Море Щитов - Райс Морган - Страница 35

«Кто ты?» - крикнул мужчина Конвену.

«Кто ты?» - крикнул Конвен в ответ, пытаясь контролировать свой гнев.

«Я — муж Алексы. Как ты смеешь врываться в наш дом!»

Конвен почувствовал, как его сердце покрылось льдом от слов этого человека.

«Муж?» - растерянно переспросил он. – «О чем ты говоришь? Я — ее муж!»

Мужчина повернулся, озадаченно переводя взгляд с Конвена на Алексу и наоборот.

Алекса расплакалась, быстро набросив на плечи шаль. Она с ужасом в глазах смотрела на Конвена.

«Конвен», - произнесла девушка. – «Что ты здесь делаешь? Я думала, что ты погиб».

Конвен почувствовал, что не может говорить. Он был слишком потрясен, чтобы подобрать слова.

«Мне сказали, что ты умер!» - умоляюще добавила она.

Конвен покачал головой.

«Нет, погиб мой брат. Хотя, глядя на все это, я хотел бы быть на его месте».

Алекса плакала.

«Я ждала тебя!» - кричала она между рыданиями. – «Я так много месяцев тебя ждала! Ты так и не пришел домой. Мне сказали, что ты мертв, Конвен!»

Рыдая, девушка направилась к нему.

«Ты должен понять. Мне сказали, что ты погиб! Я вышла замуж за другого».

Конвен почувствовал, что его глаза наполнились слезами.

«Ты должен понять!» - умоляла Алекса, рыдая, бросившись вперед и схватив его за руки. – «Я понятия не имела! Мне жаль! Мне очень жаль!»

Конвен выдернул свои руки, словно его укусила змея.

«Значит вот так?» - спросил он надломленным голосом. – «Наш брак больше ничего не значит? Я не вернулся вовремя и ты выскочила замуж за другого?»

Алекса снова разрыдалась, ее лицо покраснело.

«Я понятия не имела!» - кричала она. – «Ты должен мне поверить!»

«Что ж, я здесь», - сказал Конвен. – «Живой. Я вернулся домой. Я вернулся к тебе. В конце концов, я — твой муж. А это мой дом».

Алекса закрыла глаза и покачала головой — снова и снова, словно желая, чтобы все это исчезло.

«Мне очень жаль», - ответила она. – «Но я должна была двигаться дальше. Все это было слишком болезненно. Теперь у меня новая жизнь. Мне жаль, но я не могу сейчас вернуться. Я начала новую жизнь. Теперь слишком поздно».

Конвен в отчаянии опустил голову и Алекса, приблизившись, обняла его. Он поражался несправедливости мира, тому, как отчаяние порождает еще большее отчаяние. Разве он недостаточно страдал?

Больше всего, Конвен чувствовал себя дураком, ему было очень стыдно. Он думал, что ее любовь к нему все еще жива, что она по-прежнему сильна. Он полагал, что его путешествия этого не изменят.

Теперь же у него никого не осталось: ни брата, ни жены — никого.

Не говоря ни слова, Конвен развернулся и вышел из дома.

«Конвен!» - крикнула Алекса позади него.

Но он уже захлопнул за собой дверь — от ее голоса, от мира и от всего.

*

Конвен шел по деревне как в тумане, не видя и не чувствуя окружающий мир. Люди натыкались на него, и он натыкался на них как ходячий мертвец, не осознавая, что делает. Как это возможно? Как возможно то, что всех, кого он любил в этом мире, у него отняли?

Каким-то образом — возможно, инстинктивно — Конвен оказался в таверне, сидя за барной стойкой. Он не помнил, как заказывал эль, но кружки появлялись перед ним и он пил одну за другой. Конвен сидел, закрыв глаза, качая головой, пытаясь прогнать все это из своих мыслей.

Это невозможно. Всего лишь несколько месяцев назад у Конвена все это было. Он был счастливо женат, сыграв двойную свадьбу со своим братом. Им с братом предложили желанное место в Легионе. Они планировали с успехом вернуться после своего путешествия в Империю героями, после того как Тор вернет Меч Судьбы. Они планировали стать рыцарями, вернуться домой и зажить спокойной жизнью.

Как же все пошло не по плану? Конвен не мог всего этого понять.

