Боярич (СИ) - Демченко Антон - Страница 4

• Предыдущая
• 4/69
• Следующая

Сон? Не смешите мои тапочки! Ни одно сновидение не оборачивается целой жизнью, пусть даже такой короткой, какой она оказалась у четырнадцатилетнего мальчишки по имени Кирилл Громов.

Единственное, что наводило на мысли о сне, был факт наличия в моих видениях магии, в остальном же… все очень подробно и правдоподобно. А уж когда в гости ко мне в бокс начали шастать люди, которых я помнил по тому самому видению, и все они именовали меня исключительно Кириллом… В общем, пришлось принять как данность, что я теперь, он самый и есть. Слабый адепт Воздуха, родившийся в семье потомственных мастеров Огня, отпрыск младшего сына главы боярского рода Громовых, не наследующий ничего, и могущий рассчитывать лишь на место в так называемых боярских детях, или же на службу у Государя, чтобы в дальнейшем, своим горбом выслужить имение, а значит, и собственное боярское звание…

Вот только, судя по тому, что я видел «во сне», долгая жизнь парню явно не светит. Его скорее добьют двоюродный братец с сестрами-близняшками, тренировки с которыми почти постоянно оборачиваются для Кирилла отдыхом в больничной палате. А последний раз, на котором, собственно, и оборвалась впитанная мною память мальчишки, и вовсе едва не закончился фатально.

Самое же удивительное, что после смерти родителей, никто из старших родственников не пожелал взять на себя обязанность по заботе о пареньке. Ни родной дядька-наследник рода с супругой, ни дед — глава того самого рода. Кирилла, словно ненужного щенка, спихнули на прислугу. Из свидетельств родства оставив ему лишь обязанность присутствовать на семейных сборищах, да учебу и тренировки вместе со старшими сестрами и братом. И если на семейных собраниях, Кирилл послушно исполнял роль этакого пажа при супруге наследника рода, выполняя ее просьбы-требования с вышколенностью хорошего слуги, то терпеть подобное пренебрежительное отношение от ее детей, он явно не желал, и доказывал это на каждом занятии, каждой тренировке. Стремясь обогнать в учебе, отвечал хитростью и тщательно скрываемыми «эфирными» техниками, почерпнутыми из записей погибшего отца, на грубую силу противников, способных размазать своего кузена тонким слоем по всему полигону. И ведь у него получалось, черт возьми… Если бы не подстава с боевым артефактом, отправившая Кирилла на неделю в реанимацию, то и в последний раз он вполне мог выйти победителем из нелепого соревнования, где трое огневиков забавлялись, а слабый воздушник просто не мог отступить, прогнуться… сдаться, в конце концов. Уважаю.

Вот только, если я не схожу с ума и в зеркале, повешенном аккурат напротив моей кровати «заботливыми» руками, «заглянувших проведать дорогого братика» кузин, действительно отражается покореженная физиономия Кирилла Громова, значит сам бывший владелец тела куда-то… ушел?

Стоило задать себе этот вопрос, и спустя мгновение пришло понимание: не ушел. Умер. Парень просто устал от безысходности. И зная его историю, я мог только удивляться, как у него хватило сил выдержать шесть лет такой жизни в постоянной борьбе с людьми, которые должны были стать ему опорой и подмогой. Нет, это не пустые слова и не идеализация родственных уз. Все куда проще. Каждый член боярского рода, будь он родственником по крови, или принятый в боярские дети за какие-то заслуги простолюдин, присягает на верность роду, а тот, в ответ, дает новообретённому родственнику свою защиту и поддержку. Эдакий вассалитет с освященными веками условиями и обязательствами сторон… Остается удивляться, почему в отношении кровного родственника, да еще несовершеннолетнего, род отказывается исполнять те самые взятые на себя обязательства. А ведь в памяти моего… предшественника, имеется пусть и размытое, но яркое воспоминание о том, как глава рода Громовых принимал под опеку восьмилетнего мальчика… буквально на следующий день после смерти родителей Кирилла в автоаварии… Дерьмо какое-то.

