Город может спать спокойно (сборник) - Томан Николай Владимирович - Страница 13

• Предыдущая
• 13/54
• Следующая

Оперативную группу по подготовке к побегу возглавлял подполковник Бурсов. Кроме него в группе еще Нефедов. Горностаев, Зотов и Азаров. Хотели включить и майора Огинского, но он отказался.

— Какой я организатор, Иван Васильевич? И так буду делать все, что нужно…

Бурсов не настаивал.

Роли теперь распределяются следующим образом: Нефедов и Зотов подробно разрабатывают все, что придется делать в день побега и особенно в момент атаки ворот. Горностаев отвечает за заготовку продуктов питания. Его же обязанность и добыча оружия. Из полотен стальных ножовок давно уже налажено производство ножей. Теперь нужно увеличить и ускорить эту работу.

Отличный механик, старший лейтенант Лукошко тайком починил валявшийся в мастерской ни на что не годный парабеллум. На его ответственности теперь и подготовка коротких зажигательных трубок. Их капсюли будут вставлять в мешочки с пластичной взрывчаткой. Чиркнув затем спичечной коробкой о головку спички у среза бикфордова шнура, можно будет бросать их, как ручные гранаты.

На Азарове лежит обязанность готовить к побегу младших офицеров.

— Вполне ли вы уверены в своем блоке? — с тревогой спрашивает его Бурсов.

— Еще не так давно не был уверен, — откровенно признается Азаров. — Хотел даже заминировать весь свой барак. А потом, в час побега, объявил бы им; «Или вы сейчас же, без размышлений, бежите вместе со мной, или взлетите все к чертовой матери!» Рука моя не дрогнула бы сделать это. Но за последнее время я очень внимательно стал присматриваться к людям из моего блока, и теперь у меня нет больше никаких сомнений — они нас не подведут. С этими людьми можно на любой штурм.

Маршрут побега оперативная группа вырабатывает сообща. Несмотря на то что самое близкое расстояние до леса лежит через станцию, принимается решение бежать в противоположную сторону. Правда, в том направлении нужно делать проходы в минных полях и до леса гораздо дальше, но зато местность там пересеченная, с овражками и кустарником. (Все это Азаров тщательно высмотрел с барачного чердака.) А путь через железную дорогу опасен еще и тем, что взрывы в лагере всполошат гарнизон станции. Оттуда могут даже выслать кого-нибудь на помощь Фогту, как только поймут, в чем дело.

Нефедов тщательно изучает выбранный маршрут и готовит людей для разминирования его. Они должны будут первыми броситься за ворота, сразу после взрыва.

И еще одна проблема требует решения: нужно убрать второго пулеметчика на той вышке, что в противоположном конце лагеря. Его ставят на пост только ночью, а днем всю территорию хорошо просматривает пулеметчик над входными воротами.

Азаров предлагает заминировать и эту вышку, но Бурсов не разрешает пока осуществлять его план, надеется придумать менее рискованный способ. Минировать заднюю вышку придется ведь на глазах у часовых, стоящих у ворот. Они дежурят по двое: один в проходе, другой вверху, у пулемета.

…Буквально за день до побега в лагерь прибыл агитатор власовской армии — Бубенцов. Здоровенный детина лет сорока. Шварценбах выгоняет всех военнопленных на аппельплац и собирается выстроить, но власовец небрежно машет ему рукой:

— Не надо, господин унтер-офицер. Мы поговорим в более непринужденной обстановке. — И, приветливо улыбаясь, обращается к пленным: — Давайте-ка сядем тут, прямо на травке. Будет нечто вроде пикника.

Офицеры переминаются с ноги на ногу, не зная, как быть.

— А чего бы и не последовать хорошему совету? — озорно выкрикивает вдруг Азаров. — Садитесь, товарищи! Только вот сюда, поближе к забору, чтобы действительно на травку, а то ведь в центре все вытоптано до цементной плотности. А господину Бубенцову я сейчас табуретку принесу.

Азаров торопливо убегает в барак и выносит оттуда табуретку. Все уже сидят на траве, почти у самого забора, под задней пулеметной вышкой.

— Прошу вас, господин Бубенцов, — опускает Азаров табуретку перед власовцем.

