Золотое яблоко - Уилсон Роберт Антон - Страница 9

• Предыдущая
• 9/72
• Следующая

– Это не кино. Я бы с удовольствием назвал это движущейся голограммой, но иллюзия слишком натуральна. Вы смотрите на меня. Для моих глаз вы, бесспорно, здесь.

– Попробуй каратэ, – посоветовал Малаклипс.

Тремя взмахами руки Джо рассек воздух в тех местах, где находились талия, грудь и голова Малаклипса. В завершение Джо выпрямил руку и резко ударил его по макушке, но по-прежнему ничего не почувствовал, кроме движения воздуха.

– Пока воздержусь от оценок, – сказал Джо. – Возможно, вы действительно тот, за кого себя выдаете. Но в это слишком трудно поверить. Вы способны что-то чувствовать?

– При необходимости я могу создавать себе временные органы чувств. Я могу наслаждаться практическим всем, чем наслаждается и что ощущает человек. Но моя основная форма восприятия – это очень высокоразвитая форма того, что вы называете интуицией. Интуиция – это своеобразная чувствительность души к событиям и процессам; я же обладаю высокоразвитым интуитивным рецептором, деятельностью которого полностью управляю.

Джо отошел назад и сел, покачивая головой.

– Да, вам можно позавидовать.

– Как я говорил, именно в этом и кроется истинная причина человеческих жертвоприношений, – сказал Малаклипс. Он тоже сел, и сейчас Джо заметил, что мягкая обивка сиденья стула под ним не прогнулась. – Любая внезапная или насильственная смерть сопровождается выбросом сознательной энергии, которой можно управлять, как и любой другой энергией взрыва. Все иллюминаты хотят стать как боги. Они лелеют этот честолюбивый замысел очень долго. Слишком долго, я бы сказал.

– Но это означает, что они должны совершать массовые убийства, – сказал Джо, вспоминая о ядерных бомбах, биологическом оружии, газовых камерах…

Малаклипс кивнул.

– Вот именно, хотя я осуждаю это не по моральным соображениям, поскольку мораль – это сплошная иллюзия. Просто сам я испытываю глубокое личное отвращение к таким методам. Впрочем, когда живешь так долго, как я, и теряешь такое множество друзей и любимых, невозможно не воспринимать человеческие смерти как естественный ход вещей. Так устроен мир. И поскольку сам я обрел бессмертие и дематериализовался в результате массового убийства, с моей стороны было бы лицемерием осуждать иллюминатов. Кстати, и лицемерие я тоже не осуждаю, хотя лично мне оно глубоко противно. Но я считаю метод иллюминатов глупым и разорительным, поскольку все мы изначально боги. Тогда зачем тратить время на пустяки? Абсурдно пытаться быть чем-то другим, если ничего другого нет.

– Эта логика за пределами моего понимания, – признался Джо. – Не знаю, возможно, это издержки инженерного образования. Но даже после частичного просветления в Сан-Франциско с доктором Игги все эти разговоры остаются для меня такими же бессмысленными, как Христианская Наука.

– Скоро ты начнешь понимать больше, – заверил Малаклипс. – Об истории человечества, об эзотерическом знании, которое существует в мире десятки тысяч лет. В итоге ты будешь знать абсолютно все абсолютно обо всем, заслуживающем знания.

(Тобиас Найт, агент ФБР, прослушивавший жучки в доме доктора Мочениго, услышал пистолетный выстрел одновременно с Кармелом. «Что за черт?» – пробормотал он, выпрямившись на стуле. Он слышал, как открылась дверь, затем послышался шум шагов, но вместо ожидаемого разговора… вдруг, без предупреждения, раздался выстрел. Затем он услышал, как чей-то голос сказал: «Простите, доктор Мочениго. Вы были великим патриотом, а это собачья смерть. Но я разделю ее вместе с вами». Затем снова послышались шаги и что-то еще… Найт узнал этот звук: плеск разливаемой жидкости. Шум шагов и плеск жидкости. Найт наконец вышел из состояния оцепенения и нажал кнопку интеркома.

– Найт? – отозвался голос Эсперандо Деспонда, специального агента по Лас-Вегасу.

– Дом Мочениго, – отчеканил Найт. – Немедленно наряд. Там что-то происходит. Как минимум, уже одно убийство.

Он отключил интерком и зачарованно слушал звуки шагов и плеск разливаемой жидкости, которые теперь сопровождались тихим насвистыванием. Человек занимался неприятной работой, но пытался сохранять хладнокровие. Затем снова заговорил:

