Колония. Дубликат - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 6

Второй шанс? Угу. Как бы не так. Этих скорее интересовали подъемные, выделяемые для каждого поселенца. Тысяча колониальных рублей – не такие уж и маленькие деньги, на секундочку – двести тысяч российских. Ну и где этим алкашам и бездельникам взять такие деньжищи здесь, на грешной матушке Земле? Это же страшно подумать, можно беспробудно пьянствовать несколько месяцев. А если улыбнется удача, так и вовсе скопытиться под сладостным наркозом, со счастливой улыбкой на устах.

Да, у этих ребят с Колонии явно нет стеснения в средствах, если они так сорят деньгами. И ведь это еще не все. Если верить тому, что указано на официальном сайте, то под устройство предприятия или хутора можно получить беспроцентный заем. Причем с льготной рассрочкой по выплате, рассчитываемой сугубо индивидуально и в щадящем режиме.

Вряд ли этим двоим, в рванье, понадобится хоть какой-то заем. Они, скорее всего, как раз и рвутся на Колонию, чтобы получить вожделенные подъемные. Сомнительно, конечно, чтобы эти вонючки имели возможность выхода в Инет, но ведь земля слухами полнится. Где и кто только не разговаривает на эту тему.

Во всяком случае, Александр очень часто слышал рассуждения о том, что нужно все бросить и переселяться в новый мир на постоянное место жительства. Ага, что-то очереди из жаждущих попасть на ту сторону здесь не наблюдается. Рассуждать о земле обетованной, сидя на пятой точке, просто, а вот сделать решительный шаг, точно зная, что дороги назад не будет, это уже куда сложнее. Хм, пожалуй, даже страшно.

Александр прошел к жилому блоку. Не сказать, что проверка продлится так уж долго, но суток трое ему придется провести на территории, принадлежащей Колонии. В блок его пропустили без проблем, тут же назвав его номер комнаты, – достаточно было предъявить пластиковую карту, что-то типа водительского удостоверения, разве только кроме фотографии с его данными там имеются магнитная полоса и электронный чип.

Оказывается, на Колонии вовсю используется электронная система. Нельзя сказать, что там повсеместно применяется безналичный расчет, но зато нет никакой необходимости все время носить с собой большую сумму наличными. Отделения банка имеются во всех крупных населенных пунктах. Разумеется, крупных по колониальным меркам. А в остальных местах используется все та же старая добрая наличность.

Бросил в комнате вещи. Не люкс, но очень даже прилично. Кровать полуторка, тумбочка, стол, пара стульев, платяной шкаф с большим зеркалом. Отдельный санузел. Там тоже вполне на уровне: унитаз, душевая кабина, раковина со свежими туалетными принадлежностями – их, кстати, рекомендовалось забрать с собой, потому как все одно отправят в утиль.

Александр не удержался и тут же решил привести себя в порядок. Последнее время он вынужден был обходиться без собственного угла. Нет, родня не открещивалась, но и особого энтузиазма по поводу родственника-иждивенца не проявляла. А ему такое отношение, как ножом пониже пояса, причем спереди. Хорошо хоть лето, да и после освобождения месяц провел в постоянных разъездах. Но в поезде не больно-то за собой поухаживаешь, а он здесь, можно сказать, прямо с перрона.

После душа и бритья почувствовал себя человеком. И как следствие – голод. Взглянул на часы, висящие над дверью. Как раз время обеда. Пора в столовую. Судя по уверениям молодого человека, она тут бесплатная, и повара используют только колониальные продукты. Эдакая ненавязчивая реклама.

Толчок был довольно чувствительным. Александра даже слегка повело. Не сказать, что он мужик в теле, как это было раньше, но все же довольно крепкий, не из пушинок. У них вообще порода сильная, ширококостная, так что не сразу завалишь, а тут…

– Ой, дядечка, извините. Я не хотела. Любка, ну ты чего?.. – едва извинившись перед ним, кошкой зашипела на подругу девушка лет двадцати.

Люба, по всей видимости, была ее подружка, так как выглядели они ровесницами. Ну и с посторонними никто не станет так фамильярничать в дверях столовой, где как раз эти веселушки и налетели на него. Вернее, одна из них, вторая же стояла в сторонке, густо покрывшись краской смущения.

– Так-таки и дядечка? – удивляясь самому себе, поинтересовался он, одарив девчонок задорной и открытой улыбкой.

