Замкнутый круг (СИ) - "Arne Lati" - Страница 15

- Я не видел ничего такого.

- Еще бы ты видел, - подхватывает Август, злость в его звонком голосе слышна особенно ясно. - В очередной раз влюбившись, ты терял голову, свято веря, что нашел своё счастье. Полностью уйдя в ощущения, ты пропадал, а Вадим слишком хорошо умеет скрывать то, что не хочет показывать.

- Но вы-то знали! - срываюсь на них. - Знали и молчали. За глаза считали меня тварью, да?

- И в мыслях не было, - легко отвечает Ден, дергает меня за руку, роняя на кровать, но больше прикоснуться не пытается. - Вадим просил не вмешиваться, говорил справляется, и пока он действительно держал все под контролем, говорить не было смысла.

- Прекращайте поднимать скандал на ровном месте, - встревает Вадим, закрывая форточку. Прохладно. - Это все не имеет значения, - произносит спокойно, прямо, без давления глядя мне в глаза. - Какая, к черту, разница, кого я люблю или нет? Это мои чувства, я к ним привык, мне с ними комфортно, есть-пить они не просят, жертв не требуют… Малой, поставь бутылку, с тебя хватит, - шикает на Августа, тянущегося за добавкой.

- Злой, - сокрушается Мелкий, плюхаясь на кровать, и, подперев пяткой пружинистый матрас, укладывает голову на коленку.

- Какая-то у тебя любовь… странная, - признаю при всех, сам уже потерявшись, что, вообще, должен чувствовать. В груди мягким теплом греет алкоголь, посылая по телу слабость и лень в движениях, мозг постепенно отключается, вот только нервная система, сука, все никак не успокоится. Пальцы дрожат и в жар бросает. Но этот разговор, видимо, смущает только меня. И как я теперь должен к Нему относиться?

- Любовь - моя, и тебя она не касается.

- Да ну?

- Ну да. Тебя в ней участвовать не заставляю, больше того - этого не желаю.

- Ты противоречишь самому понятию любви, - возражаю открыто, язык заплетается - бля, я напился.

- Каждый в это понятие вкладывает свой смысл. Лесь, если я тебя люблю… - блядь, да что такое-то?! Как можно об этом так спокойно в глаза говорить? И задолбал меня этот фейерверк в груди, бесит, злюсь. - …тебя это ни к чему не обязывает. Я не прошу тебя собирать вещи и переезжать ко мне, ждать меня после работы и кормить ужином - это, по сути, нереально. Зная твой блядский характер, такие нервотрепки мне ни к чему, мне их и на работе хватает. А отшугивать от тебя ебарей и баб блядливых, уж простите, годы не те, не опущусь до подобного.

- Ты все равно козел, - это сказал не я, а мое подсознание.

- Обидься на меня и не разговаривай со мной, по возможности - подольше, - улыбается аки хищник перед охотой и, подцепив почти дремлющего Августа, тянет его на выход. Малой еле передвигает ногами, что-то несвязно бубнит, смешно морщит нос и молодеет лет на пять. Несмотря на его морщинки вокруг глаз и детскую улыбку, он уже взрослый мужчина, хоть и выглядит на двадцать, если пристально не разглядывать.

- Все по нарам, отбой.

- Пиздец шутка в тему, - возмущаюсь, кидая в него откушенным Августом яблоком.

Они уходят, становится пусто и неуютно. Остаюсь в растерянности.

- Ден, че за фигня, а? - оборачиваюсь к другу, ненадолго залипая на его холодном, глубоком взгляде серо-зеленых глаз.

- Леська, не заморачивайся, Вадим всегда был с причудами.

- Мне-то теперь как быть? - начинаю откровенно срываться. Злюсь. Хочется бить посуду, орать, выть дурниной, но позволить себе могу только глубокий вздох.

- Ничего. Меня выслушать, - склоняет голову к плечу, скрестив кисти на коленях и сгорбив плечи.

- Ты все еще про Вадима? - спрашиваю, и так зная ответ. Он отрицательно мотает головой, опуская взгляд.

Ссутулившийся, бледный, испуганный, заросший недельной щетиной, с потухшим взглядом - он будто сломался. Это больно осознавать, но все происходящее сейчас сильнее всего отразилось на нем.

Да, мы всегда были близки с ним, всегда делились правдой, не было меж нами лжи, и за это я готов ручаться, а сейчас он потерянный, сбитый с толку и погрязший во всем этом дерьме из-за меня. Чувствую себя ничтожеством.

