Война - Злотников Роман Валерьевич - Страница 10
- Предыдущая
- 10/61
- Следующая
Похоже, такое же ощущение возникло и у немцев, вследствие чего 15 июля в Санкт-Петербург на переговоры снова прибыл Теобальд фон Бетман-Гольвег.
Переговоры с рейхсканцлером у нас шли трудно. Теобальд то пытался купить меня, обещая, что немецкое правительство возьмет на себя все мои долги немецким банкам, то шантажировал раскрытием информации о том, почему русский премьер-министр пошел на резкое сокращение вооруженных сил во время прошлых переговоров. Я же с милой улыбкой отбивал все его наезды. У меня не было никакой необходимости в том, чтобы немцы отдавали за меня мои же кредиты. Наоборот, согласие на это было бы моей крупнейшей ошибкой, ибо в данный момент немцам просто нечем было меня шантажировать. Единственное, что они могли бы мне предъявить, – это странное совпадение сроков заключения прошлого соглашения и выдачи мне кредита. Но это был далеко не первый кредит, который я получал в иностранных банках. Что же касается сокращений, предусмотренных соглашением, то, как бы этого ни хотелось господину фон Бетман-Гольвегу, все они были проведены в полном соответствии с планами, разработанными Генеральным штабом задолго до того, как мы с господином рейхсканцлером пришли к неким соглашениям.
Да-да, планы были подготовлены заранее. От меня тогда потребовалось только продержаться подольше и затянуть переговоры настолько, чтобы мы закончили все задуманное. Содержать почти целый год лишние несколько сотен тысяч человек, поставленных под ружье, никто и так не собирался – деньги нам еще очень понадобятся на долгую войну, да и эти несколько сотен тысяч пар рабочих рук за год успели сделать много полезного. Так что даже если немцы вбросят в нашу прессу некую информацию, мне было чем ее опровергнуть.
В принципе я немцев просто развел. Но сообщать об этом господину рейхсканцлеру, разумеется, не стал. Самоутверждаться путем унижения кого бы то ни было и выпячивания своих достоинств я прекратил еще в покинутом мною будущем, когда дал себе труд проанализировать мотивы тех, кто так поступает. Ибо так, как правило, поступают те, кто страдает от комплекса неполноценности, от ощущения собственной недооцененности, незначительности и неуспешности. Вот такие фрукты и пытаются, вместо того чтобы создать нечто значимое, обругать и принизить созданное другими. В XXI веке Интернет был просто переполнен подобными типами… У меня же поступать так не было необходимости. После всего, чего мне удалось добиться и здесь, и в покинутом будущем, я и так знал, что я куда круче вареных яиц. Как, впрочем, и то, что каким бы крутым я ни был, в мире всегда найдется некоторое количество людей не менее, а может, и более крутых, чем я. Ну жизнь так устроена, что даже когда ты становишься самым-самым – это ненадолго. Пройдет день, год или чуть больше – и на самую крутую вершину вскарабкается кто-то еще. Ну и что? Жизнь-то на этом не заканчивается. А если ты сделал что-то значимое, это сделанное останется даже после того, как твоя душа вознесется в рай. Либо рухнет в ад. Ну и, кроме того, все, что я делал, имело под собой вполне понятные и в большой степени прагматичные основания, а вовсе не было продиктовано желанием продемонстрировать окружающим мою непомерную крутость…
Так что наши переговоры с рейхсканцлером, вопреки его периодическим наездам, закончились вполне мирно. Однако результаты немцев совсем не обрадовали. Более того, я понял, что ситуацию, несмотря на нашу неполную готовность, стоит даже форсировать. Ибо если раньше я боялся того, что новую коалицию государств, направленную против России и включающую в себя и Великобританию, и Германию, создадут англичане, то теперь у меня появилось опасение, что инициаторами ее создания могут выступить немцы. Сложилось впечатление, что немцы хоть и пытались слегка запугать меня неготовностью России к войне – мол, обученных резервов у вас кот наплакал, с вооружением по штату тоже до сих пор проблемы, с мобильностью войск и скоростью развертывания опять же не всё слава богу, – на самом деле они нас уже боялись. И чуть ли не больше, чем французов и англичан. Все-таки, невзирая на всю нашу секретность и широкомасштабные программы дезинформации, кое-что, а то и довольно многое нам так и не удалось скрыть. В связи с этим я уведомил Теобальда фон Бетман-Гольвега, что более не способен удерживать российского императора, который желает существенно расширить сеть железных дорог в европейской части страны…
В общем, я провожал немецкую делегацию с надеждой на то, что Германия на нас непременно нападет, и скоро, просто побоявшись дальше тянуть время. Ибо как там оно сложится с англичанами – один Бог знает, а все те наши недостатки, о которых немцы говорили, через год-два сами по себе исчезнут. Сейчас же они еще думают, что у Германии пока есть шанс. Маленький, рискованный, но есть.
