Замкнутый круг (СИ) - "Arne Lati" - Страница 25

- Ты веришь мне? - спрашивает, стоя у окна и дымя в форточку. На нем одни джинсы, и сейчас отчетливо видно, как он похудел и осунулся за какую-то неделю.

- Я не верю даже себе, - отворачиваюсь к стене, кутаясь в одеяло, но стоит услышать трель его звонка, поднимаю голову, а сердце ухает в пятки. Короткий разговор, в котором он говорит несколько бессмысленных фраз. Слежу за его мимикой, заторможенными движениями, потерей речи и постоянными сглатываниями слюны. Когда он бледнеет, не выдерживаю и, подскочив на кровати, подлетаю к нему, но не успеваю. Он сбрасывает вызов и плавно сползает вниз. Смотрит в пустоту перед собой, дышит через раз, молчит.

- Ну?! - не выдерживаю открытой психической атаки и, хорошенько встряхнув его, заставляю смотреть на себя. А пальцы судорогой сводит и холод по коже. Черт, да что же это творится?!

- Малой подписал признательное…

Ты дышишь еще, милый? Я уже нет…

Часть 8

Lati: Я заранее прошу прощения у всех читателей за эту главу. Читать будет тяжело. Я предупредила.

- Ты куда? - дергаю Вадима за руку уже в коридоре. Сам успеваю одеться наскоро, вот только в душе все собрать не выходит. На хрена Август это сделал? Зачем он? Я должен был. Не он. Я!

Вадим смотрит на меня растеряно и не сразу фокусирует взгляд, будто меня тут нет. Эта его отстраненность больно ранит.

- В участок. Попробую остановить движение заявления. А ты остаешься здесь.

- С чего?

- С того! Ты подозреваемый в этом же деле, и тебя не то что к документам, даже на порог отделения не пустят, - рычит, вижу как он уже где-то не здесь, уже там, с Августом. И я разделяю его боль, но сейчас он действительно похож на сумасшедшего. - Леська, не зли меня. Сядь на жопу и жди пока я не вернусь.

И он уходит… оставляя меня одного. Почти сбегает, хлопнув напоследок дверью.

Сидеть в четырех стенах - мука адская. Остановившись на диване и устало прикрыв глаза, вырубаюсь, но ненадолго. Час, не больше. Организм как заведенный. Заряд, сука, все не кончается. Кидаюсь на стены, роюсь в интернете, перечитываю статьи, подбирая нам срок, но даже эта муторная зачитка не позволяет отвлечься. Пакостно. В конце концов, не найдя себе места, сползаю на пол в коридоре, прижавшись к косяку между кухней и коридором, жду - жду его, как верный пес сидящий на хозяйском поводке. А его все нет. Он приходит уже под утро злой, дерганый, не сразу замечает меня, и, захлопнув дверь, бьется головой о стену. Это страшно наблюдать, но поделать с собой ничего не могу. Даже глаза закрыть не могу.

- Вадим? - зову его из темноты, он затихает, щелкает выключателем, смотрит на меня отчаянно-дико, будто я виновник всех его бед, хотя… так оно и есть.

- Марш спать.

- Спятил? Что с Августом?

- Ничего. Подписал признательное, запросил меня отстранить от этого дела. Мне даже прочитать его показания не дали. Но по тому, что успел узнать, он там наплел такого, что виноват он один, а вас чуть ли не на прицеле держал, запугал он вас, - он не орет и не нервничает, он просто в бешенстве. С ним страшно находиться рядом.

Поднимаюсь на ноги, неуверенно мнусь в коридоре, щурясь от яркого света, и, стоит ему только сделать шаг вперед, отступаю следом. Аура зла, исходящая от него, отпугивает. Я не узнаю его.

- Меня винишь? - не так я хотел спросить, спокойнее, а вышло дерзко, с вызовом.

- Да. Тебя, себя, всех, но Августу от этого легче не станет, - глухо рычит, как раненый зверь, и надвигается на меня. Не понимаю его намерений, вообще не понимаю его, и это пугает до того, что хочется бежать - куда угодно, лишь бы не находиться с ним рядом. Ладони потеют, так же как и спина.

- Не подходи ко мне, - прошу на полном серьезе.

Он останавливается, замерев, будто перезагружается, и вроде успокаивается, если это вообще возможно.

- Ты боишься меня?

- Да, - не хочу врать, и так заврался.

