Судоплатов против Канариса - Шарапов Эдуард - Страница 25

• Предыдущая
• 25/67
• Следующая

К концу февраля нам перестали выделять горючее, при одной лишь мысли об огромных его запасах, захваченных противником в ходе наступления, меня охватывало бешенство. На каждом из аэродромов Вартегау, занятых русскими, имелось по нескольку сотен тонн авиационного горючего.

27 февраля командир группы «Т» прислал нам следующее сообщение: «Отряд прибыл в намеченный район возле озер. Без немедленной поддержки умрем с голоду. Можете ли вы нас забрать?»

По мере расходования элементов питания передатчика призывы о помощи становились все более настойчивыми, а мы уже не в силах были помочь. В конце С. просил доставить хотя бы батареи питания: «Мы больше ничего не просим, только говорить с вами, только слышать вас».

Крах и невероятный хаос, поразивший многие службы, окончательно добили нас. Не могло быть и речи о вылете самолета с помощью для несчастных, тем более об их эвакуации.

И все равно наши радисты ночи напролет не снимали наушников. Порой им удавалось засечь переговоры групп Шерхорна между собой, порой до нас долетали их отчаянные мольбы. Затем, после 8 мая, ничто более не нарушало молчание в эфире. Шерхорн не отвечал. Операция «Браконьер» окончилась безрезультатно» [19].

Автор позволит себе не комментировать написанное Отто Скорцени в его «историческом» труде «Секретные задания РСХА», надеясь на то, что читатель сделает это лучше. Добавлю только, что после окончания войны генерал Гелен, возглавлявший вслед за адмиралом Канарисом немецкую разведку, стремясь завоевать доверие американцев, предлагал им «Макса» как надежного источника в Москве. Однако разведка США отнеслась с недоверием к предложению Гелена.

Закончилась Великая Отечественная война Советского Союза с фашистской Германией. Отгремели залпы салюта в честь воинов-победителей, тружеников тыла, всего советского народа.

Чекисты — сотрудники 4-го Управления НКГБ СССР, принимавшие участие в операции «Березино», вернулись из Белоруссии в Москву. Все участники операции были награждены орденами и медалями, все занялись мирным трудом.

В начале 50-х годов Генрих Шерхорн и его группа из числа немецких военнопленных были освобождены и уехали в ГДР, где жили и работали. О дальнейшей их судьбе сведений в архиве Службы внешней разведки РФ не сохранилось.

Что же касается Александра Петровича Демьянова, то он по-прежнему жил в Москве и, как до войны, вращался в артистических кругах — дружил с режиссерами и актерами театра и кино. Не забывал своего увлечения лошадьми — часто посещал манеж.

После войны была предпринята попытка задействовать его в одной из операций внешней разведки, для этого вместе с женой они выехали в Париж, но местные эмигранты не заинтересовались гостем из Москвы. Супруги вернулись домой.

Умер «Гейне» в октябре 1975 года от внезапного разрыва сердца во время прогулки по Москве-реке на моторной лодке. Похоронен на Немецком кладбище рядом со своим тестем, Борисом Александровичем Березанцевым, и женой Татьяной. У них общая могильная ограда. Летом на могилу отбрасывает тень одинокий клен. Осенью его узорчатые желто-багряные листья застилают ее ковром. Зимой снег, медленно кружась, падает на могилу, всю ее засыпая, вплоть до самой ограды.

Ничто не нарушает вечного покоя…

Эпилогом могут служить справедливые слова писателя Т.К. Гладкова о работе сотрудников органов государственной безопасности: «Они тоже на всем протяжении истории ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ-КГБ играли двойственную роль, иногда героическую, иногда преступную. А чаще всего — одновременно.