Короче, все вроде бы шло своим чередом. Но я решил немцев еще и подтолкнуть, поэтому не ограничился конфиденциальной информацией, и на следующий день после отбытия немецкой делегации Министерство путей сообщения объявило о том, что предпринимает строительство еще трех железных дорог в европейской части России. Причем строиться они должны были не частными подрядами, а специальными железнодорожно-строительными частями, набор в которые начался спустя два дня после сего объявления. Немцы не могли не отреагировать на наш шаг. В конце концов, как только мы введем в строй эти дороги, весь их план Шлиффена пойдет псу под хвост. Для нас же это было не чем иным, как скрытой мобилизацией, ибо места развертывания железнодорожно-строительных частей определили аккурат неподалеку от складов, где хранилось вооружение для второочередных полков. Наряду с этим призывные пункты предприняли скрытую рассылку повесток расчетам коллективного оружия и специалистам технических специальностей – артиллеристам, пулеметчикам, телефонистам, дальномерщикам и так далее. Гонка началась.
Еще через три дня, 28 июля, Австро-Венгрия под предлогом, что требования ультиматума не выполнены, объявила Сербии войну. И австрийская тяжелая артиллерия немедленно приступила к обстрелу Белграда, расположенного практически на границе с Австро-Венгрией, а регулярные войска Австро-Венгрии пересекли сербскую границу. В этот же день Николай II заявил, что Российская империя не допустит оккупации Сербии.
Я в этот момент находился у себя в Магнитогорске. После отъезда немцев стало совершенно ясно: пошел обратный отсчет, и я решил, что пора запускать в производство те проекты, воплощение которых было отложено до начала войны. Например, минометы. В их разработке я принял непосредственное участие. Ну да здесь не было никого, кто лучше меня представлял, как должен выглядеть настоящий миномет, – пришлось наплевать на всякую конспирацию и собственноручно исполнить сколь возможно подробные чертежи минометов, устроенных по схеме «мнимого треугольника» с производством выстрела самонакалыванием, с опорной плитой, сошками и обязательно с механизмом для предотвращения двойного заряжания. А также нарисовать мину и разъяснить на пальцах идеи основного и дополнительных зарядов, надеваемых на сам снаряд, а не закладываемых в гильзу, как у гаубиц. Восьмидесятисемимиллиметровый миномет стрелял осколочно-фугасной миной весом почти четыре килограмма версты на три, а стосемимиллиметровый – десятикилограммовой на пять с половиной. К моменту моего приезда в Магнитогорск восьмидесятисемимиллиметровых минометов было произведено двадцать штук – все они сейчас на артиллерийском полигоне проходили испытания, при которых параллельно готовились наставления и рассчитывались таблицы стрельбы. А стосемимиллиметровых – аж шестьдесят штук; испытания они уже прошли, так что там же, на артиллерийском полигоне, вовсю шла подготовка четырех первых в российской армии минометных рот, которые должны были войти в состав горнострелковых бригад Закавказского военного округа. Впервые применить это новое оружие предполагалось именно на Кавказском фронте – подальше от промышленно развитых немцев. Конечно, если немцы сумеют втянуть Османскую империю в войну. Ни в какой Тройственный союз турки не входили, но насколько я помнил из военной истории, Турция воевала в Первую мировую, причем как раз на стороне Тройственного союза. Скорее всего, и здесь так будет. Тем более что после той кровавой бани, которую я собирался устроить немцам и австриякам в самом начале войны, им просто делать нечего будет, кроме как попытаться отвлечь русских от своего Восточного фронта созданием у нас еще одного очага войны. Так что испытаем минометы в боевых условиях, внесем усовершенствования в конструкцию, да и развернем массовое производство. Мины-то сейчас изготавливались сплошным потоком. Но все равно мало будет. Миномет – оружие жутко прожорливое. Зато развернуть производство мин можно почти в любой мастерской с парой станков, за этим дело не станет.
- Предыдущая
- 10/61
- Следующая
