Мусорщики планеты - Шалимов Александр Иванович - Страница 9

• Предыдущая
• 9/17
• Следующая

— Это еще во времена далекой молодости, — он усмехнулся, — я окончил одну из старейших горных академий Земли — в Ленинграде. Потом несколько лет стажировался как геофизик в Новой Зеландии. Там меня заинтересовала глубинная энергетика планет, которая и стала моей основной специальностью. Работал в большинстве районов, где были действующие вулканы, — на Камчатке, в Японии, на острове Ява, на Сицилии. «Гасил» вулканы. Участвовал в строительстве многих геотермических электростанций — в Сибири, в Тибете, на Огненной Земле. Год провел на Луне; был в двух марсианских экспедициях… Вот память о второй из них, — он провел широкой ладонью по своему лицу, — обморожение. Но геотермическая станция на Марсе до некоторой степени и мое детище… Последние годы — во Всемирной Академии наук: работа над Антарктическим проектом, еще над одним проектом, который мы скоро представим на утверждение Высшего Совета Планирования Будущего…

— А что за проект? — Ив повернулся к своему спутнику, потому что Рем вдруг резко оборвал рассказ.

— Что-то произошло, — сказал Рем, прислушиваясь. — Это моторы… Их не было слышно.

— Вероятно, началось торможение и шум моторов догоняет нас. Скоро Кергелен.

— Но почему нет сигнала на табло?

Однако в тот же момент табло осветилось: обычное предупреждение о посадке, метеосводка, информация о ближайших рейсах из аэропорта Кергелен.

— Капитан авиона включил табло с опозданием по крайней мере на пятнадцать секунд, — покачал головой Рем.

— Вы водили авион? — поинтересовался Ив.

— Да. И космические корабли — тоже. Но вы спросили о последнем проекте. Он также для будущего века. А возможно, и для более далекого времени. Если быть предельно кратким, это проект использования глубинной энергии планеты для исправления кое-каких географических «ошибок». Как вам, конечно, хорошо известно, Ив, на некоторой глубине от земной поверхности находится особая пластичная зона; мы ее называем астеносферой. Процессы, которые там происходят, ответственны за рост гор, за образование впадин морей. Если доберемся до этой зоны сверхглубокими скважинами и шахтами, мы получим в руки ключи от горообразования. Представляете? Можно будет ускорить поднятие одних территорий и погружение других. Например, в короткий срок осушить значительные участки шельфа — мелководных отмелей, опоясывающих континенты, и, таким образом, значительно увеличить полезную площадь суши. Можно будет без труда менять направление стока крупных рек, можно погрузить часть пустынного пояса Земли и создать там неглубокие внутренние моря. Словом, реализация этого проекта даст людям неисчерпаемые возможности при всякого рода перестройках лика планеты. А будущие поколения неминуемо столкнутся с необходимостью таких перестроек. Возьмите хотя бы Сахару. За сто лет люди отвоевали едва ли десять процентов ее площади. Все остальное по-прежнему пустыня, где нелегко работать и трудно жить. А если создать в центре Сахары моря… Кстати, об этом писали еще в девятнадцатом веке.

— Да. Но тут и КОВОСу есть над чем призадуматься, — заметил Ив.

— Знаю. Знаю и то, что академик Вилен не будет в числе сторонников скорой реализации подобного проекта.

— Вы считаете нас консерваторами?

— Отнюдь. Но последствия таких преобразований слишком серьезны. Кроме бесспорных плюсов наверняка будут и минусы. Все это надо учесть, взвесить, обсудить. Кроме того, материальные затраты, огромный расход энергии. Земных источников пока недостаточно. Повторяю, это работа для будущих поколений.

В салоне потемнело. Авион нырнул в облака, закрывающие небо над Кергеленом десять месяцев в году.

