День мертвеца - Харрис Шарлин - Страница 42

• Предыдущая
• 42/46
• Следующая

Я проспала не так долго, как брат, потому что мне удалось подремать прошлой ночью. Раздвинув занавески, я выглянула на улицу: небо затянули тучи, собирался дождь. Было около четырех часов дня. Я почистила зубы, причесалась, надела туфли и уселась за столик с листом бумаги и карандашом. Мне нравится составлять списки, хотя они редко бывают нужны: я не часто хожу в магазин, и большую часть наших дел мы выполняем в дороге.

Я решила перечислить все запомнившиеся мне факты, а потом посмотреть, что получится.

1. Сибил и шериф - брат и сестра.

2. Сибил и Пол Эдвардс - любовники.

3. Сына Сибил застрелили.

4. Подругу сына Сибил застрелили тогда же.

5. Подруга сына Сибил - Тини Хопкинс, сестра убитой жены помощника шерифа Холлиса

Бокслейтнера.

6. Салли (жену Холлиса) убили после того, как она убирала кабинет…

7. Муж Сибил стал жертвой неожиданного сердечного приступа. Это произошло, когда он изучал…

8. Медицинские страховки своего сына (тогда еще живого), своей дочери и собственные.

9. Убили также Хелен Хопкинс, мать Тини Хопкинс и жены Холлиса Бокслейтнера.

10. Хелен несколько лет была домработницей в семье Сибил, пока не начала пить. Ее избил бывший муж, Джей Хопкинс.

11. Ее адвокатом в деле, возбужденном против бывшего мужа, и в более раннем деле о разводе был Пол Эдвардс, являющийся также адвокатом и любовником Сибил.

12. Терри Вейл рекомендовал Сибил воспользоваться моими услугами.

13. Холлис хотел знать, что на самом деле случилось с его женой.

14. Пол Эдвардс рад был заплатить нам.

15. Кто- то за деньги подговорил подростка Скотта (не исключено, однако, что тот действовал по собственной инициативе) спрятаться в моей комнате и избить меня.

16. Этот «кто-то», а возможно, другой человек, стрелял в меня на кладбище.

17. Моего брата посадили в тюрьму под вымышленным предлогом. Возможно, чтобы человеку, который в меня стрелял, удобнее было совершить на меня покушение. Может, это было сделано, чтобы напугать нас и вынудить уехать, что бы ни говорил нам шериф.

Толливер потянулся, зевнул и заглянул мне через плечо.

- Зачем это все? - спросил он.

- Нужно понять, что здесь происходит. Это единственный способ отсюда уехать.

- Уедем завтра утром. Плевать мне на все. Пусть хоть выставят на дороге заставу, мы уезжаем из города.

Я проглотила две таблетки парацетамола и заставила себя улыбнуться.

Толливер подошел к окну и посмотрел на улицу.

- Ой-ой-ой! - воскликнул он. - Собирается гроза.

- То-то у меня начинает болеть голова.

- Может, ты в придачу проголодалась? - мягко спросил он.

- Я ела несколько часов назад.

- Так уже пора. Тем более ты и съела-то всего полсэндвича. Поедем в «Маунт Парнас», хватит приключений на наши головы.

- Неплохая мысль. Но, знаешь, мы могли бы просто упаковаться и двинуться в дорогу,- сказала я.

- Но не в грозу же.

Из- за меня мы не могли ездить в непогоду, потому что временами я очень плохо реагировала на ненастье. Еще одна моя слабость.

- Поедем в «Маунт Парнас», - сказал он. - До него всего двенадцать миль.

На улице уже стемнело, отчасти из-за надвигающейся грозы. Поскольку у меня болела голова, за руль сел Толливер. Поэтому, когда зазвонил мобильник, ответила я. Звонил старший брат Толливера, Марк.

- Привет, - сказала я. - Как ты?

- Бывало и лучше, - ответил он. - Толливер рядом?

