Долина кукол - Сьюзанн Жаклин - Страница 25

• Предыдущая
• 25/127
• Следующая

Анна рассказала о своем вечере в обществе Элен Лоусон, начиная с их знакомства на репетиции. Когда она закончила, Нили недоверчиво покачала головой.

— Ты говоришь так, словно чертовски здорово провела время. Сейчас еще заявишь чего доброго, что Элен Лоусон тебе понравилась.

— Понравилась. И даже очень, Нили. Все эти истории о ней… их распускают люди, которые даже не знают ее. Стоит только узнать ее, узнать по-настоящему, и она не сможет не понравиться. Ну, признайся: теперь, когда ты уже примирилась с тем, что она в первый же день убрала тебя из шоу, и когда ты уже поработала с нею, разве она тебе не нравится по-настоящему?

— Ну, конечно, она восхитительна.

— Я серьезно так считаю.

— Да ты больная, что ли? — Нили пощупала ее лоб. — Это ужасная баба. Ее никто не любит.

— Неправда. Те, кто говорят о ней плохо, просто не знают ее по-настоящему.

— Послушай. Единственно, кто ее обожает, это зрители, и то только потому, что они отделены от нее оркестровой ямой и рампой. И любят они не ее, а роли, которые она исполняет. Послушай, чего люди не замечают, так это того, что Элен не только крупная звезда музыкально-комедийного жанра, но еще и потрясная актриса. Потому что играет этих кротких девчонок с золотыми сердцами и заставляет всех верить в них. Но на самом деле — когда она не играет на сцене — Элен холодна как лед. Ходячий робот.

— Нили, ты же не знаешь, какая она в действительности.

— Ах, боже ты мой! С тобой помереть можно, Анна! Встречаешься с Алленом битый месяц и не знаешь о нем ничего. И вдруг — на тебе! Один вечер с Элен Лоусон, и ты уже знаешь ее как облупленную. Уже готова спорить со всеми, кто поработал с нею, знает ее, ненавидит и презирает ее. Она вульгарная, грубая, бесчувственная, жестокая и насквозь гнилая. Может быть, сегодня в компании она и вела себя по отношению к тебе хорошо или, может, ей от тебя что-то нужно. Но только я тебе скажу, если встанешь ей поперек пути, она раздавит тебя, как червяка.

— Это ты ее себе такой представляешь. Эту легенду о ней ты слушала так долго, что даже не желаешь попытаться увидеть ее такой, какая она есть на самом деле. Я не сомневаюсь в том, что, когда она работает, она может быть и жестокой, и грубоватой. Это ее работа. Ей приходится бороться за то, чего она хочет добиться. Но разведи ее самое и ее работу в разные стороны, и ты увидишь перед собой чувствующую одинокую женщину, которая страстно хочет обрести настоящую подругу. И любимого человека.

— «Любимого»! — взвизгнула Нили. — Анна, настоящая Элен Лоусон — это то самое чудовище, которое я постоянно вижу на репетициях. А к тому, что она звезда, это не имеет никакого отношения. Такой она уродилась. Такими не становятся. Да если бы только я когда-нибудь стала звездой, я была бы так чертовски благодарна публике за любовь ко мне… что люди платили уже за одно то, чтобы увидеть меня… что писатели писали бы для меня. О-о! Ходила бы и целовала каждого встречного. Слушай, даже Мэл, который видел ее один лишь раз на бенефисе, называет ее Джек Потрошитель.

— Не буду больше с тобой спорить, — устало сказала Анна. — Но я не хочу, чтобы ты плохо отзывалась об Элен при мне, Нили. Мне она нравится.

— Ух ты-ы-ы… За дверью зазвенел телефон.

— Что это за псих трезвонит в такое время? — удивилась Нили. — Наверное, ошиблись номером.

— Я сниму, — Анна пошла к аппарату.

— Привет, девушка… — раздался в трубке счастливый голос Элен.

— Элен! Что-то случилось?

— Элен! — воскликнула Нили в открытую дверь. — Боже мой, ты не шутишь? Надо же, как ты быстро сходишься!

— Вот захотелось просто позвонить и пожелать спокойной ночи, — приветливо продолжала Элен. — Я разделась, постирала чулки и трусики, намазалась кремом, уложила волосы и вот лежу в постели.

Анна представила себе Элен, блаженствующую на своей широченной кровати, и непроизвольно вздрогнула, стоя в неотапливаемом общем коридоре. Но несмотря на то, что рядом вертелась Нили, стоя над душой, любопытство одержало в ней верх.