- И чем я заслужил такую немилость? - больше не пытается подходить, давая мне возможность оставаться в безопасности.

- Ты на психа похож и ведешь себя неадекватно. Мне тоже страшно. Ты даже не представляешь, как. Но ты в любом случае останешься здесь, а я за решеткой, так же как и пацаны. Поэтому не смей на меня смотреть так, будто я тебе, блядь, всю жизнь испоганил. У МЕНЯ нет будущего и жизни…

- У тебя есть я!

- Спасибо, не надо.

- Ты, вообще, понимаешь, что несешь? - уходит на кухню, треплет волосы на затылке, глаза трет, щелкает чайником, и, прикурив у окна, распахивает его настежь.

- Сейчас не важно, что происходит со мной. Что с Августом? - молчит, коротко затягиваясь и выпуская дым в окно. Ночной ветер продирает насквозь, посылая по всему телу холод, передергиваю плечами, не понимая, как он еще не оледенел там у окна. Подхожу ближе, сжимаю его плечо, а он горит! Как изнутри горит, и трясет его так, что сердце не выдержит, откажет к ебеням от давления и перегруза.

Отбираю у него сигарету, выкидывая на улицу, закрываю створку, усаживая почти с боем Вадима на стул. Достав из холодильника початую бутылку водки, наливаю почти полный стакан, протягивая ему.

- Пей.

Скользит взглядом со стакана на меня, потом на него, и, забрав его из моих рук, выпивает почти до конца. Забираю посуду, когда он, уткнувшись в рукав и сморщившись, кашляет от обжигающих паров спирта. Но сейчас станет легче - по крайней мере, нервную систему немного отпустит.

Прикуриваю сам, затягиваюсь, Вадим также тянется за сигаретой, не позволяю ему дотянуться до пачки, протягиваю свою, давая из моих рук сделать короткую затяжку, чтобы перебить горечь водки во рту.

- Я слушаю, - напоминаю ему, глядя в его уставшие и уже пьяные глаза.

- Алену поймали, отправили на освидетельствование, но почти уверен, что ее признают невменяемой. Она молчит, слова не сказала. Меня к ней не пустили - отстранили же! - хлопает ладонью по столу, опрокидывая вазочку с печеньем.

- А Август? - тоска начинает рвать душу, почти чувствую, как кровь теплыми струями окропляет сердце. Это не описать словами, может, оно и к лучшему.

- Я настоял на его обследовании на психическое расстройство, - как же тяжело даются ему эти слова. Смотрю непонимающе широко распахнутыми глазами: почему его-то тогда так гнет от этих слов? - Лесь, ты не понимаешь ничего, да? - отрицательно качаю головой, сажусь рядом с ним на стуле, а он, поднявшись на ноги, неуверенной походкой отходит мне за спину, опираясь ладонями о край раковины, сжимает его так, что пальцы белеют. Он не хочет, чтобы сейчас я был рядом, чтобы видел его боль и… слабость. Август - его слабость. Он же как брат ему. Как младший брат. Они же неразлучны были. А теперь он, мент, ни черта сделать не может для того, кто безмерно дорог. А Август знал, что Вадим стараться будет его вытащить и, скорее всего, свою карьеру перечеркнет, себе навредит, поэтому и попросил отстранить его от дела, как близкого родственника. Да что ж это, блядь, за хуйня такая? Кому все это было надо? Чтобы вот так нас всех… по живому?!

- Его не посадят, Леська, - выдыхает обреченно и сдается. В тишине пустой квартиры отчетливо слышу, как капля, сорвавшись, со стуком врезается в хромированное дно раковины. Ошалело перевожу взгляд на напряженную сгорбленную спину Вадима, не сразу понимая, что это не просто капли из прохудившегося крана - это слезы. Слезы отчаяния. Настоящие. А он говорит без запинки, даже голос не дрожит. - Его не могут посадить. Он же дурной. Или сам не дастся…. да и не дойдет до этого. Он не пройдет освидетельствование.

- Что? Ты че несешь? Август не псих! - из груди рвется протест, да так, что пальцы в кулаки сжимаются.

- Не псих, - соглашается, и несколько тяжелых капель вновь падают вниз. - Он особенный. Странный немного, чудной, искренний, но не такой как мы. Он мир по-своему видит… - улыбается, и эту улыбку его хочется стереть точным ударом в челюсть.