Попугай Флобера - Барнс Джулиан Патрик - Страница 44

• Предыдущая
• 44/47
• Следующая

Каков ваш вывод из этого?

Максим Дю Кан сочинил следующую эпитафию на надгробие Луизы Коле: «Той, которая оговорила Виктора Кузена, высмеяла Альфреда де Мюссе, оскорбила Гю-става Флобера и пыталась убить Альфонса Kappa. „Покой в мире“. Дю Кан опубликовал эпитафию в своем издании „Souvenirs littйraires“. Кто из них выглядел лучше: Луиза Коле или Максим Дю Кан?

Э[18]год рождения 1855.

Эгод рождения 1855. Трудные роды. Едва выжила.

Э безоблачное детство; отрочество, не лишенное нервных кризисов.

Э безоблачное детство; отрочество, не лишенное нервных кризисов.

Э беспорядочная половая жизнь, по мнению добропорядочного общества.

Э беспорядочная половая жизнь, по мнению добропорядочного общества.

Э считала себя постоянно находящейся в стесненных финансовых обстоятельствах.

Э знала, что постоянно находится в стесненных финансовых обстоятельствах.

Э покончила с жизнью, выпив синильную кислоту.

Э покончила с жизнью, отравившись мышьяком.

Э была Элинор Маркс.

Э была Эмма Бовари.

Первый перевод романа «Мадам Бовари» на английский язык был издан Элинор Маркс. Обсудить.

Поразмышляйте над сном, о котором сделал запись Флобер, будучи в Ламальгю в 1845 году: «Мне приснилось, что я с моей матерью прогуливаемся в огромном лесу, полном обезьян. Чем дальше мы углублялись в лес, тем больше их становилось. Обезьяны смеялись, перепрыгивали с ветки на ветку. Их было множество, и их число все увеличивалось, они становились выше ростом и стали уже мешать нам двигаться дальше. Все время они почему-то пристально всматривались в меня. Понемногу я уже начал испытывать страх. Вскоре они уже окружали нас плотным кольцом, и одной из обезьян явно захотелось погладить меня; она взяла меня за руку. Я выстрелил из ружья и попал ей в плечо, из раны потекла кровь. Обезьяна громко закричала от боли. Тогда моя мать спросила меня: „Зачем ты ранил ее, она твой друг? Что она тебе сделала? Разве ты не видишь, что она любит тебя? И к тому же она на тебя похожа“. Обезьяна продолжала смотреть на меня. Чувствуя, как мое сердце разрывается от боли, я проснулся… и ощутил себя так, будто я один из них, я дружен с ними в их добром пантеистском братстве».

На французских почтовых марках изображение Гюстава Флобера появилось в 1952 году (деноминация 8Ф+2Ф). Это был обычный портрет «в стиле Е. Жиро», где писатель — со слегка раскосой китайской физиономией — был нехарактерно представлен в современном воротничке и галстуке. Это была марка самой низкой стоимости в серии, выпущенной для сбора средств в Национальный фонд помощи: марки самой высокой деноминации в этой серии были посвящены (по восходящей) Мане, Сен-Сансу, Пуанкаре, Осману и Тьеру.

Первым французским писателем, чье изображение появилось на почтовой марке Франции, был Ронсар. Затем между 1933-м и 1936-м годами вышли три разные марки, посвященные Гюго, одна — в серии для Фонда помощи безработным интеллектуалам. Портрет Анатоля Франса в 1937 году помог собрать средства на эти благотворительные цели, а в 1939 году внесла свой взнос в этот Фонд марка с портретом Бальзака. Мельница Доде на марке появилась в 1936 году. Петэновская Франция отметила юбилей марками Фредерика Мистраля (1941) и Стендаля (1942). Марки, посвященные Сент-Экзюпери, Ламартину и Шатобриану, появились в 1948-м; Бодлеру, Верлену и Рембо — в 1951 году в расцвет декаданса. В последний год филателистов порадовала марка с Альфредом де Мюссе, который после Флобера занял его место в кровати Луизы Коле; зато его марка появилась на почтовых конвертах Франции годом раньше, чем марка Флобера.

а) Следует ли нам из-за этого испытывать нечто вроде чувства пренебрежения к Флоберу? А если так, то должны ли мы презирать в той или иной мере Мишле (1953), Нерваля (1955), Жорж Санд (1957), Виньи (1963), Пруста (1966), Золя (1967), Сент-Бсиа (1969), Мериме и Дюма-отца (1970) или же Готье (1973)?

б) Подумайте на досуге, есть ли шанс, например, у Луи Буйе, Максима Дю Кана или же Луизы Коле появиться на французской почтовой марке.

а) Совладельца отеля «Нил» в Каире, где останавливался Флобер в 1850 году, звали Буваре. У героя первого романа Флобера было имя Бовари, один из персонажей последнего романа писателя носил имя Бувар. В пьесе «Кандидат» среди действующих лиц находим графа де Бувиньи, а в пьесе «Замок сердец» есть персонаж с именем Бувиньар. Это все умышленно?

б) Фамилия Флобера впервые была искажена в «Ревю де Пари»: вместо Флобера он стал — Фобером. На улице Ришелье находилась лавка бакалейщика, имя которого было Фобе. Газета «Ля Пресс» в своем репортаже о судебном процессе по поводу выхода в свет романа «Мадам Бовари» величала писателя не иначе как Фубером. Мартин, доверенное лицо Жорж Санд, называла его Фламбаром. Для Камилла Рожье, художника, жившего в Бейруте, он был Фольбером. «Ты улавливаешь подоплеку этой шутки?» — писал Гюстав матери. (Что за шутка? Возможно, двойной язык, вариант сути внутреннего образа писателя. Рожье по-домашнему называл его Бешеным медведем.) Буйе зачем-то стал называть его Фольбером. В Манте, где Флобер встречался с Луизой, было кафе «Фламбер». Неужели это все совпадения?

в) Дю Кан говорил, что имя Бовари должно произноситься с коротким «о». Следует ли нам прислушаться к нему и зачем?

Прикиньте и оцените технические трудности создания декораций для следующей сцены («Замок сердец», акт VI, сцена VIII):

Подумайте над следующими предсказаниями Гюстава Флобера:

а) (1850) «Мне кажется, что Англии не понадобится много времени на то, чтобы взять под контроль Египет. Аден уже сейчас полон английских войск. Сделать это проще простого: пересечь Суэц, и в одно прекрасное утро Каир полон английских солдат в красных мундирах. Франция узнает об этом через пару недель, и все мы будем предельно удивлены! Попомните мои слова».

б) (1852) «Человечество совершенствует себя, а человек деградирует. Если все сводится к контрбалансу экономических интересов, то останется ли место такому понятию, как нравственность? Когда Природа настолько порабощена, что утратила свои естественные формы, что остается для пластических искусств? И так далее. А тем временем перспектива становится все более мрачной».

в) (1870 год, канун франко-прусской войны). «Это будет возврат к расовым конфликтам. Прежде чем кончится наш век, мы в одно мгновение потеряем миллион убитых. Восток против Запада, старый мир проти» нового. Почему бы нет?»

г) (1850) «Время от времени я открываю газету. События развиваются с головокружительной быстротой. Мы пляшем не на краю кратера вулкана, а на краю деревянного стульчака клозета, который, по-моему, насквозь прогнил. Недалек час, когда наше общество стремительно полетит вниз в кучу дерьма, оставленного нам девятнадцатым веком. Шуму и воплей будет немало».

• Предыдущая
• 44/47
• Следующая