Плюс на минус - Громыко Ольга Николаевна - Страница 85
- Предыдущая
- 85/87
- Следующая
Моему мужу тоже приходилось несладко.
— Все, — заявляла я после очередной семейной сцены. — Ухожу от тебя к соавтору в интернет! Любовный роман писать!
— Ну что ж, — философски говорил любимый супруг, — иди, только посуду напоследок вымой!
Подлый шантаж неплохо действовал и в другую сторону: «Все, ухожу от тебя к мужу в реальный мир!»
Примерно к середине второй главы я понял, что романа (то, что мы пишем все-таки роман, стало ясно уже к ее началу) по переписке у нас не будет. В смысле не будет спокойного рабочего процесса, когда каждый пишет свой кусок, а потом все это деловито сшивается.
Ага, сейчас!
Сначала мы общались с одиннадцати до двух ночи. Затем Ира поставила MRA на мой «рабочий» комп — до того интернет на нем отсутствовал из профилактических соображений. И НАЧАЛОСЬ веселье!
Как правило, мы работали до «кто первый свалится». Три-четыре-пять-шесть-утра-ну-какой-уже-смысл-ложиться-на-полчаса. Нормально проспать всю ночь было почти что недостижимой мечтой. Нет, вру, на самом деле не очень-то и хотелось.
Потому что шел текст…
Работали мы с безумной самоотдачей, чуть ли не круглосуточно, и моему организму это в конце концов надоело.
…Звоню утром подруге-врачу.
— Все, — говорю, — смерть моя пришла! Вчера вечером битый час не могла заснуть из-за сердцебиения, словно перед госэкзаменом!
Подруга смеется (она в курсе, как мы работаем).
— Да, плохи твои дела! Будешь заканчивать свою книгу в дурдоме, общаясь с соавтором по зубной щетке. Какая сенсация будет — Громыко творит в палате с мягкими стенами! А учитывая то, что я уже прочитала, все будут уверены, что ты писала эту книгу там от и до!
— Тебе смешно, — говорю, — а я умираю! Чего делать-то?
— А ничего. Оль, у тебя классический случай переутомления. Отложи работу на недельку, попей валерьянки…
— Какая валерьянка, мне ночью вертолет угонять надо!
— Знаешь, — подленько хихикая, говорит подруга, — когда я училась в мединституте, нас водили в Новинки на практику. Показали там одного программиста — уже вроде бы исцелившегося. Парень был отъявленным трудоголиком, и вот однажды сидит он ночью на работе и слышит в голове четкий-четкий голос: «РАБОТАЙ!!! РАБОТАЙ, ВСЕ, ЧТО НАРАБОТАЕШЬ, ТВОЕ БУДЕТ!!!» Он и послушался… Так его утром коллеги и нашли — за компьютером — и сразу санитаров вызвали. Так что скоро и у тебя в голове раздастся голос: «АВТОР! ПИШИ ЕЩЕ!»
…Валерьянку я так и не пила, но, кажется, книгу мы закончили ОЧЕНЬ вовремя…
Как мрачно шутил я, дописывать мы все равно будем вместе — перестукиваясь по стенам, тем самым, с мягкой обшивкой. А что делать?
Обратная сторона любимой работы — она, как правило, затягивает всего тебя, целиком. И очень неохотно выпускает обратно, в реальный мир. Когда в шесть утра уже не ложишься, а просто падаешь в кровать… и через пять минут вскакиваешь, включаешь компьютер и лихорадочно набиваешь «увиденный» наконец-то удачный абзац…
…когда в гипермаркете не на ценники смотришь, а прикидываешь обзор камер наблюдения, пока на тебя самого не начинает пристально смотреть охранник…
…когда ждешь очередного фрагмента от соавтора, как подарка на Новый год и день рождения одновременно, потому что, во-первых, сможешь продолжать дальше, а во-вторых, чертовски интересно: ЧТО ТАМ?
