Задание - Дубровский Эдгар - Страница 10

назначить, хотя особой необходимости и нет.

Мальчик затих в своем гнезде и слушал настороженно.

-- Я приду часа через три-четыре. Но допустим, ты просыпаешься утром, а

меня еще нет. В этом случае ты ждешь меня приблизительно до полудня, никуда

не сходя с места. Но потом тебе надо отсюда уйти. Выйдешь к тому месту, где

река делает изгиб, и пойдешь влево берегом до деревни Сухове. Там

попросишься к кому-нибудь, лучше к одинокой старой женщине, расскажешь свою

запасную версию, что ты из Гдова, разыскиваешь сестру матери Евдокию Кашину,

тетю Дуню. А твои все погибли...

-- Да я помню! Почему ты не придешь? Лучше я с тобой пойду!

-- Не приду -- значит, что-то изменилось и мне нельзя прийти. В

Кропшино ни в коем случае не ходи и меня не разыскивай. Только в Сухове.

Попросишь приютить тебя, устроишься и будешь ждать, пока я не появлюсь. Это

приказ. Понимаешь?

-- Да, -- прошептал Лешка, -- Сергуня, ты осторожней иди... А я спать

все равно не буду.

-- Ладно. Но пока мне рано идти, ты можешь подремать.

Сергей прилег возле шалаша, делая вид, что не торопится. Лешка

повозился и быстро затих. Сергей прислушался -- мальчик спал. Тогда он

осторожно положил в шалаш свой мешок, бесшумно поднялся и пошел к просеке.

x x x

Сов. секретно экземпляр ед. объект 457/21

"КРОПШИНО, 28 октября 1942 г.

Мною, майором Краузе, выдано денежное вознаграждение в сумме 200

(двухсот) рейхсмарок осведомителю "Сирень" за представление ценных сведений

о дислоцировании диверсионной группы противника. Информация подтвердилась

полностью. Проведенной акцией группа ликвидирована 27.Х.42, в 16 часов.

Захвачено: рация типа "Север", три автомата русского производства. Пленных

нет.

Подпись".

На обороте от руки по-русски:

"Расписка.

Я, "Сирень", получил от господина майора 200 (двести) рейхсмарок.

28 окт. 42 года.

Сирень".

13

Лешка проснулся, когда солнце было уже высоко. Лучи его били сверху и в

глубь шалаша не попадали. Они нагрели ноги так, что ботинки были горячие.

Лешка поспешно выбрался из шалаша. Сергуня лежал невдалеке на лапнике.

Услышав Лешку, он поднял голову.

Лешка и обрадовался и удивился. Он всегда безошибочно чувствовал,

например, в темной квартире или в подъезде, есть кто-нибудь или пусто. А тут

не почувствовал Сергуню! Может быть, потому, что в лесу? Или он сильно устал

вчера -- поэтому?

Сергуня сказал, что в Кропшине все в порядке и часа через два они

пойдут туда. Еще он сказал, что немцев там много.

День был ясный, но довольно холодный. Была середина осени, и лес стоял

расцвеченный красками, тихий, опадающий.

В мешке у Сергуни была кружка, он взял ее и ушел искать воду, наказав

Лешке развести у комля елки маленький костер и печь картошку. Леша занялся

костром и не заметил, как пролетело время. Он обернулся на шорох шагов.

Сергуня шел медленно, держа кружку в ладонях. Склонив голову набок, он

пристально смотрел в кружку, словно там что-то плавало. Губы его шевелились.

-- Чего там? -- спросил Лешка.

Сергуня не ответил, нагнулся, поставил кружку на землю, потом лег на

спину и закрыл ладонью лицо. От солнца, что ли?

-- Уже спеклись, наверно, -- сказал Лешка, -- можно есть.

Сергуня не шевелился.

-- А ты там попил? -- спросил Лешка, беря кружку. Сергуня повернулся и

посмотрел на Лешку. Но это

не был взгляд, лицо его повернулось к Лешке, но глаза были пусты и

смотрели сквозь Лешку, как у слепого. Сергуня медленно облизал губы и лег на

живот, прижавшись щекой к земле. Пальцы его все время шевелились, он теребил

какой-то прутик.

-- Ты что? -- прошептал Лешка.

