Охота на Сезанна - Свон Томас - Страница 37

• Предыдущая
• 37/71
• Следующая

Было позднее утро, когда Леток припарковал свой серебристый «порше» за домом Вейзборда и велел длинноногой девице, которая сидела рядом, сходить в гараж и «посмотреть, там ли стоит тачка старого урода». Темные очки прикрывали его больные глаза. Длинноногая доложила, что в гараже машины нет, и они пошли вокруг дома к входу. Леток несколько раз постучал в дверь медной колотушкой в форме головы ревущего льва. Дверь открыла экономка Вейзборда. Леток оттолкнул ее и приказал девице следовать за ним, назвав ее Габи.

Он осмотрел комнаты на первом этаже, подошел к буфету за бутылкой вина и бокалами, потом остановился в кабинете Фредерика Вейзборда. Когда-то это была гостиная, потом библиотека и, наконец, кабинет. У одной стены в ряд стояли шкафы, на другой висели полки, на столе у окна лежала почта, были сложены толстые папки. Между столом и окном размещались этажерка и огромное крутящееся кресло, слишком большое для Вейзборда; в него и сел Леток, потребовав у экономки еще льда. В кабинете был порядок, Вейзборд мог в любой момент достать любую папку или письмо, но висел тяжелый затхлый запах, приправленный табачным дымом, который уже впитался в выцветшие занавески и замусоленный ковер.

На полу перед большим креслом стоял металлический баллон с клапанами наверху и длинной прозрачной пластиковой трубкой. К ней крепились ремни и зажим для носа. Баллон с кислородом был новеньким, судя по поблескивавшей зеленой краске.

Экономка поставила ведерко со льдом на стол и отошла, незаметно наблюдая за Летоком, очевидно, довольная тем, что его лицо распухло и покрыто ожогами – все еще болезненными. Леток завернул лед в полотенце и приложил к лицу успокаивающий компресс. Он развалился в огромном кресле, великоватом даже для него.

– Когда Вейзборд придет домой? – спросил Леток. Экономка развела руками:

– Non lo so, presto?[14]

– Говори по-французски, ты, итальянская сучка, – заорал он на нее.

– Меня зовут Иди, – рассерженно сказала экономка. – Я не знаю, потому что он не говорит, когда придет на обед.

Леток решил подождать. Он передал холодное полотенце Габи и потребовал, чтобы она отжала его и протерла ему лицо, особенно аккуратно возле глаз. Габи жаловалась, что она устала и она не может спать с тех пор, как очнулась от того, что «там было в игле, которую высокий идиот вколол в руку».

– В тебя-то вкололи иглу, и ты уснула; тебе просто повезло! Я не мог дышать после того, что он со мной сделал, и сейчас мне хочется вырвать свои глаза на фиг. Я внутри весь истекаю кровью, я это чувствую, здесь! – Он приложил ладонь к горлу.

Когда вино закончилось, он криком приказал Иди принести еще бутылку, но она не хотела, чтобы он оставался в доме. Вместо этого Иди стала греметь посудой на плите и шумно готовить Вейзборду еду, и скоро воздух наполнился ароматом чеснока и черных оливок, кипящих в масле. Этот аромат возбудил аппетит Габи, но был отвратителен для Летока, который жаловался, что Иди не несет вина.

Габи сказала:

– Если у тебя болит горло, перестань пить вино. Если вино лить на рану, становится больно.

– И кровь перестает идти, – уверенно ответил Леток. Но он последовал ее совету и, зачерпнув бокалом растаявший лед, глотнул холодной жидкости и откинулся в кресле, решив дождаться возвращения Вейзборда и успокаивая себя тем, что время вылечит его раны. А пока он положил холодное полотенце на губы и смотрел на заброшенный сад Сесиль Вейзборд. Леток был импульсивным молодым человеком с непростой историей. Урожденный Жорж Дюмор, младший из шестерых детей из бедной марсельской семьи, он еще в детстве получил прозвище Леток, то есть «сумасшедший». В школе он был редким гостем и в конце концов бросил ее ради случайных заработков, которые может найти любой сообразительный пацан. В тринадцать лет Леток обнаружил, что торговля наркотиками приносит больший доход, чем работа на кухне в отеле. В восемнадцать его арестовали за торговлю кокаином, и следующие восемь лет он периодически попадал в тюрьму за наркотики или за вооруженные нападения. В двадцать шесть Леток уехал в Лондон, чтобы начать новую жизнь, но через год вернулся в Марсель и еще глубже увяз в торговле наркотиками.

