолет и удостоверился, что он заряжен.

– Спасибо, Анжели. Обойдусь без оружия – буду бороться собственными средствами.

Послышался резкий щелчок – кто-то открыл дверь из коридора в приемную.

– Вы кого-нибудь ждете?

– Нет. Сегодня пациентов не будет.

Все еще держа пистолет в руке, Анжели тихо подошел к двери кабинета. Отступил в сторону, рывком открыл ее. На пороге стоял обескураженный Питер Хэдли.

– Кто вы такой? – напустился Анжели.

Джад подошел к двери.

– Все в порядке, – поспешно сказал он. – Это мой друг.

– Эй! Что все это значит? – спросил Питер.

– Извините, – произнес Анжели и убрал пистолет.

– Доктор Питер Хэдли – детектив Анжели, – представил их друг другу Джад.

– Что у вас здесь за дурдом? – улыбнулся Питер.

– Небольшая неприятность, – объяснил Анжели. – В кабинет доктора Стивенса… забрались. И мы подумали, что тот, кто это сделал, может вернуться.

Джад понял намек:

– Да. Они ничего не нашли.

– Это как-то связано с убийством Кэрол? – спросил Питер.

Прежде чем Джад открыл рот, заговорил Анжели:

– У нас нет полной уверенности, доктор Хэдли. Полиция просила доктора Стивенса не обсуждать пока это дело.

– Понятно, – поджал губы Питер. Затем посмотрел на друга. – Наш ленч не отменяется?

А ведь Джад совершенно забыл о предварительной договоренности.

– Конечно, нет, – быстро отозвался он и повернулся к Анжели: – Полагаю, мы все обсудили?

– И еще многое в придачу, – согласился тот. – Вы уверены, что не хотите… – Он постучал по пистолету.

• Предыдущая
• 24/36
• Следующая