— Элен, ты сказала, что сама стираешь себе чулки и трусы?

— Э-э, да ты шутишь, — прошипела Нили,

— Конечно, сама, — ответила Элен. — Честно. Еще моя старушенция приучила меня, и, хотя у меня есть служанка, я делаю это каждый вечер, прежде чем лечь спать. Наверное, это во мне ирландское, от О'Лири.

— Это твоя настоящая фамилия? Нили не выдержала.

— Сейчас вернусь. Накину махровый халат, если мы собираемся болтать. Здесь холод собачий. — Она убежала в комнату.

— Нет, настоящая — Локлин, — ответила Элен. — Шотландская — Кровь во мне течет шотландская, французская и ирландская. Но я сменила Локлин на Лоусон. Мне казалось, это будет лучше смотреться на афишах.

— Ты говоришь так, словно всегда знала, что твое имя появится на афишах.

— А ты что, мне не веришь? Я уже с десяти лет пела на благотворительных концертах. В шестнадцать начала брать уроки пения. А два года спустя меня уже начали прослушивать на пробах. Получила маленькую роль и песенку в одном бродвейском шоу. Отзывы в прессе были сплошь восторженные. Поражены были все, но только не я. Если бы я не верила, что пою дьявольски хорошо, то не стала бы и пробоваться на ту роль.

— Значит, у тебя никогда не было неприятностей и никогда не приходилось искать работу?

— Она добилась всего сразу, — Нили уже вернулась, закутанная в теплый махровый халат, грызя хрустящее печенье. — Вот почему она так по-сволочному и относится к таким, как я: не знает, что это такое — пробивать себе дорогу в жизни.

— Нет, я добилась этого легко, — продолжала Элен. — Допускаю, что так легко получается не у всех. Но ух если в человеке что-то заложено, он своего добьется. И точка! У кого-то времени уйдет чуть больше, но, если в ком действительно что-то заложено от бога, он не потеряется в этой схватке. Терпеть не могу всякий дерьмовский треп о тернистом пути на вершину, который то и дело слышу… обо всех этих талантах, что не могут пробиться. Чтобы пробиться, требуется больше, чем просто хороший сильный голос. Черт подери, петь-то могут многие девушки. Сама слышала певичек в оркестрах, которые зарабатывали всего семьдесят пять долларов в неделю, а голос.у них был получше моего. Но им не хватало этого самого…

Анна переступила с ноги на ногу, и ее заколотило от холода. Свое пальто она оставила в комнате у Нили.

— Элен, мне нужно лечь. Тепло отключили, и а мерзну.

— Я подожду.

— Но я не могу… Я имею в виду… телефон…

— Что, провод короткий?

— Телефон Висит в общем коридоре.

— Что-о-о?

— В коридоре. Я же снимаю меблированную комнату. Своего телефона у меня нет.

— Да ты шутишь! Хочешь сказать, что носишь на пальце камешек за полета кусков, а телефона у тебя нет? Где же ты живешь, черт подери?

— На Пятьдесят второй стрит, как раз у магазина «Леон и Эдди».

— Но это же грязный район! — воскликнула Элен. Тут ее голос изменился. — Ах, да какого черта, ты же скоро замуж выходишь. Но как ты можешь жить без своего телефона в комнате?

— Да он мне и не особенно нужен.

— Ну и бога ради! — До Анны донесся зевок и шуршание разворачиваемой газеты. — О-о, я вижу, обо мне тут две колонки, — проговорила Элен сонным голосом. — Ладно, ангел мой, иди ложись спать. Заходи завтра на репетицию после работы.

— Вообще-то я кончаю работать довольно поздно. И сразу мчусь домой переодеться для свидания с Алленом.

— Да, это бы лучше. Имею в виду — переодеться. Ты действительно очень привлекательна, Анна, но это твое пальто со стоячим воротни-ком и официальный твидовый костюм надевать не надо. Запомни, самое главное на свете — это чтобы у тебя был человек, который любит тебя. Одевайся для него. Я позвоню тебе завтра на работу, — В трубке щелкнуло, и послышались частые гудки.

Анна вернулась в комнату к Нили. Взяла свое пальто и сумочку. Нили проводила ее до двери.

— Я чего-то не понимаю, Анна. Если бы не слышала собственными ушами, ни за что бы не поверила бы. — Выражение ее лица изменилось. — Но я все равно стою на своем; от нее всего можно ожидать.

• Предыдущая
• 25/127
• Следующая