Красная луна - Девлин Айви - Страница 13

— Да, — ответила я, — да.

Я даже не знала, что говорю, я лишь хотела, чтобы он поцеловал меня еще раз. Меня тянуло к нему. Он привлек меня к себе, и мы прижались друг к другу. Бен обнимал меня за талию, потом опустил руки ниже, еще крепче прижимая меня к себе, а я поддавалась, льнула к нему, и мы медленно опустились на пол, не переставая целоваться. Мы начали несмело ласкать друг друга, поглаживать. Шею. Плечи. Руки.

Когда я до него дотронулась, он вздрогнул, а я…

Я просто таяла от его прикосновений.

Меня раньше никто не целовал. Я даже не представляла, каково это — быть с кем-то, но теперь я поняла, что влечение к другому человеку может заставить тебя забыть обо всем, потому что это было не просто приятно. Мне казалось, что внутри меня зажглось солнце. Бен прижимался ко мне бедрами, а я льнула к нему, изнывая от желания, обнимая его, слыша его неровное дыхание, когда он целовал меня в шею, а потом вернулся к моим губам.

Он запустил дрожащие руки мне под рубашку, и я изогнулась, чтобы принять его ласку. Я хотела его и гладила его сама, ощущая сквозь одежду теплоту его тела, а потом тоже осмелилась залезть к нему под майку.

Кожа у него оказалась нежная, тело — мускулистое. Я гладила его крепкий живот, мощную спину. Он застонал, и тогда я задрожала. Его пальцы добрались до моего бюстгальтера, и я жаждала его прикосновений, мне хотелось, чтобы он меня гладил, мне так многого хотелось, я…

Мои руки поднялись по его спине, скользнули вверх, к лопаткам. Он напрягся, нервно вдохнул и попытался остановить меня дрогнувшим голосом:

— Эйвери.

Но было слишком поздно.

Мои пальцы уже добрались до выемки между лопатками. Мне хотелось провести рукой по его позвоночнику, а потом прижать его к себе поближе, касаться его и касаться. Целую вечность.

Но между лопаток я нащупала волосы. Небольшой треугольничек шириной в два пальца. Невероятно нежный пушок, как волосики у ребенка. Но это были именно волосы. Не детские, что-то другое.

Что-то нечеловеческое. Размер и форма пятна…

Я в ужасе отдернула руку. У Бена искривилось лицо. Рот открылся, словно ему сделали больно.

— Эйвери, — прошептал он, а я посмотрела на свою руку.

На прилипшие к ней волоски.

Коротенькие, как шерсть животного.

Серебристые, как у волка.

Я поползла от него, отталкивая его руки, но все же я сидела на полу, а он был так близко, и…

Что он собой представляет?

— Это не то, что ты думаешь, — сказал Бен, как будто знал, что именно я почувствовала, и я поняла…

Тогда я поняла, что он действительно знал. Не потому, что он сам мне об этом сказал, а потому, что я чувствовала, что чувствовал он, когда до меня дотронулся. Весь водоворот его ощущений передался мне.

— Редкое кожное заболевание. Я удалю эти волосы, как только накоплю денег, — сказал он. — Вот и все.

Я чувствовала его отчаяние. Его страх.

Ложь.

— Нет, — ответила я, — никакое это не заболевание. Это то, что… что появляется только после того, как ты… как ты превратишься во что-то другое.

Он уставился на меня, а я — на него.

Бен отвернулся первый, но я заметила, как вспыхнули его глаза, став серебристыми.

— Эйвери… я…

И замолчал. Закрыл глаза и дышал так, будто ему больно, и я поклясться была готова, что он дрожит, словно внутри него было нечто, готовое вырваться наружу. В его теле.

— Иди, — прошептал он.

Я кое-как встала, не сводя с него глаз. Я считала, что он мне нужен, а он…

— Я не причиню тебе вреда, — сказал он. — Ни в коем случае.

И я бросилась бежать.

Потому что мне было страшно.

Потому что я знала, что он и сам напуган.

Потому что не могла быть уверена, правду он говорил или нет, потому что он и сам этого не мог знать.

Я бежала через лес. Забыв обо всех предосторожностях. Не останавливаясь в тех местах, которые были особенно дороги моим родителями. Мне хотелось поскорее убраться оттуда; мне захотелось к Рене.

