Авантюристка (ЛП) - Фишер Таррин - Страница 40

• Предыдущая
• 40/54
• Следующая

Но действительно, все становится лучше. Сначала я приспособилась к своей новой рутиной тревоге. Когда я только приехала в Техас - четыре года назад - то была практически с опущенными руками. Но там мне удалось выстроить целую новую жизнь, наполняя свои шкафы тарелками с бокалами и холл новым рисунком Томаса Барбе. Не осталось ничего, что могло бы напоминать мне о моих путешествиях во Флориде.

Сейчас, когда я хожу по своему новому дому, то включаю все те же лампы и делаю все тот же самый чай в том же самом чайнике, который был частью моей жизни еще в Техасе. И это, скажу вам, немного сбивает с толку. Но, несмотря на все обновления, произошедшие в моей жизни, я нахожусь сейчас на этапе единодушного одобрения. Через несколько недель Санни-Айлс становится уже моим домом, «Spinner and Associates» становится моей работой, а «Publix» на пересечении 42–ой и Эйзенхауэр становится моим любимым продуктовым магазином. Кэмми приезжает с Пиклз через неделю, в соответствии с намеченным графиком. Она остается у меня на месяц, прежде чем переезжает на новое место жительства, которое находится в тридцати минутах езды от меня. Кэмми не нравится Тернер. Я уже упоминала об этом? Она говорит, что он так же предсказуем, как и период девственности. Нет, Кэмми не ненавидит этот период, просто она говорит, что определенно может обойтись без него.  И напоминает мне об этом всегда, сравнивая этот период с Тернером. Но мне нравится Тернер. Очень, очень нравится.

Он навещает меня каждые две недели, а иногда и раньше, если позволяет его график. Он всегда привозит Пиклз пару своих старых носков, чтобы он с ними играл, разрывая на части буквально через пару часов.

Я стала находить его подарки в виде носков немного тревожными, особенно с тех пор, как начала находить остатки мокрых шерстяных кусков, застрявших между диванными подушками. Лучше б он вместо этого просто купил кнут из сыромятной кожи. Однажды ночью я выдвинула это предложение, когда мы ехали в новый ресторан на южной стороне.

Влажность смягчилась, и воздух, который дул в открытые окна машины, стал хлестким и холодным, напоминая мне о такой давней, теплой зиме.

— Это жевательные кости, — слышу я свой слегка скучающий и отдаленный голос. — Он их любит.

— Хорошо, малышка, — Тернет опускает руку на мое колено и начинает качать головой в такт музыке, звучащей по радио. У него такой квадратный вкус в музыке. Квадратный, квадратный. Я напеваю заглавную тему «Спанч Боба», смотря в окно. Мое тело почти мгновенно застывает, и Тернер с беспокойством смотрит на меня.

— Что случилось, малыш? — спрашивает он и замедляет машину. Малыш.

— Ничего, все в порядке, — улыбаюсь я, чтобы скрыть соленую воду в своих глазах. — У меня просто судорога в ноге – и все. — Я притворяюсь, что потираю ее.

Но это было не все. Пока я смотрю в окно, мои глаза ловят спазматическое мигание ярких огней. Когда я фокусируюсь на них, мой живот болезненно сжимается.

«Jaxson’s Old Fashioned Ice Cream».

Словно открылась дверь, и все воспоминания, которые я спрятала, вырвались наружу. Пенни и поцелуи, бассейн и все то, за что меня ожидает ад. Вспышка. Последнее, что я чувствую, так это то, что  весь сегодняшний вечер омрачает мое сердце.

— Почему бы нам не пойти сюда на ужин? — говорю я фальшивым, бодрым голосом, кивая в сторону «Jaxson’s Old Fashioned Ice Cream». Тернер смотрит на меня, словно я сумасшедшая.

— Туда? — спрашивает он. Отвращение настолько очевидно слышится в его голосе, что я аж вздрогнула.

— Конечно. Тебе никогда не надоедают все эти побрякушные рестораны, в которые мы ходим? Давай сделаем что-нибудь другое. Давай же… — Я прикусываю немного нижнюю губу, потому что обычно это работает, когда нужно настоять на своем. Он драматично вздыхает и сворачивает на парковку. Я думаю о том, какого черта я делаю, и почему я так жажду наказания. Я хочу доказать себе, что это лишь желание поесть немного другой еды. В этом нет никакой магии, нет растущей романтики. Просто больше всего на свете, я хочу иметь возможность находиться в месте, которое содержит старые воспоминания и при этом не получить психическое расстройство. Прииииивет «Jaxson’s Old Fashioned Ice Cream».

