Проклятье Победителя (ЛП) - Руткоски Мари - Страница 58

• Предыдущая
• 58/62
• Следующая

Бесполезно думать о двери как о способе пройти через стену. Это был способ подняться на нее.

Кестрел положила правую ладонь на дверную ручку и поставила левую ногу на нижние петли. Упершись левой рукой в каменный дверной косяк, она встала на эти петли, балансируя на столь маленькой опоре — тонкой полоске металла с шишечкой. Затем она подняла правую ногу на дверную ручку. Кестрел перенесла свой вес и вытянулась, чтобы ухватиться за верхние петли, а затем просунула пальцы в щель между ребром двери и камнем.

Она вскарабкалась на дверь и с нее — на стену, которая отделяла ее сад от сада Арина. Стараясь не потерять равновесие, она добралась до крыши.

А затем Кестрел бегом бросилась по скату крыши к земле. 

Арину снилась Кестрел. Он пробудился, и сон растаял, будто аромат. Арин не помнил его, но воздух вокруг изменился. Молодой человек моргнул в темноте.

Услышав звуки, он понял, что долгое время ожидал чего-то подобного.

Легкие шаги по крыше.

Арин вскочил с постели.

*

Кестрел спрыгнула на крышу первого этажа и проехала по ней на животе, почувствовав, как носки ее ног уткнулись в канавку. Водосточный желоб. Кестрел извернулась, чтобы ухватиться за него, и повисла над землей, держась за край каменной стены. Затем она разжала руки.

От резкого удара о землю в ее поврежденном колене вспыхнула боль, однако Кестрел восстановила равновесие и бросилась бежать к конюшням.

Джавелин заржал, как только она вошла.

— Тсс. — Кестрел вывела его из стойла. — Тихо, тихо.

Лампу могли заметить из дома. Кестрел не составило большого труда найти упряжь в темноте на ощупь. Это было просто. В тот день, когда она приходила сюда с Арином, она запомнила, где находились уздечка, мундштук и все остальное. Она быстро оседлала Джавелина.

Когда они вышли в ночь, Кестрел бросила взгляд на дом. Он спал. Никто не пытался поднять тревогу, из дверей не выбегали солдаты.

Но в западном крыле горел слабый свет.

«Ерунда, — сказала себе Кестрел. — Возможно, Арин заснул, не потушив лампу».

Девушка вдохнула запах лошади. Так пах ее отец, когда возвращался домой из похода.

Она сможет. Сможет добраться до гавани.

Кестрел взобралась на Джавелина и пришпорила его.

*

Кестрел неслась через Садовый район, направляя Джавелина по кавалерийским тропам к центру города. Она почти достигла его огней, когда со стороны холмов позади нее раздался топот копыт другой лошади со всадником.

По позвоночнику Кестрел прокатился холод. Страх, что этим всадником был Арин.

Страх, возбужденный внезапной надеждой, что это действительно он.

Кестрел остановила Джавелина и спешилась. Через узкие улочки, ведущие к гавани, лучше идти пешком. Сейчас скрытность имела большее значение, чем скорость.

Топот копыт эхом отдавался среди холмов. Всадник все приближался.

Кестрел крепко обняла Джавелина за шею, а затем оттолкнула его, пока все еще могла найти в себе силы сделать это. Она хлопнула его по заду, отдав этим приказ возвращаться домой. Куда он отправится — на ее виллу или на виллу Арина, — Кестрел не знала. Однако Джавелин ринулся прочь. Возможно, он сумеет увести за собой второго всадника, если тот действительно гнался за Кестрел.

Девушка скользнула в тени города.

Будто была сотворена магия. Будто геранские боги отвернулись от своего народа. Никто не заметил Кестрел, пока она кралась вдоль стен, и не услышал, как под ее весом трескался лед на лужах. Ни один ночной бродяга не посмотрел ей в лицо и не узнал в ней валорианку. Никто не увидел дочь генерала. Кестрел достигла гавани и спустилась на пристань.

Где ждал Арин.

От его дыхания в воздух поднимались белые облачка. Его волосы потемнели от пота. Не имело значения, что на тропе Кестрел была впереди него. Арин мог пронестись через город в открытую, в то время как Кестрел кралась по переулкам.