Собственная наркозависимость сделала его неуправляемым и стала помехой, слишком большой для осторожных наркодельцов. Тогда он был представлен Фредерику Вейзборду, который мог и защитить его, и найти применение его темным талантам. Летоку заплатили шесть тысяч франков, чтобы он управился с Аукрустом, но этого было слишком мало за неожиданную боль и мучения.

Леток увидел машину Вейзборда, затем сам старый адвокат вскарабкался по ступенькам заднего крыльца, в кухню и оттуда в кабинет. Кашляя и задыхаясь, он подошел к столу и увидел сидящего в кресле Летока.

– Ты что тут делаешь? – строго спросил Вейзборд.

– Жду, чтобы ты дал мне денег.

– Я тебе уже заплатил.

– Ты послал двух мальчишек, и их искалечили, вернее, один убежал, а твой Пьоли, – он показал средний палец зажатого кулака, – Пьоли – дерьмо! Пьоли рассказал ему, что я поджидаю в квартире. – Леток выпрыгнул из кресла и схватил Вейзборда за воротник. – Посмотри на мое лицо… на мои глаза! Он прыснул газом мне в лицо! Я вот что тебе обещаю, старикашка! Я убью этого ублюдка, если мне выпадет шанс.

Вейзборд с трудом освободился, а потом неуклюже попытался вставить кислородные трубки себе в нос и открыть клапан. Когда он наконец справился с этим и упал в кресло, Леток перекрыл клапан и сказал:

– Ты что, не слышал? Я хочу еще денег.

– Хорошо. – Вейзборд жалобно смотрел на него. – Открой клапан.

– У меня есть определенные представления об этой сумме. Посмотрим, совпадут ли они с твоими.

Вейзборд заставил себя встать и подошел к кислородному баллону, но, прежде чем он смог дотянуться до клапана, Леток оттолкнул его в кресло. Габи обогнула стол и приблизилась к Вейзборду.

– Ты его убьешь, – сказала она Летоку и повернула клапан.

В ответ Леток сильно ударил ее по лицу, и она упала на пол.

– Не лезь не в свое дело. Мне нужны деньги, и я все сделаю сам.– Габи смотрела на него с болью и удивлением.– Достань вина,– сказал Леток, поднимая ее на ноги и подталкивая к двери.

– Сядь, – сказал Вейзборд, его голос уже не был слабым. Леток обернулся и увидел, что Вейзборд держит в руках пистолет. Он указал Летоку на кресло подле стола. – Оставь кислород, и мы поговорим о деньгах, которые я тебе должен, и еще кое о чем, что нам обоим нужно уладить.

– Тебе это не нужно, – сказала Леток, указывая на пистолет. – Я не собирался тебя убивать.

Вейзборд слабо улыбнулся.

– Это было бы бессмысленно, если ты хотел получить от меня денег. Ты получишь еще, но не за твою первую неудачу с Аукрустом. – Он открыл новую пачку сигарет. – Когда ты принимаешь мои условия, ты рискуешь. Я не могу давать гарантий.

– А за что еще деньги?

– За картину, которую ни ты, ни Пьоли не нашли.

Вейзборд щелкнул зажигалкой и поднес пламя к сигарете, что было опасно, поскольку рядом стоял кислородный баллон, но Вейзборд этого не понимал.

Зато это понимал Леток.

– Убери эту гадость, пока мы оба не погибли.

– Занимайся своим делом. – Вейзборд схватил пистолет, затянулся и с сожалением погасил сигарету в бокале воды. Он вдохнул кислород, не спуская глаз с Летока. – Я должен передать картину в Женеву не позднее девятнадцатого – через шесть дней.

– И ты думаешь, что я ее достану?

– Не в одиночку, – ответил Вейзборд. – Один чиновник мне много должен. Он вместе с человеком в полицейской форме навестит Аукруста во вторник утром. У них будет ордер на обыск салона. Во время своего короткого визита я заметил заднюю комнату, где Аукруст якобы помещает полотна в рамы. Похоже, картина находится в той комнате, в высоком старом сейфе у стены.

Волнение Летока улеглось.

– А я что должен делать?

• Предыдущая
• 37/71
• Следующая