Я вся горела от воспоминания о том, как его губы, его руки касались меня, и мне так хотелось, чтобы все это оказалось неправдой.

Но меня влекло к нему, несмотря на…

Я споткнулась о корень и чуть не упала, а вдалеке раздался вой. Волчий.

Нет, сказала себе я. Нет. Но не верила в это так, как хотелось бы.

Я уже почти добежала до дома Рене, где окажусь в безопасности. Я раздвигала ветви деревьев руками, и на них в лунном свете поблескивали серебристые волоски.

В легендах, которые я слышала от Кирсты, говорилось, что некоторые волки могут жить среди нас. И что когда строили город, эти необычные звери потребовали от людей женщин. И их им предоставили.

Девушек отдали людям, жившим в лесу, существам, похожим на людей. Хотя они таковыми не являлись.

Бен ведь так и не сказал, что привело его к дому моих родителей. Он что-то почувствовал, какую-то опасность, и велел мне быть осторожной, но…

А что, если он имел в виду, что остерегаться следует его?

Я добежала до дома, изо всех сил стараясь не шуметь, и вернулась в гостевую комнату.

Легла на кровать и стала вспоминать случившееся. Я так испугалась, когда Бен появился в нашем доме, а потом он заставил меня…

Нет. Он не заставлял меня желать его. Его влекло ко мне не меньше, чем меня к нему. И он пытался уговорить меня уйти оттуда: я вспомнила, как на миг даже подумала, что стоит так поступить, но потом отбросила эту мысль. И его это, похоже, удивило.

Я вспомнила, как он меня целовал.

И как я целовала его.

Как я…

Я перевернулась на бок. На руке остался один, всего лишь один серебристый волосок. Он прилип к пальцу, как напоминание о случившемся. О том, что я сделала.

Меня охватил ужас. Не только потому, что я, кажется, поняла, кто Бен такой. А потому, что я помнила его поцелуи, его прикосновения и жаждала их повторения.

Меня влекло к нему.

Проснулась я без сил. Я почти совсем не спала, но когда все же уснула, мне приснился Бен. То, что между нами произошло, повторилось, но по-другому. На этот раз спина у него была гладкая, он улыбнулся мне и сказал:

— Теперь со мной все в порядке. Все под контролем, Эйвери, клянусь.

Я дотронулась до него, и…

Потом он задрожал в моих объятиях, прорычал мне на ухо мое имя, я посмотрела на него и увидела серебристый…

Я резко дернулась и проснулась.

Я не позволяла себе произнести это слово, уж не говоря о том, чтобы думать про то, что я увидела.

— Эйвери, — позвала меня Рене.

Я резко встала, и у меня закружилась голова.

— Ты почему до сих пор в кровати?

— Мне нехорошо.

Она подошла ко мне и потрогала лоб.

Я поняла, что она заметила, как я напряглась, когда она ко мне прикоснулась. Я хотела сказать, что дело не в ней, а в том, чем занята моя голова, но знала, что она мне не поверит.

— Температуры нет, — тихо сказала бабушка.

Но я все равно попыталась сказать:

— Рене, когда ты положила мне руку на лоб, чтобы проверить температуру, я не…

— Это не имеет значения, — печально ответила она и потом добавила: — Я надеюсь, мы сблизимся снова. Надеюсь, что ты… тоже хочешь этого.

— Хочу. — Я поняла, что говорю правду. Не только потому, что, кроме нее, у меня на всем белом свете никого не осталось, и не потому, что я видела в ней папу, а потому, что она была моей бабушкой и когда-то я ее сильно любила, а любовь уходит, но не забывается.

Мама говорила это папе. Я все думала: почему? Они же были так счастливы.

Но теперь я была уверена, что поняла, и посмотрела на Рене. Ее отношения с папой разрушились, и я подумала о том, не разбило ли это ей сердце.

— Приготовлю тебе завтрак, — сказала она, поднимаясь. Голос прозвучал довольно спокойно, но взгляд она отвела. — Сможешь пойти в школу?

— Да, все хорошо, — сказала я и встала.

В тот день у меня был всего один общий урок с Беном, самый последний в расписании. Переживу. Всего один-то.