Это место точно такое же, каким было семь лет назад,  единственное, что пропало из «Jaxson’s Old Fashioned Ice Cream» - это Харлоу. Его отсутствие сразу бросается в глаза. Я вижу его фотографию на стене у регистрационной стойки,  под которой даты: 10 августа 1937 – 17 марта 2006. Я грустно ему улыбаюсь, когда нас отводит к нашему столику лопающий жвачку подросток. Да уж, теперь это место потеряло былой уровень, - думаю я с сожалением.

— Милое место, — сарказм Тернера не задевает меня, пока я смотрю на несчастливый и одновременно счастливый стол.

— Заткнись и прекрати вести себя как сноб.

Он сразу же смягчается.

— Извини, милая, — говорит он, беря мою руку в свои. — Я буду терпимее, хорошо?

Милая. Я угрюмо киваю и поворачиваюсь, изучая меню.

Чем дальше, тем лучше. По крайней мере, я не трясусь и не плачу. Может, со мной действительно все в порядке. Мы съели наш ужин и заказали десерт. Я стараюсь не думать о разговоре, который произошел под этой крышей несколько лет назад, но иногда фразы, наподобие «потому что меня больше волновала возможность узнать тебя, нежели победа в очередной игре» всплывают в моей голове.

Я быстро их отметаю и смотрю на своего замечательного жениха, который снизил свои стандарты, чтобы сегодня поесть здесь вместе со мной. Я счастливая. Такая счастливая. Когда мы уходили, я остановилась у автомата с пенни, и мое пульс ускорился. «Может,  Тернер заметит его», - думаю я. Может, сделает что-нибудь милое и романтичное с одним из посланий. Но Тернер выходит наружу, и я следую за ним, разочарованная. Той ночью я не занималась с ним сексом.

Через неделю в дверь моего офиса постучали.

— Мисс Каспен? — это была секретарша. — Мисс Сингер хочет видеть вас в своем офисе.

Черт! Берни всегда видит меня насквозь. Я успокаиваю себя, пробегая пальцами по переду юбки от «Диор». Люблю покупать дорогие вещи. Если я ношу что-то, что стоит дороже моей месячной зарплаты, то чувствую, что мой гнилой каркас хотя бы прекрасно выглядит.

Направляюсь к ее угловому офису, практикуя свою улыбку в стиле «жизнь прекрасна». Стучу, и она позволяет мне войти.

— У меня есть хорошая и плохая новость для тебя, — говорит она, когда я вхожу, указывая мне сесть в одно из ее кресел с коровьим рисунком. «Все та же Берни, она всегда переходит сразу к делу». Я сажусь и скрещиваю ноги.

— Какую из них ты хочешь услышать первой? — спрашивает она. Сейчас в ее волосах уже виднеется серебро. И она нашла себе партнера по жизни по имени Фелисия.

— Хорошую, — отвечаю я, прикусывая губу изнутри. Плохие новости Берни могут  варьироваться от «Я закрываю фирму, чтобы стать гусеничным фермером» и до «Я потеряла номер своего любимого гастронома». Чувствую, что мне нужно мысленно подготовиться.

— Хорошая новость, — начинает она, — заключается в том, что я даю тебе твое первое большое дело. И оно действительно большое, Оливия.

— Ох…хорошо, — я чувствую пузырьки волнения в своем животе. Чувствую нужду подпрыгнуть и прокричать «ra ra sis boom ba»!

— Что за дело? — спрашиваю я спокойно.

— Слышала когда-нибудь о фармацевтической компании «OPI-Gem»? — спрашивает она.

Я качаю головой. — Нет.

— Это довольно молодая компания. Шесть месяцев назад они выпустили новое лекарство «Prenavene» на рынок. Через три месяца после выпуска было подано двадцать семь самостоятельных больничных докладов, в которых «Prenavene» был назван причиной инфаркта, и это при том, что двум пациентам было меньше тридцати и никаких предварительных проблем со здоровьем у них не было. Было проведено официальное расследование, и федералы откопали оооочень много информации на этих людей.

— Какую именно…информацию? — спросила я.

• Предыдущая
• 40/54
• Следующая