Кергелен встретил ураганом. Первые свирепые порывы южного ветра обрушились на них еще в аэропорту. Ив и Рем не без труда преодолели открытое пространство в несколько десятков метров, отделявшее место остановки авиона от приземистого металлического корпуса аэровокзала. Почти горизонтальные струи холодного дождя хлестали в лицо. Вместе с дождем ветер нес мелкие крупинки льда, и они секли лицо, как струи песка. Под ногами на гладком бетоне летного поля скользила снежная каша. Сумрачный вечер, стремительно плывущие низкие тучи, пустынная, каменистая равнина, полого снижающаяся на юг к океану… Лишь ряды сигнальных огней на летном поле да тусклые светильники у входа в аэровокзал напоминали о присутствии человека в этой пронзительно холодной каменной пустыне, насквозь продуваемой ледяным ветром. Внутри за двойным тамбуром, в низких комнатах кергеленского аэровокзала ждал привычный уют — тепло, яркий свет невидимых ламп, пушистые ковры, мягкие кресла, сверкающие металлом и хрусталем бары.

Пока Ив и Рем ждали вагончик местного метро, который должен был доставить их в Южный поселок на базу КОВОСа, яростные удары ветра слились в непрерывный гул урагана. Он проникал внутрь, несмотря на звукоизоляцию, заставлял вибрировать стены и цветные пластины объемных диапозитивов с видами архипелага, которыми были украшены коридоры и холлы. Но на диапозитивах сверкало солнце, искрилась голубая гладь океана, фиолетовая дымка вереска окутывала скалы, а за металлическими стенами аэровокзала все тонуло сейчас в непроглядной воющей мгле.

Стартовал авион, которым прилетели Ив и Рем, потом еще один, а затем дежурный, появившись сразу на многих экранах, объявил о закрытии аэропорта Кергелен.

— До конца урагана, — пояснил дежурный и подмигнул с экрана Иву.

Ураган не утихал трое суток. Ив несколько раз пытался связаться с Виленом, но безуспешно. Лишь на третий день удалось выяснить, что академик улетел на одну из космических станций.

— Что-то не ладится у Одингвы, — объяснял с экрана видеосвязи Риш, он снова дежурил на центральном посту Главной базы. — Возникли непредвиденные обстоятельства, и Вилен решил посмотреть лично.

— Какие обстоятельства?

— Точно не знаю.

— Глава КОВОСа летит на одну из космических станций, а дежурный диспетчер Главной базы не знает причины. Не верю, Ришар.

— Ты, кажется, воображаешь, что Вилен каждый раз докладывает мне, куда и зачем он отправляется.

— Во всяком случае, убежден, что сейчас ты точно знаешь, где он, и у тебя есть с ним прямая связь.

Риш на экране пожал плечами.

— Вот именно, — продолжал Ив, — мне начинает не нравиться таинственность, которой стали окружать некоторые операции КОВОСа. Взять хотя бы миссию Одингвы… Когда я хотел узнать подробности, все, и ты в том числе, пытались отделаться пустыми отговорками. Теперь, оказывается, на помощь Одингве отправился сам Вилен.

— О какой помощи ты говоришь? — спросил с экрана Риш, глядя куда-то в сторону.

— Ты прекрасно понял. Выезд Вилена в одну из оперативных групп, да еще за пределы Земли — событие чрезвычайной важности. Вот почему он не хотел сам ехать в Антарктиду и послал меня. Происходило что-то более важное.

— Преувеличиваешь, дружище.

— Нисколько. Кстати, а почему закрывают пляжи на островах северо-западной части Тихого океана?

— Никто ничего не закрывает.

— А на острове Гуам?

— А, на Гуаме… Какое-то локальное загрязнение. Один из подводных рудников…

— Там нет близко подводных рудников.

— Что ты привязался с допросом, — не выдержал Риш. — Подумаешь, Гуам! Большая земля! Пляжи закрывали и раньше. И не только на Гуаме.

— Я там работал, — тихо сказал Ив. — Это мой сектор — перед отпуском. Понимаешь? Естественно, это меня волнует. Я хотел туда вернуться, но Вилен…

— Знаю… Успокойся. Ничего серьезного.

— Слушай, Риш, в день моего возвращения из Европы ты упомянул об одном квадрате — с сюрпризом. Это не там?

— Я уже не помню. Мало ли у нас сюрпризов… — Риш снова глядел куда-то в сторону.

— Ну, хорошо, — со вздохом сказал Ив. — Я отключаюсь. Передай Вилену, что завтра или послезавтра я вылетаю в Моусон. Нас тут задержал ураган. С началом Антарктического эксперимента пока без изменений: по плану. Да, и последнее: как там Дари?

• Предыдущая
• 9/17
• Следующая