– Я, генерал Лоуренс Стюарт Толбот, обращаюсь к ЦРУ, ФБР и всем остальным, кто прослушивает этот дом. Сегодня в два часа ночи я обнаружил, что несколько сотрудников, участвующих в нашем проекте «Антракс-лепра-пи», случайно подверглись контакту с вирусными культурами. Все они живут на базе, поэтому их легко изолировать на то время, пока сработает противоядие. Я уже отдал на этот счет соответствующие приказы. Доктор Мочениго, ни о чем не догадываясь, получил самую большую дозу и к моменту моего прибытия находился в тяжелейшем состоянии, практически на грани смерти. Понятно, что его дом должен быть взорван, и взорван вместе со мной, поскольку при осмотре Мочениго, которого уже нельзя было спасти, я находился в непосредственной близости от него. Поэтому я застрелюсь, когда подожгу дом. Остается одна проблема. Я обнаружил улику, свидетельствующую о том, что совсем недавно в постели доктора Мочениго была женщина – вот к чему приводит разрешение ценным сотрудникам жить вне базы. Ее необходимо найти, дать ей противоядие и проследить все ее контакты. Само собой, это нужно сделать быстро, иначе страну охватит паника. Пусть Президент проследит, чтобы медаль за мой подвиг вручили супруге. Передайте ей: даже на последнем издыхании я продолжал настаивать, что она ошибается насчет той девицы в Ред-Лайоне, штат Пенсильвания. В завершение скажу: я твердо верю, что это величайшая страна в истории мира, и ее еще можно спасти, если Конгресс раз и навсегда прихлопнет этих чертовых студентишек! Боже, благослови Америку!

Найт услышал, как чиркнула – о Господи! – спичка о коробок и сразу заревел огонь. Генерал Толбот, похоже, попытался добавить постскриптум, но не смог произнести ничего связного, потому что начал пронзительно кричать. Наконец послышался звук выстрела, и тогда крик прекратился. Найт поднял голову, стиснул зубы и сдержал скупую мужскую слезу, навернувшуюся на стальные глаза.

– Он был великим американцем, – громко произнес он.)

За сигарами и бренди, после того как Джорджу, отправленному в постель, помешала спать Тарантелла, Ричард Юнг прямо спросил:

– Насколько вы уверены, что эта дискордианская компания может справиться с иллюминатами? По-моему, игра зашла слишком далеко, чтобы перебегать в другой лагерь.

Дрейк открыл, было, рот, чтобы ответить, но передумал и повернулся к Малдонадо.

– Расскажи ему про Италию девятнадцатого века, – сказал он.

– Иллюминаты – это обычные мужчины и женщины, – любезно начал Малдонадо. – В сущности, даже больше женщины, чем мужчины. Ведь всю эту кашу заварила Ева Вейсгаупт; Адам лишь прикрывал ее, потому что люди привыкли получать приказы от мужчин. Все эти россказни об Атлантиде – сплошной вздор. Каждый, кто вообще слышал об Атлантиде, тут же берется утверждать, что там находятся корни его семьи, клана или клуба. Некоторые из старых донов в Мафии даже пытаются проследить в Атлантиде корни la Cosa Nostra. Все это дерьмо собачье. Это как у всех белых-англосаксов-протестантов, кого ни спроси, предки приплыли в Америку на «Мэйфлауэре». На одного из тех, кто может это доказать, как, например, мистер Дрейк, приходится тысяча брехунов.

– Видишь ли, – с возрастающим напряжением продолжал Малдонадо, свирепо жуя сигару, – изначально иллюминаты были просто, как бы это сказать… чем-то вроде прикрытия для феминисток восемнадцатого века. За Адамом Вейсгауптом стояла Ева; за Гудвином, которой начал весь этот социализм и анархизм своей книгой «Политическая справедливость», стояла его любовница Мэри Уоллстоункрафт, начавшая женскую революция книгой, которую озаглавила, э…

– «В защиту прав женщин», – помог ему Дрейк.

– Они заставили Тома Пэйна писать об освобождении женщин, и защищать их Французскую революцию, и пытаться импортировать ее сюда. Но все это провалилось и им не удавалось получить реальный контрольный пакет акций в США, пока они не одурачили Вуди Вильсона, вынудив его создать в 1914 Федеральный резервный банк. Именно так все всегда и происходит. В Италии у них была подставная организация «Высокая Вента», столь дьявольски секретная, что Маззини, который всю жизнь был ее членом, даже не догадывался, что она управляется из Баварии. Мой дед все мне рассказал о тех временах. Борьба была трехсторонней. В одном лагере находились монархисты, в другом – «Вента» и «Либертарии», то есть анархисты, а в центре была Мафия, которая пыталась не только выстоять, но и разобраться, где масло мажется на хлеб, понимаешь? Затем «Либертарии» поняли, что такое «Высокая Вента», и откололись, поэтому борьба стала четырехсторонней. Просмотри книги по истории, там обо всем этом сказано, но только не упоминается, кто руководил «Вентой». А затем – старый добрый Закон Пятерок – объявились фашисты, так что в борьбе уже участвовало пять лагерей. Кто победил? Не иллюминаты, это точно. Только в 1937 году, когда они манипулировали английским правительством, чтобы оно вмешалось в мирные планы Муссолини, и Гитлером, чтобы он вовлек Бенито в свою ось «Берлин – Токио», только тогда у иллюминатов появилось какое-то влияние в Италии. Но даже тогда это было очень косвенное влияние. Когда мы заключили сделку с ЦРУ – в те времена оно называлось Управлением стратегических служб, – Лучано вышел из тюрьмы, мы перевернули Италию и предали Муссолини смерти.

• Предыдущая
• 9/72
• Следующая