И тут он понял, что пришло время, и Сергей стал дурачком Сергуней.

Лешке сделалось тоскливо и одиноко, когда он подумал, что, наверно, уже

никогда не сможет разговаривать с Сергуней, не услышит от него ни шутки, ни

приказа, никогда уже тот не скажет, что и как надо делать. Не улыбнется

ободряюще. Не подмигнет. И Лешка почувствовал, что он совсем один на этой

поляне.

-- Пожалуйста, не надо... -- тихо сказал он, -- еще же нет никого...

Сергуня пошевелился, медленно поднялся, подошел к кострищу и присел,

вытянув руки над углями. Он пошевелил пальцами и забормотал что-то про себя,

слов было не понять, он бормотал какую-то песню, почти без мелодии, унылую,

нескончаемую...

Лешка отвернулся, по щекам его потекли слезы. Он всхлипнул судорожно,

вытер лицо кулаком. Что же делать теперь, ну что делать?! Надо же, наверно,

идти в деревню... А когда? Может быть, Сергуня хоть как-нибудь даст понять,

что пора? И как лучше идти -- по дороге или прокрасться через огороды? И

Лешка почувствовал, как на него тяжко наваливается ответственность. Теперь

он все должен решать сам. И думать надо не только о себе -- еще и о Сергуне,

О нем же надо заботиться, кормить его...

Лешка встал. Слез уже не было. Вопросы больше не наваливались всем

скопом. Сначала надо накормить его. И поесть самому.

Палочкой он выкатил из кострища спекшиеся картошины. Три подвинул

Сергуне, две -- себе.

-- Давай поедим, -- сказал он. -- Тебе очистить?

Сергуня не ответил, просто взял картошину, макнул в соль, развернутую

Лешкой, и принялся есть, не очистив. Правильно: обугленная кожица вкусная,

кроме того, так сытней. Лешка съел свою долю, запил водой. Сергуня третью

картофелину не взял -- отвалился от костра, лег на спину.

-- Ешь, -- сказал Лешка, -- я уже сыт. Сергуня смотрел вверх, на

вершины деревьев. Лешка разломил картофелину, протянул ему половину,

-- Я правда сыт. Ешь!

Но Сергуня вяло оттолкнул его руку и отвернулся. Лешка доел все,

размышляя, как быть дальше. Потом он затоптал костер, взял Сергунин мешок и

протянул ему.

-- Нам пора идти?

Сергуня не ответил, взял мешок, стал его теребить, глядя

остановившимися глазами в сторону. И Лешка рассердился. Зачем сейчас-то эта

игра?! Мог бы хоть слово сказать!

-- Пошли!

Он зашагал прочь от костра, не посмотрев на Сергуню. Отойдя шагов на

пятьдесят, Лешка обернулся. Сергуня шел за ним. Но куда идти? Где Кропшино?

Карту окрестностей Кропшина он учил наизусть, сейчас ему нетрудно было ее

вспомнить. Но где они находятся? Пока шли сюда, Лешка полагался на Сергуню и

не старался замечать дорогу. Он помнил только, что пришли они прямо с юга.

Потом этот изгиб реки у края леса... Сухово должно быть вон в той стороне.

Ага, значит, они недалеко от южного края бора, а Кропшино должно быть влево

километрах в пяти. Надо идти на запад. Или не совсем на запад? Конечно,

можно было сказать Сергуне, что он не знает дороги, и пусть тот перестанет

притворяться, но Лешка был на Сергуню сердит, да и не хотелось обнаруживать

слабость. Ничего, сам найдет выход. Надо скорей выйти из леса, найти дорогу

со столбами, и тогда все будет ясно. А то в лесу проплутаешь!

Лешка круто свернул влево и покосился на Сергуню. Тот шел сзади и

бормотал что-то, наверно, опять пел. Хорошо устроился, никаких у него забот!

Тут Лешка немного устыдился; Сергуня ведь только притворяется, на самом-то

деле он все понимает, и если Лешка что-нибудь сделает не так, он его

поправит. А может, он уже так замаскировался, что и поправлять не будет?

Одно только ясно: не надо на него рассчитывать, надо решать самому. И от

этой мысли Лешка почувствовал себя совсем взрослым и сильным, и усталости

больше не было. Лешка знал, что он теперь главный в их группе, и лицо у него