С одной стороны, им вменялось в обязанности выполнять функции традиционной тайной полиции, всячески оберегать диктатуру партийной верхушки, а с какого-то момента единоличную власть всемогущего вождя Сталина, подавлять любое сопротивление, любое несогласие или даже подозрение на вольнодумство. И делать это самыми жестокими методами, вплоть до пыток арестованных, чудовищных лагерных сроков и расстрелов. Всякого усомнившегося в правоте своего дела чекиста ждал тот же подвал и пуля в затылок, выпущенная вчерашним сослуживцем. Регулярно расстреливались и не усомнившиеся ни в чем — лишь потому, что слишком много знали. Таких в общей сложности за годы сталинщины набралось свыше двадцати тысяч человек, в том числе — множество первоклассных, безусловно преданных Отечеству разведчиков и контрразведчиков.

С другой стороны, нужно было обеспечить подлинную безопасность страны, оберегать ее государственные и военные тайны, проникать в замыслы враждебных держав, выявлять настоящих шпионов и диверсантов.

Люди, которые честно и добросовестно занимались этой работой, зачастую сидели в соседних кабинетах с мастаками лепить фальсифицированные дела, костоломами и палачами. И те и другие одинаково назывались чекистами, носили одинаковые фуражки с голубым верхом, сидели рядом на партийных собраниях и ведомственных совещаниях, иногда даже вместе получали ордена из рук одного и того же благодушного старичка с козлиной бородкой и такими же наклонностями» [20].

Из всех чекистов — руководителей операций «Монастырь» и «Березино» — только Павел Анатольевич Судоплатов написал мемуары. Остальные по разным причинам решили остаться «в тени». Ниже будет рассказано об этих людях — воспоминания хорошо знавших их людей, скупые строки автобиографий, краткие биографические очерки. Они не претендуют на полноту, это попытка рассказать о тех, кто придумал и реализовал операцию «Монастырь» — «Березино».

Воспоминания жены Демьянова:

Мой муж, Александр Демьянов, с самого начала Великой Отечественной войны был призван в одно из подразделений НКВД СССР для выполнения специального задания. Это задание он выполнил с честью и был награжден. Я и мой отец, имевший частную практику в Москве, помогали ему.

Александра уже нет — в последнее время не выдержало натруженное сердце. На счастье, он оставил записи. О себе он писал скупо, но за каждым словом его воспоминаний неуловимая человеческая скорбь, невысказанная, скрытая завесой оптимизма, горькая правда человеческой жизни.

«Когда нависшая над Москвой угроза миновала, немцы были отброшены от столицы, мое руководство задумало операцию по засылке меня в тыл к немцам. Для успешного осуществления данной операции имелся ряд предпосылок.

Я происходил из семьи потомственных военных царской армии как со стороны отца, так и со стороны матери. В моей семье не было ни одного штатского. Моему прадеду, запорожскому полковнику Антону Головатому установлен памятник в городе Тамани. После упразднения Запорожской Сечи Головатого командировали запорожцы к Екатерине II и Потемкину с прошением поселить запорожцев по реке Кубани для борьбы с черкесами. Просьба была удовлетворена. Было создано Войско кубанское, а первым войсковым атаманом выбран Антон Головатый.

Отец мой скончался от ран в 1915 году, поэтому в Красной Армии служить не мог. Младший брат отца до революции был контрразведчиком. Он, когда Красная Армия заняла Анапу, был выслан на Север и по дороге умер от тифа.

Согласно плану я, перейдя линию фронта, должен был сдаться немцам, выдавая себя за курьера, посланного антисоветской организацией. Такая организация существовала в СССР на самом деле, но находилась под соответствующим наблюдением, так что немцы всегда могли проверить это через свою агентуру в Москве».

Александр с нетерпением ждал выполнения задания. Не честолюбие руководило им, а желание наконец сделать серьезное, нужное дело для Родины. Он был прирожденным разведчиком. У него был особый талант мышления. Он обладал чувствительной нервной системой, умением концентрировать волю, активным восприятием жизни, способностью глубокого проникновения в психологию человека. Великолепная память, собранность, непоколебимая воля, молниеносная реакция, способность самостоятельно принимать решения в любых обстоятельствах, смелость, честность, острый ум — все эти качества были присущи Александру. И главное — безграничная любовь к Родине.

• Предыдущая
• 25/67
• Следующая