Карающий меч адмирала Колчака - Хандорин Владимир Геннадьевич - Страница 33

Во второй половине 1919 г. обстановка на Восточном фронте стала изменяться в пользу красных. Войска белых потерпели поражение на Урале. Реввоенсовет Восточного фронта и Сиббюро ЦК уделяли особое внимание подполью и партизанским отрядам, направляя их деятельность на дезорганизацию тыла противника. Начавшееся 2 августа 1919 г. восстание на Алтае сорвало планы колчаковских войск, намеревавшихся нанести фланговый удар по частям Красной армии. К осени развернулось партизанское движение в Иркутской губернии. В Енисейской губернии власти контролировали лишь Красноярск и несколько других населенных пунктов, где стояли крупные гарнизоны. По подсчетам исследователей, к концу 1919 г. численность партизан в Сибири, по советским источникам, достигала почти 140 тысяч человек^{358}.

Красноречивую характеристику массового партизанского движения оставил в своем октябрьском докладе министру внутренних дел управляющий Алтайской губернией: «Деятельность банд, еще в начале августа представлявших небольшие разбойничьи шайки числом 2–3 десятка людей, занимавшихся исключительно грабежами, насилиями и убийствами, к настоящему моменту выливается уже в другие формы… Они сливаются в крупные отряды (числом до 5000 человек), местами сформированы даже в полки… хорошо вооружены, снабжены пулеметами и достаточным количеством патронов. Отряды эти уже не разбегаются от первых выстрелов, но принимают бои с солидными воинскими частями и в некоторых случаях выигрывают эти бои… Руководители банд начинают создавать подобие гражданской власти, учреждая местные советы, созывая собрания и съезды; делают попытки нормировать гражданские взаимоотношения… Короче: анархически-разбойничьи выступления начинают принимать характер политического движения»^{359}. Наиболее крупными и активными соединениями партизан в Сибири были отряды (а по существу, банды) Щетинкина — Кравченко на юге Енисейской губернии и отряд Лубкова — в Томской губернии. О масштабах деятельности партизан в Енисейской губернии, служившей главным очагом восстаний, говорят правительственные сводки: по далеко не полным данным с мест, в период с 15 июня по 30 сентября 1919 г. в губернии партизанами было убито 9 гражданских должностных лиц, 12 милиционеров и дружинников, 26 военных, 530 частных лиц, изнасиловано 13 женщин, сожжено 25 железнодорожных мостов, устроено 1 крушение поезда^{360}. По Транссибирской магистрали самым опасным участком считался отрезок пути от Красноярска до Нижнеудинска^{361}.

Анализ ситуации показывает, что в Сибири, где спецслужбы обладали наиболее совершенной для того времени организацией, профессионально подготовленными кадрами, относительно хорошо финансировались, белогвардейцам удалось парализовать работу подполья. Однако большевистские организации восстанавливались, в основном благодаря активной закордонной работе партийно-государственных структур Советской России. Колчаковской контрразведке и госохране так и не удалось перекрыть каналы связи между РСФСР и нелегальными организациями на своей территории по следующим причинам. Во-первых, из-за отсутствия сплошной линии фронта, которая бы явилась серьезной преградой для перемещения людей с одной стороны на другую. Во-вторых, между контрразведкой и разведкой, имевшей свою агентуру в соответствующих учреждениях Советской России, не существовало тесного взаимодействия. Документально не подтверждается наличие у белогвардейской контрразведки собственной агентуры в советских партийно-государственных структурах, занимавшихся разведывательно-подрывной деятельностью в тылу белых армий. В-третьих, из-за недостатка сил и средств спецслужбы не смогли осуществить на подконтрольных территориях жесткий контрразведывательный режим.

В то же время следует отметить, что усилия спецслужб по обеспечению безопасности белогвардейских государственных образований нивелировались неразрешенными социально-экономическими проблемами основной части населения. Недовольные политикой властей рабочие и крестьяне пополняли ряды подпольных организаций и партизанских отрядов.

18 ноября 1918 г. в Сибири был совершен переворот, приведший к власти А.В. Колчака. Многих эсеров, в том числе членов Директории, арестовали и выслали из России. На допросе в Иркутске в 1920 г. свергнутый Верховный правитель отмечал, что настроенные против Директории офицерские круги и казачество уговорили его взять и верховное командование на себя. Сам адмирал, выступавший под флагом беспартийности, приравнивал Учредительное собрание и эсеров к коммунистической узкопартийно сти^{362}.

Сибирские эсеры, пользовавшиеся значительным влиянием в регионе, после переворота в значительной массе ушли в подполье и пытались оказать сопротивление новому режиму. Особую опасность для колчаковской власти представляло то, что враждебная деятельность эсеров велась под легальным «прикрытием» земско-городских и кооперативных организаций, в которых они преобладали. В декабре 1918 г. алтайский губернский комиссар телеграфировал министру внутренних дел, что 9 декабря «Барнаульская дума, состоящая [в] большинстве [из] представителей демократии», заявила по поводу колчаковского переворота 18 ноября того же года, что «ни при каких условиях не может приветствовать переход [к] единоличному управлению, угрожающему самому осуществлению идеи народоправства»^{363}. В резолюции проэсеровской Тюменской городской думы говорилось: «Диктатура не вызывается необходимостью. Дума стоит [на] платформе Учредительного собрания» (начальник местного гарнизона запретил публиковать эту резолюцию)^{364}. Об этом прямо писал и начальник Алтайского губернского управления госохраны Н.И. Игнатов, указывавший на необходимость борьбы в условиях военного времени не только с большевиками, но и «с всякой иной политической партией, не разделяющей программу Всероссийского правительства, к каковым партиям надлежит отнести партию социал-революционеров, членами которой состоят многие земские работники… Эти “учителя народа”, — писал далее Игнатов, — скрывшись под крылышком безобидных по внешнему виду земских организаций, являются совершенно застрахованными, ибо во главе тех и других организаций стоят люди, имеющие солидные по нынешним временам связи, служащие достаточной гарантией их безопасности»^{365}. В другом документе говорилось, что «волостные земские управы почти сплошь из эсеров и большевиков, руководящие ими уездные земские управы эсеровские сплошь»^{366}.

Тенденция к активизации их антиправительственной деятельности прослеживается по регулярным сводкам спецслужб. «Контрразведывательному отделу Ставки приходилось бороться не только со шпионами и пропагандистами большевиков, — говорится об эсерах в воспоминаниях генерал-майора П.Ф. Рябикова, — но и энергично следить за работой различных политических партий, которые… систематически подталкивали к разрушению авторитет и силу правительства адмирала Колчака»^{367}.

Центральное отделение военного контроля оперативно докладывало, что 19 ноября 1918 г. в Уфе образовался «совет управляющих ведомствами» из активных деятелей партии эсеров и членов бывшего КОМУЧа для свержения власти Верховного правителя силами чешских полков. Из совершенно секретного источника контрразведка получила сведения об эсеровском выступлении в Омске 12 декабря 1918 г., в котором должна была принять участие местная артиллерийская бригада^{368}.