Я молча подала Толливеру трубку. Он не любил говорить и вести машину одновременно, поэтому свернул на обочину. Марк Лэнг был уже почти в том возрасте, когда юноша может покинуть дом, когда моя мать и его отец стали жить вместе и в конце концов поженились. Моя мать ему не нравилась, ему не нравилась обстановка в доме, и он убрался оттуда при первой же возможности. Ради Толливера он заглядывал к нам каждые две недели. Он помогал кормить и одевать нас, заботился о медицинской помощи, когда мы болели, а взрослые были слишком накачаны наркотиками, чтобы об этом подумать. Любимицей Марка была Камерон, как я была любимицей Толливера. Две младшие девочки для Марка были просто еще двумя существами, которым нужен уход и присмотр. Можно представить, как он расстроился, когда ему позвонили и рассказали об исчезновении Мариеллы. Наверняка потому сейчас он и связался с Толливером.

- Он ее нашел, - сообщил мне Толливер, на мгновение отстранив трубку от уха. - За какой-то час.

Слава богу. У меня, конечно, было несколько вопросов, но я решила дождаться окончания разговора.

Разговор закончился быстро, и Толливер коротко сказал:

- Они прятались в здании воскресной школы Крейга.

- Что… А где она сейчас?

- Пошла домой. У Крейга кончилась еда, поэтому ей стало неинтересно.

Мы замолчали. О Мариелле было больше нечего сказать. Ребенком она столько всего повидала, что невинной ее уже никак не назовешь. Вероятно, она быстро пойдет по той же дорожке, что и наша мать, несмотря на все уроки воскресной школы и часы в церкви Ионы, несмотря на нравоучения и школьные уроки. Чтобы жизнь девочек не была сплошной унылой работой, мы с Толливером посылали деньги Мариелле и Грейси - на уроки танцев, вокала, живописи. Все это крутилось знакомым скучным перечнем в моей голове, пока я вновь пыталась понять, что еще мы могли бы сделать. Суд никогда бы не позволил нам с Толливером самим воспитывать девочек.

Головная боль усилилась, и я с тревогой посмотрела на небо. Я знала, что скоро увижу вспышку молнии.

Мы включили радио, чтобы прослушать прогноз погоды. Предсказывали грозу с проливным дождем и молниями. Какой сюрприз! Предупреждали об угрозе наводнения - такие предупреждения следует воспринимать серьезно там, где дороги ныряют далеко вниз, а потом снова бегут в гору, в местности, где все ручьи и пруды уже переполнены водой из-за множества дождей, рано начавшихся этой осенью.

Мы добрались до маленького типичного ресторанчика через десять минут и вошли, захватив с собой плащи. Возле двери, ведущей на кухню, сидели пожилые супруги, за другим столиком мужчина читал газету. Молодая пара, обоим чуть больше двадцати, с двумя детьми заняла кабинку возле большого окна. Оба бледные, толстые, оба в спортивных костюмах из «Уол-Марта». На муже была бейсболка, жена собрала волосы во вьющийся «хвост»; ее веки были покрыты голубыми тенями. Мальчик лет шести в камуфляжной форме держал пластмассовое ружье. У маленькой девочки были густые, кудрявые светло-каштановые волосы, как у матери, хорошенькое и безучастное личико. Она рисовала.

Официантка в джинсах и рабочей блузке не спеша подошла, чтобы принять наш заказ. Шапка ее волос напоминала огромный белесый пузырь из резинки, которую она жевала. Официантка сказала, что рада нам помочь, но я усомнилась в ее искренности. С минуту поизучав меню, мы сделали заказ, и девушка той же вальяжной походкой отправилась к раздаточному окну. Подав нам охлажденный чай, она исчезла.

Молодые родители начали спорить: надо ли их дочери принять участие в следующем конкурсе красоты. Оказывается, за участие в конкурсе требовалось выложить изрядную сумму, да еще и заплатить за взятое напрокат платье. Прическа и макияж стоили еще больше.

Вскинув брови, я посмотрела на Толливера, и тот подавил улыбку. Моя мать пыталась послать Камерон на такой конкурс. На первом же туре Камерон сказала судьям, что такие показушные конкурсы очень похожи на торговлю женщинами, и обвинила их во многих отталкивающих извращениях. Само собой, карьере Камерон в качестве конкурсантки тут же пришел конец. Но Камерон тогда было четырнадцать, а этой девчушке примерно восемь, и она явно не обидела бы и муху.

Снова зазвонил мобильник, на сей раз ответил Толливер.

- Алло?

Мгновение он молча слушал.

- Привет, Саша! Что новенького? А, образцы волос. Тест ДНК.

Еще несколько минут Толливер слушал, потом повернулся ко мне.

• Предыдущая
• 42/46
• Следующая