– А как же еще-то? – Еще больше смутилась девчушка, толкнувшая его.

Оно вроде и не красавицы, но очень даже симпатичные. Настолько, что взгляд, хочешь не хочешь, на них задержится. И дело тут вовсе не в том, что он совсем недавно из мест не столь отдаленных. Слава богу, первый пар уже давно сбросил, да и сам он, конечно, хоть и бывший зэк, но не голь перекатная, – тут дело скорее в молодости и задоре, бьющем у девушек через край.

– Ну тогда уж дядя Саша, – махнув на себя рукой и поняв, что здесь ему лучше не пыжиться, предложил Александр.

– Даша. А это Люба, – тут же представила себя и подругу девчушка.

– Ну и чего стоим? Спешили ведь. Пши прошу, панночки, – отходя от дверного проема и подкрепляя свои слова приглашающим жестом, произнес Александр.

Люба все так же смущенно кивнула. Даша, подыграв ему, сделала короткий книксен (что в джинсах смотрелось довольно комично) и тут же шмыгнула в дверь, предварительно схватив подругу за руку.

Нда-а, где его шестнадцать лет! А ведь было когда-то… Э-эх, было, да быльем поросло. Теперь вон «дядечка», хотя ему всего-то сорок.

Но, как ни странно, настроение от этих мыслей не ухудшилось. Он не помнил, кому именно принадлежали эти слова, но смысл состоял в следующем: мы уже в том возрасте, когда выглядеть излишне молодо просто неприлично. Нет, женщины за подобные «комплименты», пожалуй, и по физии пройдутся, но к мужикам это изречение относится в полной мере.

Хм, а ничего так. Запахи очень даже аппетитные. Да и выглядит все вполне прилично. А столовая-то вроде как на вырост: здесь одновременно вполне смогут устроиться и три десятка человек. Впрочем, не исключено, что бывает потребность сразу в таком большом количестве.

Ого! Черная икра! Мясо волколака! Осетр колониальный! Да это же для настоящих гурманов. В смысле цена у этих деликатесов закачаешься. Получается эдакий прозрачный намек на то, что в Колонии подобное в порядке вещей? Сомнительно, чтобы все было так просто. Реклама, она и есть реклама.

Мясо буйволиное, в смысле колониальная зубрятина. Ну, тут ничего удивительного, оно самую малость жестче говядины, а в остальном не уступит. Наоборот, даже усваивается легче. А стоит раза в полтора дешевле. Возможно, потому что на прилавки попадает только в замороженных брикетах и никак иначе.

– Сама-то из тамошних или из тутошних? – не выдержав, поинтересовался Александр у дородной женщины, наливавшей ему наваристые зеленые щи.

– Из тамошних, милок. У нас тут вообще никто из местных не работает. Вот так недельку оттрубим и обратно.

– А что так-то? Ваши шпиёнов опасаются?

– И шпионов тоже, – совершенно серьезно кивнула женщина. – Но главное то, что мы оттуда и видели все своими глазами.

– Тоже реклама, стало быть?

– А как же без нее.

– Ну и что скажешь о запортальном мире?

– А что тебе сказать? Ты через недельку приходи, тут Настенька будет кошеварить, вот она рассказывать мастерица. А я так, все больше около плиты. Скажу одно: сама сюда возвращаться не собираюсь, даже мысли такой не имею. Тут и воздух какой-то не такой.

– Ясно. Слушай, а вот эти изыски, это как понимать?

– Ты про это, что ли? – Женщина указала на тарелки с деликатесами, примостившимися на его подносе. Не удержался и не смог отказать себе в маленьком удовольствии. – Да никаких проблем. Продукты там вообще стоят копейки. Разве только волколак, он и там недешев, хотя и не так дорог, как здесь. Но если медвежьей болезнью не страдаешь и знаешь, как на него охотиться, вполне можешь забить себе холодильник его мясом. Но на него лучше ходить вскладчину.

– А что так? Опасный зверь?

– Опасный – не то слово. Но тут дело даже не в этом. Ты попробуй как-нибудь просидеть месяц на чем-то одном, ну там на говядине или на свинине. Вот то-то и оно. А в среднем волколаке около ста двадцати килограммов только одного мяса. Ты представляешь, на сколько этого хватит семье, даже если в ней четверо мужиков. Да уже через неделю начнешь рожу воротить и вспоминать цыпленка табака.