Выпив очередную кружку эля, он подумывал о том, чтобы покончить со всем. В конце концов, он видел, что в жизни у него ничего не осталось.

Вдруг Конвен чуть не упал со стула, когда на него налетел огромный, высокий, тучный человек, который сидел рядом с ним, спиной к нему. Конвен обрел равновесие, когда мужчина повернулся к нему.

«Смотри, где сидишь, мальчишка», - сказал он.

Конвен посмотрел на него, и его разум, подогретый выпивкой, закипел от гнева.

«Не смотри на меня так», - ухмыльнулся здоровяк. – «Если не хочешь, чтобы я сбил этот взгляд с твоего лица».

Конвен поднялся, кипя от злости, не зная, что делать, когда мужчина вдруг спрыгнул со своего стула, развернулся и, не успел Конвен увидеть, что происходит, сильно ударил его по лицу мускулистой потной ладонью.

Удар зазвенел на весь зал, в баре вдруг стало тихо, когда головы всех присутствующих повернулись к ним.

Возле здоровяка, в надежде на драку, постепенно собрались несколько мужчин, которые, очевидно, были его друзьями.

Именно тогда все и произошло. Что-то внутри Конвена щелкнуло. Он стал человеком, который заходит слишком далеко, который находится слишком близко к грани отчаяния и который больше не может себя сдерживать.

Конвен бросился вперед как загнанный в угол зверь и прыгнул на соперника, схватив деревянный стул, высоко подняв его и опустив на лицо здоровяка.

Мужчина закричал, подняв руку и схватившись за свое окровавленное лицо, оступившись, но Конвен не стал ждать. Он прыгнул вперед и пнул соперника в живот так сильно, что тот завалился, после чего Конвен поднялся и ударил его коленом в лицо.

Раздался хруст сломанного носа, после чего его соперник упал на пол, как срубленное дерево.

Его друзья — такие же огромные, как и он — все бросились к Конвену. Очевидно, им не терпелось вступить в драку.

Конвен, которому не терпелось устроить больший хаос, не ждал. Наоборот, он первым прыгнул на них.

Первый мужчина набросился на Конвена с дубинкой, но Конвен выхватил ее у него из рук, ударил соперника, после чего воспользовался этой дубинкой для того, чтобы ударить его по голове.

Затем Конвен развернулся и ударил дубинкой трех других мужчин, выбив острые ножи из их рук, отчего те упали на пол.

Дюжина других мужчин, друзей поверженных соперников Конвена, бросилась на молодого человека, окружив его.

Конвен сражался как одержимый, нанося удары ногами, локтями и дубинкой, сбивая с ног одного противника за другим. Он поднял одного мужчину и бросил его высоко над головой через комнату, сломав барную стойку пополам. Он боднул другого, ткнул локтем в челюсть третьего и перебросил четвертого через плечо.

Конвен представлял собой машину уничтожения, ему было безразлично, он был готов безрассудно броситься навстречу смерти. Ему не о чем было волноваться, не для чего было жить. Он бы с радостью умер в этом месте, взяв с собой как можно больше людей.

Конвен полагался на свои навыки члена Легиона. Даже будучи пьяным, он был лучшим бойцом, чем лучшие из присутствующих здесь мужчин. Ему удалось сбить с ног каждого завсегдатая в этом месте, когда, запыхавшись, он услышал позади себя металлический звук кандалов.

Конвен оглянулся через плечо, но слишком поздно — он увидел дюжину шерифов, которые прыгнули на него сзади, подняв дубинки, опустив их ему на голову. Он начал сражаться и с этими людьми тоже, несмотря на неравные силы, брыкаясь и сопротивляясь.

Но Конвен уже выбился из сил, а их было слишком много. На него посыпались удары — один за другим — и через несколько минут Конвен почувствовал, как его заковали в кандалы — сначала его запястья, а потом и лодыжки.

Конвен был не в силах пошевелиться, пока удары сыпались на него градом. Вскоре его глаза закрылись, отяжелев от синяков, и весь его мир потемнел. Он услышал мягкий стук. Последняя мысль Конвена, до того как его глаза закрылись окончательно, была о брате — ему хотелось, чтобы Конвал был тут и сражался рядом с ним.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