И так дни (и ночи) напролет.
А потом, озадаченно глядя в мониторы, мы дружно удивлялись: ой, тридцать страниц… нет, пятьдесят… ой, уже сто… Ой, а когда же мы успели все это написать?
А так вот и успели — работая в стиле «бег сумасшедшей белочки в колесе».
Пожалуй, самым сложным в соавторстве было смириться с чужим стилем. То есть я пару раз попробовала переписать за Андреем абзацы, выкинуть «лишние» слова или заменить их синонимами. Получилось куда аккуратнее и приятнее для глаза, но… текст становился Леночкиным, а не Саниным, харизма главного героя бесследно исчезала. Пришлось, стиснув зубы, наступать на горло собственной музе и давать задний ход. Правда, соавторский текст я все равно тихонечко чесала, благо оригинал хранился у меня и я могла коварно вносить в него изменения в надежде, что Андрей все равно не помнит его с точностью до слова…
Впрочем, ко второй главе я смирилась с фактом существования соавтора, а Андрей, наоборот, обнаглел, и пришлось драться с ним за каждую фразу, порой по часу. Но не пытайтесь расплести текст на «громыковский» и «улановский» на основании значков над кусками. Некоторые «Санины» сцены писала я, а Андрей зашлифовывал под свой стиль, и наоборот. Большинство диалогов вообще написано по MRA, реплика за репликой.
Понятно, что вопрос о выработке какого-то «единого» стиля не стоял и даже не курил в уголке с самого начала. Мы пишем разно — и для меня совершенно отдельным дополнительным наслаждением было наблюдать, как эта самая разность наших стилей дополняет друг друга, выдавая в итоге цветную, объемную… роскошную «картинку». Два героя, два взгляда на жизнь с разных сторон…
Вдобавок при работе в соавторстве возникает забавное положение, когда ты одновременно и пишешь свою книгу, и читаешь написанную другим. Мало чего я ждал с таким интересом и нетерпением, как очередной «кусок» от соавтора. А что? А как?! Черт, ну когда уже… мне ж следующий писать…
И вот «кусок» приходил, прочитывался, обругивался, корректировался, а потом наступала очередь соавтора сидеть и грызть ногти в ожидании.
Я не знаю, кто из нас оказался «плюсом», а кто «минусом», — но зато могу точно констатировать, что каждый получил а-а-агромадный положительный заряд от работы над этим текстом.
Через несколько глав у меня возникло стойкое ощущение, что не мы сочиняем эту книгу, а нам ее кто-то диктует, потому что кому-то она очень-очень нужна. Мы так вжились в образы героев, что не только «видели» мир их глазами, но и испытывали их эмоции. Когда герои ругались, мы тоже были на взводе, один раз даже так сцепились из-за какой-то ерунды, что (как потом выяснилось) одновременно со злостью выключили компьютеры и потом сутки не разговаривали. К счастью, желание дописать книгу пересилило, а через пару дней Саня и Леночка мирно пили кофе на дачной кухне, и мы только диву давались, что же такое на нас тогда нашло.
При этом я вовсе не отождествляла себя с Леночкой. Мы с ней совершенно разные — и скорее она переделывала меня под себя, заставляя писать стихи и нервно курить ментоловые сигареты.
А Андрей по секрету мне признался (тс-с-с!), что боится, будто на том свете к нему явится Саня, зловеще закатает рукава и хрипло скажет: «Так это ты тот … демиург, который сочинил мне такую судьбу?!»
Подозреваю, что за время работы над текстом я перевыполнил свою среднестатистическую конфликтную норму раз этак в пять, не меньше. Там, где писатель Уланов скорее всего пожал бы плечами и молча прошел мимо, контуженному историку-недоучке Сане непременно требовалось ввязаться в спор — как правило, безнадежный, ибо в подобных спорах людей интересуют вовсе не факты, а их «идеологическая окраска».
- Предыдущая
- 85/87
- Следующая
