Оренбургский пуховый платок - Уханов Иван Сергеевич - Страница 8

— Ну вот, когда откроют училище, тогда мы и подумаем об этом, — пошутила одна из девочек.

— И все-таки в наши дни эта профессия незаметна, — с глубоким вздохом говорит Галя. — Ну чего может добиться вязальщица?

— А моей маме за платки орден дали!..

— Да разве в наградах дело? Тут же главное — любовь, призвание…

Разгорается спор. Я не выдерживаю далее сидеть молчуном, прошу слова. Дожидаюсь тишины и говорю:

— Совсем недавно, девочки, я познакомился с удивительно интересной женщиной. У нее много друзей. Ее знают в Москве — в Центральном Комитете комсомола, в Советском комитете защиты мира, в далеком Вьетнаме, и даже в Звездном городке космонавтов у нее есть друзья. Письма к ней идут со всех уголков нашей страны и из-за рубежа. Эта женщина — простая вязальщица.

На юных лицах изумление.

— Это правда?

— Неужели?

— Расскажите о ней, пожалуйста…

В глазах девочек живые огоньки, в классе тишина, и я продолжаю свой рассказ о Наталье Андреевне Победимовой. Школьницы знали о ней, к сожалению, немного.

Никак не скажешь, что ей восемьдесят девять. Невысокого, можно сказать, маленького росточка, вся какая-то пряменькая, легкая, живая, она расторопно движется по комнате, прибирая ее, и охотно отвечает на мои вопросы.

— Здоровье, сынок, какое? Да каким оно может быть в мои-то годы? — Выцветшие голубоватые глаза Натальи Андреевны лишь на миг грустнеют. — Однако скажу: старость-то — она прежде лежебок хватает. А я с детства разлеживаться не приучена… Бегаю вот, копошусь. И поглядишь: еще годок прожила. А не будь у меня рукоделья да интересу к нему, давно бы, небось, померла.

Наталья Андреевна Победимова, старейшая оренбургская пуховязальщица, давно на пенсии. Но разве могла согласиться на безделье душа художника?!

Особых подвигов Наталья Андреевна не совершала, хотя наград у нее много. Просто жила и почти всю жизнь вязала пуховые платки. А платки эти так хороши, что нарисовать или описать их невозможно. Их надо увидеть.

Когда Наталья Андреевна стала показывать свои белоснежные ажурные платки-«паутинки», я замер безмолвно, да и в комнате, кажется, все замерло. И стало тихо, как в музее.

Я смотрел на эти чудо-платки и чувствовал, как глаза мои влажнеют от радости и восторга. Я склонился перед Натальей Андреевной и поцеловал ее маленькие сухие и теплые руки.

— Больно мне, когда люди воюют, — заговорила Наталья Андреевна. — Мой муж Ипполит едва живой с гражданской вернулся, а прошлая война с фашистом сына отняла, Георгия. Теперь войны нет, выйду на крылечко: солнышко, небо голубое, птички тиликают. Мирно, хорошо. Сиди да любуйся на белый свет. Ан не могу. Как же любоваться, когда на другом конце земли детишек убивают, стариков огнем жгут, бомбят школы и больницы?! Думаю, дай разузнаю, что это за Вьетнам, где живут такие героические люди. Наслышалась я об одной вьетнамской женщине. Об этой самой Нгуенушке… Бедняцкая дочь, в революцию девушкой вступила. За это ее в тюрьме смиряли. Не поддалась. Восстание затеяла, за оружие взялась, всех партизан возглавила.

Наталья Андреевна поставила на стол чайный прибор и села напротив меня, разливая чай в нарядные чашечки.

— Вот и стала я думать, — продолжала она, — как по-матерински порадовать эту вьетнамскую дочку-героиню, чем ее старания да победы боевые отметить. И решила связать ей такой ажурный платок, чтобы его не совестно было во Вьетнам послать… Два месяца вязала, переживала. Что могла-умела — все ему отдала… Услали мой платок, а вскоре из Москвы от правления Советского фонда мира мне такое сердечное письмо прислали, что я даже всплакнула, обрадованная. А чуть погодя от писателя Бориса Полевого открыточка пришла. Как мне и желалось, платок мой был вручен вьетнамской героине, и будто бы больно она порадовалась ему…

По моей просьбе Наталья Андреевна достала из шкафчика красную папку, в которой хранятся все ее документы, награды, письма.

— Много хороших людей мне пишут, — сказала она, вынимая стопку разноцветных конвертов. — Вот это из ЦК комсомола. А это письмецо от нашей касаточки Валентины Николаевой-Терешковой. Она и свою фотокарточку с подписью мне подарила, вон он на стене, портретик. А рядом, глядите, она среди космонавтов. Всей артелью заснялись. И каждый внизу собственноручно подписался. Во какие соколики! И Юрий Гагарин еще среди них…

С благоговением смотрел я на эти исторические снимки, письма и думал: какой благодарный отклик находит в людских сердцах душевное горение народных умельцев и художников-самородков, их яркое и радостное искусство.

Не так давно Победимова снова отправила свое драгоценное изделие в фонд мира. И получила такое письмо:

Победимова стала лауреатом Всесоюзной выставки-конкурса народного творчества, Президиум ВЦСПС наградил ее дипломом и Почетной грамотой. В одном из центральных журналов народный художник РСФСР председатель Всесоюзного выставочного комитета М. Ладур писал:

Так уж повелось у Натальи Андреевны: дни славных дат и годовщин, дни больших побед и торжеств в жизни нашего народа, особо важные международные события она знаменует своими трудовыми подарками, как бы приветствуя ими все доброе, хорошее, героическое, что совершают люди на земле. Свои чудесные платки она дарит тому, кто стоит за мир.

В октябре 1974 года из Оренбурга пришло письмо Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Ильичу Брежневу:

Вскоре Наталья Андреевна Победимова получила письмо от Леонида Ильича Брежнева. Он писал, что искренне тронут сердечными словами, в которых выражено глубокое понимание политики нашей Коммунистической партии.

Генеральный секретарь ЦК КПСС поблагодарил Наталью Андреевну за ее великолепное искусство, пожелал доброго здоровья, счастья, крепости ее золотым рукам.

…Наталья Андреевна достала еще один сверток. В нем было три ажурных платка, побывавших на Всероссийской выставке прикладного искусства в Москве. Сложный феерический орнамент, удивительная живость и симметрия, тончайшая вязь, нежность пуха. Как связать такое? Вот уж, право, про то, видно, «один бог ведает». Ну, а все-таки?..