Холоднее льда - Шеффилд Чарльз - Страница 76

• Предыдущая
• 76/89
• Следующая

Мобилиус воззрился на него, похоже, наконец-то выведенный из равновесия — но не так далеко, как сам Сова, который вдруг почувствовал, что дрожит. Он стыдился своих эмоций и потери объективности.

— Предположим, что ответы на оба ваших вопроса утвердительные. И что?

— А вот что, — Сова вытащил из-под своей мантии листок с перечнем звонков, которые он сделал за прошедший день. — Чтобы подтвердить некоторые свои мысли и подозрения, я снова и снова пытался дозвониться до Джона Перри. И добрую дюжину раз мне это не удалось. Причем обратите внимание на неизменный ответ: база «Гора Арарат» признает, что Джон Перри и Вильса Шир находятся на Европе, однако настаивает, что они «недоступны для общения». Сама Европа переведена в режим изоляции. «Гора Арарат» никоим образом не позволит мне связаться с Перри и Шир.

— Ну и что? Они наверняка в погружаемом аппарате — рыщут там по округе.

— Тогда почему мне не предоставили этой информации? Однако безотносительно к тому, где они сейчас, я считаю, что они могут находиться в ужасной опасности.

— Не понимаю, почему. Они уже там бывали. Они оба опытные пилоты.

— Опасность исходит не от спутника и не от океана. Она исходит от Хильды Брандт.

— Чушь. Я знаю Хильду... да вы же сами утверждаете, что я знаю ее лучше любого другого в системе Юпитера.

— Это верно. И все же я думаю, что вы, может статься, не до конца ее знаете. Она сложная личность.

— Как и всякий достойный человек.

— Я имею в виду — необычайно сложная. Еще сложнее вас... или меня. И гораздо более опасная. Хотел бы я иметь возможность доказать вам, насколько она опасна.

— А, ерунда. — Мобилиус встал из кресла и направился к коммуникационному центру Совиной Пещеры. — Дайте мне быструю линию, и я улажу все это за минуту. Камилла Гамильтон тоже по-прежнему на «Горе Арарат», и у Дэвида с ней открытая связь. Я в точности выясню, где сейчас Джон Перри и Вильса Шир, а также что происходит на Европе.

— Вы предлагаете позвонить Дэвиду Ламмерману? — Сова тоже встал из кресла и прошлепал по коридору, чтобы встать под боком у Мобилиуса.

— Да, и прямо сейчас.

— Вам требуется его помощь?

— Конечно, — Мобилиус уже набирал коды доступа. — Я скажу ему по-быстрому с этим разобраться. При необходимости я велю ему лететь прямиком на Европу и позвонить нам оттуда.

— Тогда позвольте мне вмешаться в этот процесс там, где я имею право это сделать, — Свами Савачарья положил руку на пульт рядом с ладонью Мобилиуса, предотвращая завершение запроса. Так близко к физическому контакту с кем-либо Сова уже многие годы не подходил, и это было далеко за пределами его уровня комфорта. Заставляя себя держать руку на месте, он продолжил: — Вы попросили меня отыскать вашего врага в системе Юпитера. Исследуя этот вопрос, я, разумеется, изучил многих людей и просмотрел много личных досье. Включая досье Дэвида Ламмермана.

Мобилиус так резко отдернул руку от пульта, как будто его током ударило.

— Вы изучали Дэвида? Вы подумали, что Дэвид...

— Я изучал всех. И узнал многое о личных взаимоотношениях, которые меня не касаются. Но они должны касаться вас.

— И вы говорите мне, что Дэвид... нет, не могу в это поверить. — Сайрус Мобилиус вдруг показался больным, а лицо его словно бы состарилось лет на пятнадцать. — Не могу поверить...

— Что он ваш враг и что он вас предаст? — Сову переполняли противоречивые чувства. Он оказался лицом к лицу с откровенным горем, причем в такой ситуации, каких он всю жизнь стремился избегать. Ему следовало отступить и остаться холодным. Или по крайней мере использовать недоумение Мобилиуса в собственных целях. Эмоция представляла собой ту слабость, которую следовало эксплуатировать.