Я покосился на зеркало, тут же послушно отразившее мое новое, украшенное рубцами и стяжками лицо, лоснящееся и блестящее… последствия ожогов, однако. Хорошо еще, что здешний доктор клятвенно заверил меня в скором исправлении этого кошмара. Но до тех пор, смотреть в зеркало откровенно страшно. Спасибо, дорогие мои кузины с кузнечиком… В общем, баста карапузики, кончилось ваше время. Ишь, разрезвились… кобылы с жеребцом. Нет, Кирюха, так дальше жить нельзя. Полезут, будем учить… жестко, больно, но доходчиво, и главное, качественно! Иначе, подумать страшно, что они с обычными людьми творить будут, раз уже сейчас родную кровь не пожалели?

Наверное, услышь я такие рассуждения Там, фыркнул бы недовольно, дескать, что за дурь, так реагировать на сон, пусть он и был в своем роде вещим? Вот только одно «но»… Этот сон… воспоминания… они стали моими. Не знаю, как объяснить точнее, но… это меня гоняли по полигону две злорадно ухмыляющиеся девицы, и это моим телом, опутанным «огненным неводом», они же, вместе с братом играли в футбол, пока я из последних сил держал воздушную защиту, не давая нитям огня коснуться кожи… а таких воспоминаний у меня ой как немало. И среди них есть не только эпизоды поражений и побед, но и откровенных подстав со стороны любезных кузин с «кузнечиком». Не могу сказать, что Кирилл всегда был образцом благородства, нет, в такой обстановке ангелы не выживают, но вот до откровенной подлости он никогда не опускался. В остальном же, действия младшего Громова можно охарактеризовать, как вполне оправданные тактические приемы в борьбе с превосходящими силами противника. И уж точно, парень никогда бы не позволил себе издеваться над проигравшими. Для него это было противоестественно и абсолютно неприемлемо. И от того, что двоюродные сестры и брат не гнушаются такой низости, ему было еще больнее.

Странно, но память Кирилла, встроившись в мою собственную без остатка, став ее неотъемлемой частью, изрядно сместила акценты в моем мировоззрении, в частности, изрядно пошатнув давно ставший привычным цинизм стоящего у черты умирающего вояки, уже принявшего грядущий уход, как должное. С другой стороны, иные черты моего характера остались прежними. Так, я не смог принять того умения прощать и доверять, что было у Громова… я никогда не прощал своих обидчиков и всегда отдавал долги. Будь то услуга, или пуля в лоб. За что и получил Там свое прозвище. Правда, всегда предпочитал его прямой перевод с латыни, благо, такой вариант подходит мне не меньше. Люблю вкусно и много поесть.

А вот комиксы не люблю, очень. Потому, записным острякам, интересующимся наличием у меня адамантовых когтей, я без лишних разговоров устанавливаю личную портативную светотехнику… бесплатно. Я все-таки злопамятный, а не жадный. И очень обязательный, да.

Сегодня был первый день, когда здешние эскулапы разрешили мне, наконец, выбраться из постели и отправиться на небольшую прогулку… не дальше веранды перед медблоком. Замечательно. А то я уже устал лежать в боксе, наслаждаясь процессом выздоровления. Хотя… честно говоря, за выздоровлением своего нового тела я следил с большим интересом, поскольку такого темпа регенерации не видал даже у ящериц. Если б Там у нас были такие врачи и такие возможности… сколько хороших ребят можно было спасти от смерти или инвалидности… м-да уж.

Поплотнее запахнувшись в халат, я нашарил под койкой пушистые и мягкие, совсем не больничные тапочки и, радостно распахнув дверь бокса, не менее весело поковылял по коридору к выходу из медблока, не забывая держаться стенки.

Оказавшись на веранде, я остановился и, отдышавшись, устроился на небольшой лавочке. Ноги дрожат, в голове муть… в общем, полный набор удовольствий выздоравливающего.

— А, Кирилл, вижу, ты уже выбрался на свежий воздух. — Неслышно возникший рядом, подтянутый дядька весьма неопределенного возраста присел рядом, не спрашивая разрешения… Впрочем, пришлось напомнить себе, что единственный человек здесь, у которого мой сосед, будучи начальником охраны поместья, действительно обязан спрашивать разрешения сделать что-либо, это глава рода, боярин Громов, мой номинальный дед, так сказать.

• Предыдущая
• 4/69
• Следующая