Нерешительно подхожу ближе, сажусь перед ним прямо на грязный пол задницей, согнув ноги в коленях, и выжидательно на него смотрю, даю время собраться. Он пару минут изучает мое лицо, думает, и все же решается.

- Я спросить хотел… Почему ты тогда позвонил мне, а не Вадиму? - поднимает на меня взгляд полный боли и тоски. - Ты же обычно ему звонил.

- Обычно я не хотел тебя волновать. Ты сразу начинал таскать меня по врачам и жутко нервничать, а ему все было фиолетово, - задумался, - как я считал.

- А в этот раз? - ждет, боится, а меня ломает от его искренности, гнет так, что вцепляюсь пальцами себе в колени, сжимаю их до боли, чтобы не застонать от отчаяния.

- Я не хотел подставлять тебя, Ден, правда не хотел. На автомате же все было. Я и номер-то твой по памяти набирал, хотя все ваши знал. Оно само, понимаешь?.. - почти скуля, глядя на него взглядом побитого щенка. Я виноват перед ним, очень виноват.

- Лесь, - сухой сдавленный голос резанул слух, от шока распахиваю глаза, холодея душой. Из его всегда смеющихся глаз капают слезы. Крупные капли стекают по щекам, а на губах больная улыбка. - Лесь, прости меня, - шепчет, сползает вниз, ко мне между ног, утыкается лицом в мое плечо, крепко сжимая сильные руки у меня на спине. А я рук поднять не могу, обнять его, утешить, потому что ШОК! Ступор! Я потерян! Я, блядь, щас сам разревусь или сдохну уже, наконец! - За предательство прости, что не смог помочь. Я хотел, честно… - шепчет едва разборчиво, а мне и слышать не надо, о чем он толкует, мне достаточно того, как ему паршиво, чтобы заранее простить ему все. - Ты верил мне. Я знаю. Всегда доверял. Только я знаю тебя настоящего, как и ты меня. Я тебя больше чем братом считал… - сбивается на всхлипы, сам нервно смаргиваю слезы, неожиданные, дикие, сейчас совершенно ненужные. Это все эмоции. - Всегда старался помочь, хотел помогать, и был уверен, что смогу пойти ради тебя на все. А тут струсил. Я испугался, Лесь, - повышает голос, приподнимая голову и садясь передо мной прямо, только рук с плеч так и не убирает, держит, боится, что сбегу. Какой там сбегу?! Я дышу через раз и сердце колет невыносимо. Плохо! - Я предал тебя. Тебя. И боялся этого всю жизнь, сам боялся, и не смог через себя переступить, сдался. Я трус! Я ничтожество! Ну, чего ты молчишь?! - уже орет мне в лицо, и я не успеваю перестраиваться за его эмоциональным фоном. Серо-зеленые глаза напротив пьяные теперь уже от эмоций, от боли, от страха потерять, горят живым огнем. А мне страшно. Что довел его до такого состояния - страшно.

- Ты мне ничего не должен, - выдавливаю из себя сиплым голосом и с трудом сглатываю вставший в горле ком. Челка лезет в глаза, но убрать ее не могу, боюсь руку поднять и спугнуть. - Я не злюсь…

- Ты ДОЛЖЕН злиться! ДОЛЖЕН ненавидеть меня за предательство, за ложь, за то, что бросил, когда нужен был! - трясет меня за плечи, а я улыбаюсь, и улыбка эта рвется изнутри. - Они не бросили. Даже они, а я не смог. Ты же мне позвонил! А я не смог… Лесь, родной, ну накричи на меня, ударь, избей, если хочешь, я стерплю, только не молчи, слышишь. Я же сдохну сейчас. Сердце не выдержит. Ну пожалуйста, оттолкни, вышвырни из своей жизни. Сделай хоть что-нибудь, чтобы я вновь не смог причинить тебе боль.

Время зависло над нами. Потерялось в тиканье его наручных часов, растворилось ветром под потолком и исчезло в крике бродячих кошек за окном. Тот, кто сам погряз в грехах, никогда не сможет разглядеть эти грехи в другом. Его искренность, его правда подкупали. Мы через столько вместе прошли. Столько было счастливых моментов, хоть и дрались не раз, и скандалили, срывая голос на криках, но помнится только хорошее. Этот человек, сейчас утянутый в мои руки, никогда не сможет оттолкнуть меня. Да, он не справился, но я сам виноват в том, что втянул его во все это. Это моя вина, что сейчас ему так плохо. Я сломал его. И мне нести за него ответственность.