Их глаза встретились, и Кестрел почувствовала себя совершенно беззащитной.

Но у нее было оружие. У него — нет, по крайней мере на виду. Ее рука инстинктивно упала к неровному лезвию ножа.

Арин увидел это. Кестрел не знала, что вышло на поверхность раньше: его резкая боль, столь явная и сильная, или ее уверенность, столь же явная, столь же сильная, что она никогда не сможет поднять на него оружие.

Арин, который до сих пор стоял пригнувшись, будто готовился бежать, выпрямился. Выражение его лица изменилось. До сих пор Кестрел не замечала, с каким отчаянием была напряжена его челюсть. Она не узнавала бессловесную мольбу до тех пор, пока та не исчезла и лицо Арина не осунулось какой-то грустью. Смирением.

Арин отвел взгляд. Когда он снова посмотрел вперед, казалось, будто Кестрел стала лишь частью пирса у него под ногами. Парусом корабля. Черным течением вод.

Будто ее вообще здесь не было.

Он отвернулся, вошел в освещенный дом нового капитана порта, которым назначили геранца, и закрыл за собой дверь.

Мгновение Кестрел не могла пошевелиться. Затем она бросилась бежать к рыбацкой лодке, которая была пришвартована достаточно далеко от других, так что Кестрел могла отплыть от берега, незамеченная моряками с других судов. Девушка запрыгнула на борт и быстро осмотрела лодку. В крошечной каюте никаких припасов не нашлось.

Поднимая якорь и отвязывая веревку, которая держала лодку у причала, Кестрел понимала, хоть и не видела, что Арин сейчас разговаривает с капитаном порта, отвлекая его, пока она готовится отчалить.

Зимой. Не имея с собой воды или еды и, вероятно, почти без сна, если она собиралась отправиться в плавание, которое займет, в лучшем случае, три дня.

По крайней мере, ветер был сильным.

«Мне везет, — сказала себе Кестрел. — Везет».

Она отплыла в столицу.

*

Вскоре после того, как Кестрел вышла из гавани, огни города потускнели, а потом и вовсе исчезли, и берег стал невидим. Однако девушка знала нужные созвездия, которые этой ночью были столь же ярки и чисты, как высокие ноты, вырвавшиеся из-под клавиш рояля.

Она вела лодку на запад. Кестрел постоянно передвигалась по небольшой палубе, закрепляя тросы, позволяя ветру развернуть маленький парус. Остановиться возможности не было, и Кестрел радовалась этому. Если она остановится, то остынет. Позволит себе задуматься. Возможно, даже заснет, и тогда во сне снова увидит, как Арин позволил ей уйти.

Она заучивала слова, которые скажет, когда достигнет порта столицы. «Я — леди Кестрел, дочь генерала Траяна. Геранцы захватили полуостров. Вы должны отозвать моего отца с востока и отправить его подавить мятеж.

Должны».

*

Яркий и хрупкий рассвет. Его цвета странно мерцали, и Кестрел осознала, что думает, будто розовый холоднее оранжевого, а желтый немногим лучше. Затем она поняла, что мыслит не совсем здраво и дрожит в своем тонком жакете. Она заставила себя начать двигаться.

Кожа ее ладоней, обдуваемая ледяным ветром, потрескалась и кровоточила, ободранная о веревки. Рот превратился в сухую пещеру. Жажда и холод оказались намного более болезненными, чем голод или усталость. Кестрел знала, что даже в лучших условиях человек может прожить без воды лишь несколько дней.

Но разве она не научилась переносить нужду?

Кестрел вспомнила выражение лица Арина в тот момент, когда она потянулась за ножом.

Девушка заставила себя отбросить эту мысль. Сосредоточившись на колебаниях волн, она вела лодку мимо голого каменистого острова и повторяла про себя то, что скажет через два дня, если ветер продержится.

*

Ветер спал. На вторую ночь паруса повисли. Лодка легла в дрейф. Кестрел старалась не смотреть на небо, потому что иногда замечала мерцание, хотя и знала, что звезды скрыты облаками.

• Предыдущая
• 58/62
• Следующая