Щит Ваала: Омнибус (ЛП) - Кайм Ник - Страница 53

«Грозовой ворон» прибыл в Порт Гелос, крупнейший из многих космопортов Фодии и, на данный момент, единственный находившийся под контролем Империума. Двойные солнца едва достигли зенита, омыв погрузившийся в войну мир смертельной радиацией.

Отчаявшиеся имперские защитники вырыли ров между портом и городом, заполнив улицы миллионами литров прометия, и подожгли его. Теперь над улицами возвышалась стена трескучего пламени, почти сотню метров в высоту.

Данте лично возглавил Кровавых Ангелов в обеспечении безопасности порта после жестокой битвы, в которой Мефистон, старший библиарий, сразился с самим Разумом улья и выжил. Хотя враг и отступил, рои тиранидов собирались за пламенем, ожидая, пока оно погаснет.

«Грозовой ворон» приземлился с тяжелым глухим ударом, затерявшимся в рёве артиллерии. Как только опустилась рампа, в ноздри пассажиров ударила вонь горящего прометия и всепроникающий запах биороев.

Карлаен сошел на посадочную площадку в облаке выхлопных газов. Он молчал, пока за ним выходили остальным. Капитан держал молот в опущенной руке и отпустил его, когда шагнул на слегка вибрирующую поверхность платформы. Молот проскользнул в его руке, и навершие ударилось о землю, когда он закрыл глаза.

От ярости остались одни угли, но он всё ещё чувствовал её жар. Если такой огонь распалить, он никогда не исчезнет полностью. Карлаен подошел гораздо ближе к краю, чем хотел обдумывать, но эти мысли не давали ему покоя. Капитан желал вернуться в мирные покои крепости-монастыря и его занятиям в них. В какое-то место, где он мог бы найти новую точку спокойствия, и погасить огонь, разгоревшийся в нём.

Он услышал дыхание и звон брони и открыл глаза. Сквозь облако выхлопных газов, к нему двигалась фигура в золотой броне, и всё остальные преклонили колена. Карлаен рефлекторно начал повторять их действие, инстинкт взял верх над его уставшим разумом.

— Поднимись и докладывай, капитан первой роты, — сказал командор Данте. За его спиной стоял Корбулон, со свитой из слуг ордена и облаченных в белую броню сангвинарных жрецов. Карлаен ненадолго встретился взглядом с верховным сангвинарным жрецом, пока вставал и снимал шлем, но не стал ему ничего говорить и посмотрел на Данте.

— Задание выполнено, командор, — прохрипел он. В горле Карлаена пересохло, и он описал всё произошедшее с ним и с его людьми с прибытия до эвакуации короткими точными предложениями. Он промолчал о своем беспокойстве и о том, насколько близко подошел к тому, чтобы вообще не вернутся. Данте и так это видел. Карлаен знал, что его магистр ордена мог понять это по лицу и услышать в его голосе, но промолчал.

— Это существо, — спросил Данте, когда Карлаен договорил, — оно мертво?

— Я не знаю. — Эти слова терзали его, и он хотел потребовать разрешения найти и уничтожить это необычное существо, но не стал этого делать.

Данте задержал на нём взгляд на мгновение. Затем его золотой шлем наклонился, и он сказал:

— Ты справился с заданием, Щит Ваала, как я и ожидал. — Он положил руку на плечо Карлаена, удивив его. — Ты никогда не подводил меня, брат. Я уже говорил, что ты — скала, на которой построена первая рота, но ты гораздо лучше, чем только это. — Он указал на молот, который держал Карлаен. — Ты — щит, прикрывающий нас, и удар молота, разящий врагов. Но я не могу дать тебе отдых, которого ты жаждешь, ты ещё нужен.

Карлаен склонил голову.

— Скажи свою волю, повелитель, и это будет сделано.

Данте опустил руку.

— Да, но не сейчас. Отдохни, восстанови силы. Боюсь, эта война ещё только начинается. — Он повернулся к Корбулону, наблюдающему за тем, как слуги ордена уводят ошалевшего и пошатывающегося Августа Флакса. — Итак, Корбулон?

— Он будет жить. И, может быть, его ценность оправдает мои надежды, — ответил Корбулон, повернувшись к ним. Карлаен хотел спросить о родстве Флакса и зверя, но промолчал. Он рассказал им всё, что узнал у Флакса. Если Корбулон и был удручен таким открытием, он этого не показывал, и, казалось, был удовлетворен полученным.