Власовец благодарит его и садится.

— Ну что ж, товарищи, — начинает он свою беседу, — давайте потолкуем по душам. Я вовсе не оговорился, назвав вас товарищами. Это не в большевистском смысле, конечно, а в смысле нашего товарищества по роду оружия. Я ведь тоже сапер. Командую инженерным батальоном у генерала Власова. Рад был бы видеть вас офицерами в моих подразделениях. Меня совершенно не интересует ваше прошлое. От вас требуется обязательное соблюдение лишь двух условий: абсолютной лояльности к германским властям и верной службы генералу Власову.

Уже привыкший к не очень дружелюбному приему в лагерях военнопленных, власовец, к своему удивлению, не видит тут враждебных глаз. Напротив — пленные офицеры смотрят на него с явным любопытством и даже, кажется, доброжелательно. Это ободряет его, и он продолжает:

— Я мог бы, как это делают другие агитаторы, нарисовать вам бедственное положение Красной Армии, но я не буду прибегать к этим дешевым приемам. Я не политик, а солдат и потому считаю своим долгом честно сообщить вам, что обстановка на фронтах временно сложилась не в пользу Германии. Немцам пришлось оставить Орел и Белгород, но зато слишком ломаная линия фронта теперь выровнена и сокращена. А это дает возможность германскому командованию начать планирование нового грандиозного наступления, в котором и вы имели бы возможность принять участие. Могу сообщить вам также, что в этом наступлении против большевистской армии будет использована совершенно новая техника.

Замолчав и оглянувшись по сторонам, будто опасаясь, что его может кто-нибудь подслушать, он произносит доверительным шепотом.

— Урановые бомбы! Вы инженерные офицеры и должны знать, что это такое. Это то, в сравнении с чем даже тонны гексогена, тротила и тэна — один лишь жалкий пшик. И это главное, что должно побудить вас принять решение, а вовсе не обещание сытного питания в частях власовской армии, что, кстати, тоже немаловажно. Ну-с, так как?

Все угрюмо молчат. Видимо, сообщение о новом оружии произвело на них впечатление.

И вдруг раздается звонкий голос того самого лейтенанта, который так любезно принес власовцу табуретку:

— Эх, была не была! Записывайте меня, господин Бубенцов! Но не думайте, что меня урановая бомба испугала, просто надоела бурда, которой нас тут кормят.

— Ну, если Азаров записался, — крикнул еще кто-то, — то и меня тогда пишите!

Третьим подает голос майор Нефедов. Он встает, подходит к власовцу поближе и степенно произносит:

— Эти молодые люди слишком легкомысленны, ибо, видимо, плохо себе представляют, что такое урановая бомба. А я-то знаю, что это такое! И не сомневаюсь, что ее уже создали такие великие немецкие ученые, как Альберт Эйнштейн и Макс Борн. Больше ведь некому… Ну, в общем, для меня именно этим обстоятельством, а не сытной жратвой вопрос окончательно решен. Записывайте и меня в армию генерал-лейтенанта Власова.

Вслед за ними записываются еще трое. Очень довольный власовец обещает прислать за ними не позже чем через неделю своих уполномоченных и уезжает.

А вечером на нарах Бурсов спрашивает Нефедова:

— Не переборщили ли мы? Сразу столько записалось?!

— Не думаю, — отвечает Нефедов. — Зато это должно успокоить наше лагерное начальство. Раз столько людей в армию Власова записалось — им трудно будет допустить даже мысль, что мы готовим коллективный побег.

— А насчет Эйнштейна и Борна, которые давно уже бежали из Германии в Америку, вы ехидно сказали, — усмехнулся Бурсов. — Я, правда, боялся, что он знает об их бегстве и поймет вашу издевку.

— Знать-то эта скотина, может быть, и знает, но полагает, наверно, что мы этого не знаем.

Затем Бурсов спросил:

— А Азаров вам ничего не докладывал?

— Нет, а что?

— Он действительно молодец! Пока мы этого власовца дурачили — подложил под стойки тыловой пулеметной вышки взрывчатку. Там высокая трава, к тому же он ножом подрезал землю и сунул заряд под дерн.

— А каким же способом мы его взорвем?

• Предыдущая
• 13/54
• Следующая