Если не считать того, что стоящий перед ним со склоненной головой человек в каком-то странном, но вполне реальном смысле был лучшим другом Свами Савачарьи... Что за нелепая мысль! Они вели рыцарский поединок в Сети Головоломок со времен юности Савачарьи: Торквемада и Мегахиропс, Мегахиропс против Торквемады. Сознавая, что они на голову и плечи выше всех остальных, они всегда помнили друг о друге, зная, что только друг другу они достойные соперники. Двадцать лет они провели в схватках и всевозможных вызовах, изобретая особые проблемы, адресованные одной-единственной далекой и незримой персоне. Самые дьявольские свои головоломки Сова изобрел с одним лишь Торквемадой на уме.

Дружба? Разве подобный интеллектуальный контакт не означал нечто большее, нежели чувственные контакты, безмозглое товарищество или пьянящее соперничество, которые большая часть человечества вынуждена была описывать как дружбу? И разве подобная высшая форма дружбы не налагала своих особых обязанностей и ограничений?

Сова снова вздохнул, но на сей раз уже по поводу предрешенного исхода.

— Прошу прощения. Вы меня не так поняли. Дэвид Ламмерман вам не враг, хотя многие бы сказали, что у него более чем достаточно причин таковым являться. Скажите мне, Сайрус Мобилиус, вы... — тут Сове пришлось вытолкнуть из себя чуждое ему слово, — любите своего сына?

— Люблю ли я... — Мобилиус откашлялся. — Бог мой, да ведь Дэвид мой единственный ребенок. Мы столько лет так мало друг с другом виделись, но вовсе не потому, что мне так хотелось. Конечно, я его люблю. Я бы ему все отдал. Но он меня избегает.

— Да, действительно, — Свами Савачарья вынужден был вступить в обсуждение того рода, который он больше всего ненавидел. И никакого выхода не существовало, пусть даже он содрогался от ужаса, пока воздух вокруг него словно бы наполнялся резкими, сырыми эмоциями. — И я знаю, почему он вас избегает. Я просматривал видеозаписи, сделанные, когда он разговаривал с вами или готовился это делать. Дэвид считает, что его отец — величайший человек в истории, но страшно его боится. В вашем присутствии у него буквально язык узлом завязывается. Вы подавляете его своей личностью.

— Я не хочу этого делать. Я в нем души не чаю.

— Вы это делаете, сами того не осознавая. Сайрус Мобилиус подавляет Дэвида Ламмермана. Если вы хотите быть ближе к нему, вы должны позволить ему свободно дышать.

— Как? Я просто бываю с ним самим собой.

— Тогда вы должны стать кем-то другим — кем-то больше похожим на того Сайруса Мобилиуса, который встречается со мной. Я ведь и вас видел на записи, много раз. Вы думаете, я не сознаю того, что со мной ваша личность несколько приглушается в мою пользу? — Сова наконец оторвал руку от коммуникационной панели управления. — А сейчас, если хотите, можете позвонить Дэвиду. Но только попросите у него то, что вам нужно. Ничего не велите и не приказывайте. Скажите, что вам нужна его помощь, что есть особая задача, которую вы больше никому во всей Солнечной системе доверить не рискуете. Можете вы это сделать?

— Могу попытаться. — Мобилиус наконец наладил связь, пока Сова плелся назад к своему удобному креслу. Он был совершенно измотан. Он взял на себя ровно столько, сколько мог выдержать, и страшно все это ненавидел. И как только Магрит Кнудсен день за днем с этим справлялась? Мало того, она словно бы процветала на такой личной конфронтации, таком эмоциональном сплетении.

— Дэвид! — линия оказалась открыта. Голос Мобилиуса был хриплым и до странности нерешительным. — Дэвид, ты занят?

— Я чертовски занят. — На экране появилось лицо Дэвида Ламмермана — сдержанное и неуверенное. — У меня встреча с Тристаном Морганом и Нелл Коттер. Мы обсуждаем способы, посредством которых «мобили» смогут помочь движению «Наружу».

— Дэвид, мне бы не хотелось вмешиваться. Но мне нужна твоя помощь... в одном деле, которое я не рискую доверить никому другому. Я сейчас встречаюсь со Свами Савачарьей. Джон Перри и Вильса Шир находятся на Европе, и у нас есть основания думать, что они находятся в серьезной опасности. Ты не попытаешься связаться с Европой и убедиться, что с ними все хорошо?

— Конечно, — лицо Дэвида Ламмермана стало несколько озадаченным. — Когда я последний раз говорил с Камиллой, там все было хорошо. Но я прямо сейчас свяжусь с Европой. А с тобой все хорошо?

• Предыдущая
• 76/89
• Следующая