Данте отрывисто кивнул и обернулся к Карлаену.

— Мы встретимся, как только ты отдохнешь. — Он поколебался, будто хотел сказать что-то ещё, но вместо этого повернулся и ушел. Как только магистр ордена покинул посадочную площадку, Алфей и остальные поднялись на ноги. Карлаен отправил их отдыхать, пока была возможность. Роль первой роты в этой войне ещё была далека от завершения.

Вскоре на площадке остались только он и Корбулон. Мимо проносились багровые облака, кружась и вздымаясь вокруг порта. Карлаен старался не обращать внимания на другого десантника. Корбулон стоял молча, будто ожидая приглашения, чтобы заговорить. Какое-то время они стояли в тишине. Наконец, Корбулон прочистил горло.

— Дисциплина — броня для души, это правда. Но броню необходимо регулярно снимать, чтобы ухаживать за ней и вновь возвращать ей прочность. Ей необходимы испытания, а затем работа по улучшению тех мест, которые были повреждены.

Карлаен хмыкнул. Он не хотел ни с кем об этом разговаривать, в особенности с Корбулоном. Капитан уставился на облака, стараясь не замечать в них лица его павших братьев. К ним добавились новые имена. Имена тех, кто погиб, последовав за ним в битву. Его хватка на рукояти молота усилилась. Корбулон ждал. Но Карлаен не мог сказать, хотел он услышать ответ, или просто стоял. В конце концов, верховный сангвинарный жрец собрался уходить.

— Я уже спрашивал, хочешь ли ты знать, что говорят о тебе шепчущие в твоем разуме, — сказал Корбулон, отворачиваясь. Карлаен промолчал. Корбулон остановился, затем грустно улыбнулся, не отвернувшись до конца. — Они говорят, что прощают тебя, но ты не можешь простить себя сам, — сказал он. — И это ведёт тебя к смерти.

Карлаен не ответил. Он отвернулся и направил взгляд за стены порта, на горящий внизу город. Он слышал, как Корбулон ушёл, но не сказал ничего.

Карлаен просто смотрел на бушующий пожар далеко внизу и думал о красных глазах, уставившихся на него сквозь дым.

Путевидцы затянули свои песни — песни, что вспоминали дни славы и дни красоты. Скорбные песни, которые не должны были стать такими, веселые песни, которые стали печальными от того, что их пели в эти страшные времена. И все же Паутина ответила на эти славные оды, хотя певцы и были из умалившегося народа. Мембрана реальности раскололась. Золото Паутины сменилось чернью космоса. Иянденцев встретили холодные объятья Великого Колеса.

Иянна Ариеналь потянулась к мертвецам вокруг. К тем, что пребывали в ядре бесконечности ее корабля, «Предвестника Иннеад». К тем, что были в истребителях «Болиголов» и в средоточиях линейных кораблей. К мертвым воинам, из которых состоял экипаж кораблей из эскадры Летящих Призраков, к духам, направляющим призрачные бомбардировщики. Их было много. На флоте Ияндена мертвецы превышали в числе живых.

+Мы снова идем на войну,+ сказала она им.

Неживые зашевелились, отвлекаясь от того, чем заняты умы мертвых. В их медлительных мыслях разгорелась жажда мести. Эскорт «Предвестника Иннеад» поднялся вокруг крейсера, ожидая дальнейших указаний. «Акониты» Летящих Призраков, бессмертный флот дома Халадеш. Десятки истребителей выжидали позади.

Паутина раскрылась подобно рту и изрыгнула флот Ияндена из своей золотой глотки. Один за другим корабли помчались на стремительных крыльях в реальное пространство. Их желто-голубые цвета ярко выделялись на фоне черноты.

Перед ними был мир, который люди называли Крокенгард — уродливое имя для уродливой планеты. Пепельно-серая атмосфера была испещрена загрязненными облаками, словно мрамор — прожилками, и не давала разглядеть поверхность. Умирающий мир, зараженный человеческой чумой. Но даже это отравленное блюдо было лакомством для Великого Дракона. Его атаковали тираниды Голодного Дракона, которого люди прозвали Левиафаном, и человеческие корабли сражались с ними, отчаянно пытаясь защитить свою грязную нору.